Наши уже не придут 6 (СИ) - "RedDetonator"
— Ну и как оно тебе? — спросил Аркадий.
— Нормально, товарищ генерал-полковник, — вздохнул Говоров. — Но чую ещё, что не совсем тем занимаюсь. Всё ещё тянет меня туда… Пусть и не так сильно, как раньше, но тянет…
— Это хорошо, что не так сильно, — улыбнулся Немиров. — Значит, хорошо поработали психологи. А с женой как?
— Ай… — махнул рукой Говоров. — Зря её с этими психологами свели — теперь не отцепляется почти… Одно хорошо — командировки есть.
— За жену-то держись, — посоветовал ему Аркадий. — Мало кому так везёт, что жена готова жизнь за него положить. Твоя — готова. Кто-то бы всё в жизни отдал, ради такой жены.
— Да понимаю я, но… — поморщился Иван. — Да что мы об этом-то? Вы же в высокие кабинеты вхожи — подскажите, когда уже Таубин свой автоматический гранатомёт доделает? Он очень нужен Красной Армии.
— Гранатомёт на стадии доработки, — ответил Немиров. — Пока что, придётся обходиться ручным гранатомётом.
— Поскорее бы АГТ… — вздохнул Говоров. — Я с ним столько всего интересного придумал…
— Как будет — так будет, — произнёс Аркадий. — Задача сверхсложная, сам понимаешь.
— Эх, жаль, что я о нём знаю, — посетовал Иван. — Не знал бы — не ждал.
У Таубина дела идут не очень, но гораздо лучше, чем у остальных. В Туле уже смирились и приняли, что не сделают автоматический гранатомёт, а Таубин добился снижения массы гранатомёта до 45 килограмм, а также безотказной стрельбы на 70 выстрелов подряд — это прогресс за два года напряжённой работы. Ему никто не мешает, Аркадий способствует его работе, как одной из важнейших, поэтому Яков Григорьевич планомерно совершенствует своё главное детище. Президиум обещал ему, что если Красная Армия получит рабочий автоматический гранатомёт, то Ленинская премия I-степени ему гарантирована.
Ниша между пулемётом и миномётом пуста. Однозарядный гранатомёт РГ-32 метает осколочную гранату на дистанцию до 200 метров, тогда как таубинский АГТ уже сейчас способен прицельно метать 40-миллиметровые гранаты на дистанцию до 1200 метров.
— Но на фронт ты больше не попадёшь, — сказал Аркадий. — Ты уже слишком старый — тебе смену инструкторов готовить надо. Готовь их, чтобы твой штурмовой опыт не пропал зря.
— Часто вспоминаю, как мы японцев под Иркутском… — произнёс Говоров. — Вот времена были…
— Да, были времена, — вздохнул Аркадий.
Глава седьмая
От меча
*8 июля 1940 года*
— … цель — квадрат E17, юго-запад, удаление — 600, азимут — 230! — услышал капитан Сергей Новиков из динамика. — Скопление бронетехники противника! Не менее 12 танков! Приём!
— «Свердлов», это «Люксембург», — заговорил он. — Координаты приняты! Конец связи!
Он раскрыл планшет и посмотрел на карту местности.
На прозрачной плёнке он отмечает юго-западный сектор, отмеряет 600 метров согласно указанному азимуту, а затем измеряет расстояние до цели — 11,3 километра.
«Азимут — 185», — высчитал капитан Новиков. — «Угол возвышения — 28 градусов».
Времени считать на бумажке у него нет, бронетехника может уехать в любой момент, поэтому считал он в уме и очень быстро.
Мысленно пересчитав всё, чтобы исключить ошибку, он дал команду:
— Третья машина! Направление 185, угол 27, пристрелочным!
Расчёт навёл установку согласно указанным настройкам, а затем раздался рёв трёх реактивных снарядов.
На такую дистанцию снаряды будут лететь 33–36 секунд.
— «Люксембург», это «Свердлов»! — заговорил воздушный корректировщик. — Точно легло! Как принял? Приём!
— «Свердлов», это «Люксембург», принято! — ответил Новиков. — Конец связи.
Он снял наушники.
— Батарея — огонь! — выкрикнул он.
И заревели снаряды.
Кто-то называет их ракетами, но в руководстве их называют снарядами и только снарядами. Да и ракеты — это Циолковский, которым Сергей зачитывался в подростковом возрасте. Это космос, это очень серьёзные расчёты космической ракеты…
А у них тут снаряды, созданные исключительно для того, чтобы убивать людей. Это капитан Новиков считал главным отличием его снарядов от ракет. Но дилетанты не видят особой разницы, поэтому иногда называют батареи РСЗО ракетчиками.
И всё же, реактивные снаряды — это красиво.
Стальные направляющие трубы, окрашенные в цвет хаки, вспыхивали адским пламенем, отправляя в небеса семидесятикилограммовые стрелы смерти, оснащённые двадцатью пятью килограммами тротила.
Особенно красиво это лицезреть ночью — выглядит, как адская магия. Но корректировщики говорили ему, что настоящий ад разворачивался в целевой области…
— «Люксембург», это «Свердлов»! — заговорил воздушный корректировщик. — Полное накрытие! Как принял? Приём!
Сергей никогда ещё не видел, какой результат у его работы, но очень подробно наслышан о нём. Людей рвёт на куски, грузовики разбрасывает по окрестностям в виде острых обломков металла, танкам срывает башни, а иногда тоже рвёт на куски, если попадает точно в цель…
— «Свердлов», это «Люксембург», принял отлично! — ответил Новиков. — Ухожу на пересменку! Конец связи. Батарея — по машинам!
Теперь нужно срочно переезжать на свободную позицию, во избежание контрбатарейного удара.
Болгар, держащих укрепления на юге, поддерживают немецкие артиллеристы, а уж они-то умеют играть в контрбатарейную игру…
Собрав все принадлежности, артиллеристы погрузились в транспорт и боевые машины, после чего отправились на согласованную со штабом 4-го миномётного полка позицию.
Через десять минут после их отъезда по уже пустой позиции отработала тяжёлая артиллерия.
*8 июля 1940 года*
— «Сокол-1, цель перед нами, укреплённая позиция с бронетехникой!» — сообщил капитан Виктор Олегович Смоляков. — «Первым заходом ФАБ, затем работаем ракетами. Отрыв на юг. Приём!»
— «Сокол-2, принял! Иду за тобой!» — ответил ему ведомый.
Капитан Смоляков вывел свой Ил-10Ф в пологое пике, нацелившись на два близко расположенных друг к другу ДЗОТа. (1)
На высоте 300 метров, две 250-килограммовые бомбы отсоединились от держателей и рухнули ровно на крышу западного ДЗОТа. Его ведомый, лейтенант Павел Дмитриевич Кузнецов, должен сбросить свой груз на крышу восточного ДЗОТа.
Замедлители на взрывателях бомб установлены на 10 секунд, что позволяет уходить от цели бомбометания без лишнего риска — нередко бывает, что штурмовики повреждаются осколками собственных бомб, при использовании взрывателя мгновенного действия.
Капитан Смоляков и лейтенант Кузнецов полетели конкретно «за головами» ДЗОТов — никого искать было не нужно, они знали точное их расположение. Авиаразведка сделала кадры, которые разобрали в штабе разведки, цели на кадрах были идентифицированы, на них была создана «разнарядка», которая досталась звену Смолякова.
Изначально его звено состояло из четырёх самолётов, но двоих они уже потеряли — старший лейтенант Аубакиров с лейтенантом Мироновым погибли при отработке по крупной колонне противника.
Формально, звено Смолякова более корректно называть парой, но ради этого документы никто переделывать не будет — к тому же, возможно скорое пополнение.
Уйдя в отрыв, капитан Смоляков набрал примерно восемьсот метров высоты и начал резкий разворот.
ДЗОТы рванули — в небеса взметнулась чёрная земля, вперемешку с пламенем и дымом. Капитан отметил для будущего рапорта о выполнении полётного задания, что пламя было выше, чем обычно бывает — вероятно, произошёл подрыв боекомплекта внутри ДЗОТа.
По ним открыли запоздалый огонь зенитные орудия болгар. Это 20-миллиметровые немецкие FlaK 30, их всего четыре штуки.
— «Сокол-1», подавляю зенитки! — сообщил своему ведомому капитан. — Работай по ПТО и траншеям!
— «Сокол-2», понял! — ответил лейтенант Кузнецов.
Виктор взял прицел и выпустил десяток ракет из подвесных блоков по зениткам, режущим воздух красными трассерами. Он резко отвернул и увидел, как заработали молчавшие до этого зенитки, замаскированные в густом кустарнике.
