Александр Конторович - Выжженая земля. Тетралогия
— И пополз меня спасать? Молодец, солдат, из тебя будет толк!
Майерс перевел дух — командир жив! И вроде бы даже не ранен…
— Вы целы, герр майор?
— Все в порядке, Майерс, пули меня не задели. Кстати, глаза у вас помоложе — посмотрите-ка на это дерево!
Взгляд связиста метнулся в указанном направлении.
— Что я должен увидеть, герр майор?
— Прикиньте, как расположены пробоины.
Солдат пригляделся к дереву.
— Три по вертикальной линии и одна правее, сверху. И что это значит, герр майор?
Шорох кустов!
— Вайнтрауб?
— Я, герр майор! — откликнулся из-за пригорка вахмистр.
— Оставайтесь пока там. Я цел, и все со мною в порядке.
— А связист? Здесь только его рация…
— Он со мной. Помогает мне решать одну головоломку, заданную нашими оппонентами.
Внутри у Майерса словно фанфары протрубили — командир батальона говорил вполне серьезно! А кто-то еще сомневался в том, что связисты — такие же солдаты, как и все прочие! Вот и не будет теперь кое-кто нос задирать! Под вражеским обстрелом, на передовой позиции, связист помог офицеру решить важную задачу!
— Вахмистр, огня не открывать! Передайте это всем! Понятно?
Если старый служака и удивился странному приказу, то виду не подал.
— Цу бефель, герр майор!
Гратц удовлетворенно кивнул и повернулся к связисту.
— Так что вам напоминают эти пробоины?
Тот наморщил лоб, отчаянно зачесалось под каской.
— Букву…
— Так! Вы правы! И какая это буква?
Какая-какая… «R»?
— «R», герр майор?
— Это у нас! А чему соответствует этот значок в русском алфавите?
Чему? В памяти всплыли лекции лейтенанта Рафтена, что-то он там такое говорил…
— Буква «Г», герр майор?
— Согласен! Как будет по международному телеграфному коду эта буква? По Морзе?
— Два тире и точка, герр майор.
Гратц поднял с земли свой автомат, щелкнул предохранителем.
Та-тах! Та-тах! Тах!
Подождал еще несколько секунд и повторил серию.
Что-то негромко хлопнуло на опушке леса напротив — над землей метнулась дымная струя.
Ракета!
Сигнальная ракета!
Огненный шарик запрыгал по земле, разбрасывая искры.
— Вот так, Майерс! — опустил свое оружие командир батальона. — Нас поняли правильно.
— Осмелюсь спросить, герр майор, что это значит?
— Меня приглашают на переговоры.
— Это опасно, герр майор! Возможно, они хотят, чтобы к ним вышел старший офицер и тогда…
Гратц поднялся с земли и отряхнул куртку.
— Посмотрите на эти пробоины, их можно накрыть ладонью! А огонь велся с двухсот метров, как минимум! И уж если снайпер сумел положить пули так близко друг к другу… Что ж вы думаете, она не видела, в кого стреляла?
Солдату показалось, что он ослышался.
— Она, герр майор?
— Думаю, что я не ошибаюсь, Майерс…
Когда резко оборвались за лесом пулеметные и автоматные очереди и наступила пугающая своей неопределенностью тишина, я обессиленно опустился на песок. Нет, в душе-то, разумеется, не имелось особенных сомнений в том, что Гадалка и на этот раз сможет хитро выскользнуть из-под ответного огня противника. Ведь и ее напарник тоже некоторым образом не самый распоследний лох в своем деле. И все же… всегда остается какая-то вероятность случайности. Да и просто по закону больших чисел, хотя бы одна из нескольких сотен пуль, пусть и ненароком, не прицельно, но может зацепить того, в кого их все и выпустили. Пусть американцы носятся со своей тактикой «подавления огнем», как дурень с писаной торбой, но ведь и их противники тоже несут потери! Стало быть, что-то все же и попадает…
Пару минут я прислушивался.
Тихо…
Но вот!
Та-тах! Та-тах! Тах!
Рванули воздух короткие очереди.
Два раза по пять… Добивают?
Кого?
Не в привычках Галины стрелять очередями, да и не из чего ей.
Михалыч?
У него-то автомат есть, да и стрелок он отменный… Нет. Не он. Именно потому, что отменный стрелок. Пары выстрелов хватило бы. Да и ни к чему снайперу подранка добирать, пусть уж с ним лучше товарищи подстреленного повозятся, все меньше их на нашу долю останется.
Нет, это не наши стреляли.
Краем глаза ловлю вопросительный жест Грача — он кивает в ту сторону. Мол, пойдем, командир, поможем?
Но наша позиция здесь… Тут уже кое-что успели подготовить для встречи «дорогих гостей», и бросать это место сейчас — крайне неразумно. Встречный бой при явном численном перевесе противника… это, знаете ли, очень эффективный способ самоубийства.
Да и мало нас. Одного не отправить, толку-то с него? Ни вытащить раненого, ни отбиться, как положено. А отправить двоих, так кто тут будет оборону держать?
— Командир! — это Ворон. — Фиксирую радиообмен! Сигнал на частоте четыреста сорок три и пять, кодированный!
Так, это те, кого прижала Галина, сейчас вызвали на помощь отошедший со своей позиции пост. Сейчас они захлопнут капкан… Обойдут мины и ударят в спину тем, кто открыл огонь по основной группе.
И что это нам дает?
Первое — они не определили численность противника, не знают, кто и в каком количестве по ним стрелял. Значит, либо вовсе никого не видели, либо не уверены, что всех правильно посчитали — там ведь может быть и больше народу.
Но там мой любимый человек!
Что, если она сейчас лежит на траве, зажимая руками рану?! И ждет меня! Того, кто должен прийти на помощь, спасти…
Поднимаюсь с земли.
— Потеряшка!
— Здесь, командир!
— Твоя позиция вон там! — указываю рукой. — Когда они выйдут из-под прикрытия деревьев, мы их прижмем. Ну, а ты уж сам смотри…
— Есть, командир! — забрасывает винтовку за плечо снайпер.
— Остальным — как условились!
Вот так.
Я люблю Галину!
Сильнее, чем это можно выразить словами и описать на бумаге!
Но — идет война.
Мы с ней — оба солдаты. Каждый на своем месте.
И бросив свое место, свой пост, я обреку на смерть всех остальных. Тех, кто поверил мне, как командиру, вверив в мои руки свои жизни.
Высокопарно?
Выспренно?
Возможно… я не силен в таких тонких материях. Но ничего другого — здесь и сейчас придумать просто не могу. Может быть, я не самый хороший командир. Не самый хороший человек.
Все может быть.
Но именно здесь и сейчас — я командую всеми этими людьми. И никого, на кого можно свалить ответственность, тут больше нет. Решать мне — и только мне.
— Ждем их здесь!
Вот так и проводят грань, отделяющую пока еще живых от, возможно, уже и не живых…
И ты всегда будешь помнить эти слова, этот нагретый солнцем песок, скрипящий под ногами. Звенящую до безумия тишину, которая опустилась на лес, словно тяжелая могильная плита на склеп.
В сотый и тысячный раз станешь вспоминать этот момент, лихорадочно пытаясь осмыслить свои поступки. Ведь наверняка есть еще какой-то выход! Его просто не может не быть!
Годами и десятилетиями в твоей памяти — снова и снова будет вставать эта картина.
Будет, это я знаю точно.
Обхватывая пустую подушку, ты будешь тщетно искать в темноте ту, кого ты сам (САМ!) отправил на верную смерть. Ведь знал же, что там не просто так мальчишки собрались, не вчерашние очумелые зэки — а серьезные вояки. Других не сбросили бы в тыл к противнику.
Знал…
И что?
Не воевать, сберечь жизнь любимому человеку и пропустить врагов в тыл к своим? Ну-ну…
Передергиваю затвор автомата и ложусь на свое место. Привычным жестом расстегиваю подсумок и выкладываю на землю запасной магазин.
Все — мы готовы.
Ждем…
Гратц поправил куртку и, подобрав с земли кепи, перешагнул через упавшее дерево. Пустынная (на первый взгляд) полянка лежала перед ним. Но майор не сомневался, что откуда-то оттуда на него сейчас смотрят внимательные глаза. Он даже представил себе эти самые глаза, и спину на секунду прохватило холодом. Слишком хорошо ему было известно как смотрит их обладатель — и какие возникают при этом ощущения у того, на кого он уставился подобным взглядом.
Не подавая вида, офицер прошел еще метров сорок вперед, туда, где на траве виднелся след от догоревшей ракеты. Огляделся, заметил небольшой выворотень и направился к нему. Если не обманывает предчувствие, то…
— А вы не ошиблись, — голос прозвучал откуда-то из пустоты.
— Здравствуй, Галя! — кивнул он в ответ. — Откровенно говоря, я так и подумал, что это место указано тобой не просто так.
Абсолютно бесшумно (даже ни одна травинка не прошелестела) с земли приподнялось что-то бесформенно-неопределенное. Накидка скрывала своего обладателя практически полностью.
