Инженер Петра Великого (СИ) - Гросов Виктор
Наконец настал день Х. С утра на заводе повисла непривычная тишина — работали только те цеха, которые должны были показывать гостям, остальные замерли. У ворот выстроилась целая делегация — приказчик, старшие мастера в лучших своих кафтанах, писари из конторы. Все нервно топтались, поправляли одежду, шептались.
Ближе к обеду со стороны города послышался стук колес и цокот копыт. К воротам подкатила карета, обитая темным сукном, с гербом на дверце (я не разглядел, каким). Рядом — несколько всадников в военной форме, походу, охрана. Карета встала, лакей в ливрее распахнул дверцу, и оттуда вылез мужик, по виду которого сразу стало ясно — шишка большая.
Мужчина лет пятидесяти, высокий, прямой, хоть и с сединой в парике. Одет богато, но строго — темный камзол военного типа с золотым шитьем, ордена на груди, шпага на боку. Лицо властное, черты резкие, глаза серые, проницательные — смотрят внимательно, цепко. За ним из кареты вылез еще один тип, помоложе, в гражданском — видимо, секретарь или помощник, и два офицера — один постарше, полковник, другой — молодой капитан.
Семен Артемьевич и вся заводская верхушка тут же согнулись в три погибели. Приказчик заискивающе залопотал приветствия, представляя мастеров. Важный гость (я так и не расслышал его имя и чин, его звали просто «ваше превосходительство») слушал рассеянно, кивал, оглядывая двор и толпу.
— Ну, показывайте, что у вас тут, Семен Артемьевич, — сказал он наконец негромким, но властным голосом. — Государю пушки нужны, да снаряд добрый. Как у вас с этим дело обстоит? План выполняете? Качество блюдете?
— Стараемся, ваше превосходительство, как не стараться! — засуетился приказчик. — Пойдемте, осмелюсь просить, в кузнечный цех сперва. Там у нас мастер Кузьмич оружейные замки кует — любо-дорого глядеть!
И вся эта процессия повалила в кузню. Я мельком увидел Кузьмича у его горна — красный, потный, но с таким важным видом, будто он тут минимум генерал. Показывал высокому гостю, как он кует какую-то хитрую деталь для ружейного замка, махал молотом картинно, что-то объяснял. Гость смотрел, кивал, задал пару коротких вопросов про качество железа.
Потом пошли в литейку. Захар Пантелеич тоже расстарался. Показали плавку чугуна, заливку форм для ядер. Захар громко расписывал, какой у них чугун «замечательный» и как они соблюдают технологию «по заветам предков». Гость снова смотрел, кивал, но без особого энтузиазма. Видно было, что вся эта показуха ему до лампочки.
— А пушки где льете? — спросил он, обводя взглядом цех.
— А вот здесь, ваше превосходительство! — Захар подвел его к участку с формами для пушек. — Формы ладим по старым образцам, землю готовим особую… Стараемся, чтоб без изъяна вышло…
Он показал на несколько готовых стволов у стены. Гость подошел, постучал тростью по одному, по другому.
— А качество как? Не рвет при стрельбе? — спросил он у полковника, который с ним был.
— Бывает, ваше превосходительство, случается, — вздохнул полковник. — Металл нонеча не тот пошел, да и литье — дело тонкое…
— То-то и оно, что тонкое! А нам крепость нужна! Чтоб шведа било, а не своих калечило! — нахмурился гость. — Что у вас тут нового для крепости той придумано, Семен Артемьевич? Аль все по старинке?
Приказчик замялся, переглянулся с Захаром. Момент истины… Сейчас они либо промолчат про мои «хитрости», либо… либо попытаются выдать их за свои. Я затаил дыхание, стоя в сторонке и делая вид, что ковыряюсь в своем станке.
Семен Артемьевич мялся недолго. Видимо, желание прогнуться перед столичным начальством перевесило и страх перед непонятным «колдовством», и нелюбовь Захара к выскочкам типа меня. Нацепив на рожу самое подобострастное выражение, он шагнул вперед.
— Ваше превосходительство! Не только по старинке работаем! Есть у нас и новшества кое-какие, для пользы государевой службы изысканные! Вот, позвольте показать…
Он повел шишку и его свиту к той самой пушке, что обработали на моем станке и которая теперь красовалась на самом видном месте.
— Вот, извольте видеть, орудие последнего разлива. Гляньте, какой ствол чистый вышел, почти без раковин! И цапфы, — он ткнул пальцем в гладко обточенные выступы, — ровные, как зеркало! А всё потому, ваше превосходительство, что мы тут… э-э… методы новые решили попробовать.
Гость внимательно осмотрел ствол, провел рукой в перчатке по гладкой цапфе.
— Методы новые? Это какие же? Рассказывай толком, Семен Артемьевич, не мямли!
— А вот, ваше превосходительство, нашелся у нас на заводе паренек один, сирота, Петрухой зовут, — приказчик кивнул в мою сторону. Я замер, стараясь слиться со стеной. — Так он, видать, от деда своего покойного, мастера здешнего, перенял хитрости кое-какие. Как землю формовочную готовить по-особому, чтоб отливка чище была, да как металл плавить, чтоб «дух злой» из него выгнать…
Гость перевел на меня свой рентгеновский взгляд. Я низко поклонился, не поднимая глаз.
— И что, помогает его хитрость? — спросил он, обращаясь уже не к приказчику, а к Захару.
Захар Пантелеич, поняв, что отпираться поздно, выдавил из себя:
— Помогает, ваше превосходительство… Говорил он про уголек толченый да про помет… Мы попробовали — и правда, отливки чище пошли, брака меньше стало…
— Вот как… — протянул гость. — Значит, не врет твой приказчик… А что про цапфы эти гладкие скажешь? Тоже дедова хитрость? Или еще что?
Тут уж Захару пришлось кивнуть на мой станок, стоявший в углу.
— А вот… хреновину тут одну Петруха этот смастерил… Стыдно сказать, из дерева да железа ржавого… А обтачивает, идол, ровно! Мы теперь все цапфы через нее гоняем. Работа быстрее идет, и точность лучше.
Вся делегация развернулась к моему детищу. Станок, хоть и выглядел как самоделка из гаража, но на фоне остального заводского хлама смотрелся реально диковинкой.
— Это что за машина? — спросил гость, подходя ближе. — Как работает?
Семен Артемьевич тут же выпихнул меня вперед.
— А вот он, Петр, сам и покажет, ваше превосходительство! Он ее и сделал! Ну-ка, Петруха, не дрейфь, покажи высоким господам, как твоя крутилка пашет!
Сердце у меня чуть не выпрыгнуло. Показывать работу станка перед таким начальством… Коленки дрожали. Но и отказаться — не вариант. Я подошел к станку, проверил, как закреплена деталь (там как раз стоял очередной ствол), поправил резец.
— Велите подмастерьям колесо крутить, ваше превосходительство, — пробормотал я, глядя в пол.
Приказчик махнул рукой, и двое пацанов, бледные от страха и важности момента, вцепились в рукоятки маховика. Ствол медленно завращался. Я подвел резец, пошла тонкая стружка. Старался работать спокойно, уверенно, показывая, как суппорт едет вдоль станины, как резец грызет металл.
Гость и его свита смотрели молча, с явным интересом. Особенно внимательно пялились полковник и молодой капитан — видимо, вояки, понимали толк в пушках.
— Ишь ты… хитро придумано, — проговорил полковник, когда я закончил точить одну цапфу. — Деталь вращается, а нож ее обтачивает… Точность-то какая получается?
— Точнее, чем руками шкрябать, ваше высокородие, — осмелел я. — Да и быстрее в разы. Если б еще привод помощнее, да резец получше…
— Привод… резец… — повторил гость задумчиво. Он повернулся ко мне. — А скажи-ка, Петр… Откуда у тебя, сироты, такие познания в механике? Дед твой и этому научил? Или еще где подглядел?
Опять тот же каверзный вопрос. Легенда про деда уже трещала по швам. Надо было что-то придумывать.
— Дык… дед, он больше по литью был… А про станок этот… Видел я в детстве у одного мастера заезжего похожую штуку… Он валы для мельницы точил… Я и пригляделся, запомнил кое-чего… А тут нужда пришла цапфы ровнять, вот и попробовал по памяти собрать… Может, и не так вышло, как у того мастера, дак ведь работает…
Я снова уставился в пол, стараясь выглядеть как можно убедительнее. Гость помолчал, потом хмыкнул.
— Заезжего мастера, значит… Запомнил… Ну, память у тебя, видать, хорошая, Петр. И руки из плеч растут, раз такую машину собрал. А ну-ка, покажи еще раз, как она…
