Виктор Точинов - Усмешки Клио-2
Прислушаться-то прислушался, однако обратно диверсионный отряд вернулся с большой добычей и полоном, «землю пуста положиша»… Где была награблена та добыча? Где захвачены пленники? Отчасти, конечно, во дворце Ахмата – о чем свидетельствует исчезновение «золотого сундука» с исторического горизонта. Но и в русских кварталах было чем поживиться – православные ювелиры, живущие в Орде, славились далеко за ее приделами…
Что главной добычей стало золото и драгоценные камни, сомнений нет. Не могли воины Нур-Девлета и Ноздроватого тащить с собой громоздкие рулоны драгоценного шелка или бархата, не могли угонять табуны племенных коней… Причина тому в географии: поход совершался по Волге, а Сарай располагался не на самой реке, а на одном из ее удаленных рукавов, на Ахтубе. От Волги до Ахтубы не близко – расстояние напряженного дневного (или ночного) перехода по степи, и для войска, отступавшего от стен Сарая к поджидавшим на Волге ладьям, чересчур рискованно было обременять себя громоздкими трофеями.
Как бы то ни было, в 1480 году история русской диаспоры Сарая заканчивается. Кто из православных жителей не погиб и не угодил в плен, те не задержались в разоренном и сожженном городе… Соответственно, заканчивается на том и история Сарайской епархии, хотя теоретически она существовала еще три века – однако епископ имел резиденцию уже в Москве, на Крутицком монастырском подворье, и епархия называлась Сарайской и Крутицкой. Однако церковных приходов в Сарае под властью епископа-эмигранта уже не осталось, а несколько позже исчезли они и в других ордынских городах…
Исчезли и находившиеся в ведении епархии «кочевые» храмы – прообраз будущих военно-полевых церквей – где проводились службы для православных татар-кочевников. Да и самих христиан на степных кочевьях мало-помалу не осталось: религиозная рознь с мусульманами усиливалась, и православное татарское меньшинство активно выезжало на Русь – степные мурзы получали земельные наделы в государстве Московском, и становились родоначальниками известнейших дворянских родов: Аксаковых и Тютчевых, Сабанеевых и Булгаковых, Державиных и Бутурлиных, Куракиных и Юсуповых… И многих, многих других.
Уже упоминавшаяся педантичная немка – русская императрица Екатерина Великая – не обошла вниманием Сарайскую и Крутицкую епархию (в то время Сарайская звучала уже как Сарская, мало кто кроме историков вспоминал о Сарае Великом). Опять непорядок выявился – епархия существует, а от города, давшего ей название, даже руин не осталось… И епархия стала просто Крутицкой, а затем и вовсе была ликвидирована, – расположенные в Москве и в ее окрестностях приходы перешли под руку епископа Московского.
Но это все случилось позже, а событиях 1480 года интересен вот какой момент: грабили ли татары Нур-Девлета многочисленные православные храмы Сарая?
Думаю, грабили.
Крымский царевич перешел в русское подданство незадолго до того, в 1478 году, и христианскую веру принять не успел либо не пожелал, иначе вошел бы в летописи под православным именем (самый известный в истории пример недавно крещенного татарина – Симеон Бекбулатович: православное имя и мусульманское отчество). Предполагать, что христианами были рядовые крымские воины, оснований еще меньше, – обычно при смене религии дружина следует примеру предводителя, а не наоборот. Короче говоря, излишнее почтение к православным храмам и священникам не остановило бы Нур-Девлета и его отряд… А князь Ноздроватый, формальный руководитель похода? Уж он-то несомненно был христианином? Был. Но что мог сделать одинокий православный воевода в городе, объятом грабежом и пожарами? Пожалуй, ничего.
Не мог – и не сделал. Катастрофа, постигшая Сарайскую епархию в последней четверти пятнадцатого века, лучшее тому подтверждение.
Кое-что мог сделать Иоанн III, когда увидел привезенную Нур-Девлетом и Ноздроватым добычу. Когда хорошенько разглядел золотые ризы, и оклады икон, и прочую драгоценную церковную утварь, – вполне возможно, еще запятнанную кровью убитых православных священников…
Мог – и сделал. Промолчал о громкой победе, о взятии вражеской столицы. Не стал возводить в ее честь храмы, как его внук – в честь Казанского взятия. Не стал даже вносить в официальные летописи своего царствия… Словно и не было ничего. Лучше забыть.
И не нужны нам батальные полотна о Сарайском взятии, и фильмы да романы ни к чему, и драгоценные и не очень металлы изводить не стоит на памятные юбилейные монеты… И репродукцию с картины художника Маковского я вырезал из старого, еще советского учебника истории, вырезал, когда дописывал эту главу – символический жест покаяния. В истории Отечества и без того хватает славных страниц…
А эту – лучше забыть.
Глава одиннадцатая. «Скромнейший среди храбрых»
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.
С. Есенин, «Черный человек»Название этой главы не зря взято в кавычки. Это цитата. Цитата из маленького некролога, напечатанного в харьковской газете «Коммунист» от 23 февраля 1926 года.
Скромность покойного дважды упоминается в крохотной, на десяток строк, заметке. Адресат этих строк – погибший комкор Рабоче-Крестьянской Красной Армии Григорий Иванович Котовский. Автор подписался попросту, без званий и титулов, и даже без имени-отчества, с одним лишь инициалом: И. Сталин.
Почему-то очень меня заинтриговала эта крохотная заметка, затерявшаяся в восьмом томе собрания сочинений Иосифа Виссарионовича… Вообще-то некрологи появляются сразу после смерти, а Котовского застрелили летом предыдущего, 1925 года. Почему И. Сталин откликнулся на событие так поздно?
И почему это запоздалое сообщение написал лично генсек партии? Ведь комкор хотя и высокий чин (вернее, в те годы – должность), но отнюдь не из приближенной к Кремлю армейской верхушки. Это гораздо позднее, репрессировав почти всех красных полководцев Гражданской, стране старательно навязывали мнение, что братоубийственную войну выиграли пять или шесть человек: Ворошилов, Буденный, Чапаев, Пархоменко, Котовский… Ну и еще примкнувший хорват Дундич. А в 1926 году героями первого ряда считались совсем другие люди.
Если же мое рассуждение неверно и Котовский уже тогда числился героем национального масштаба, то почему генеральный секретарь помещает эту заметку-некролог не на первой странице «Правды», а в региональном украинском издании?
И этот столь настойчивый упор на скромность… У Иосифа Виссарионовича ведь ни в одном труде ни одно слово просто так не употребляется…
Что же, по Украине в эти, прошедшие со дня смерти Котовского месяцы ходили упорные слухи о его нескромности, и Сталин решил лично опровергнуть?
Попробуем разобраться.
Но разобраться, предупреждаю, будет не просто. Хотя написано про Котовского преизрядно книг – и художественных, и документальных исследований, – полки книжного шкафа ломятся. Да еще и несколько фильмов снято… Информации – море. Да вот только то море мутноватое получилось… Ибо в основе и романов, и исследований, и фильмов в основном лежат автобиографии, собственноручно сочиненные нашим героем в разные годы. А эти ценнейшие первоисточники… как бы сказать помягче… отчаянно противоречат не только уцелевшим архивным документам, но и друг другу. А если грубо выразиться – врал Григорий Иванович, как сивый мерин.
Однако все же попробуем забросить невод в мутное море и выудить пару золотых рыбок…
* * *Щедрой землей была на исходе девятнадцатого века Бессарабия. Благодатный климат, плодороднейшие почвы, трудолюбивый народ… Зерно и фрукты, мясо и молоко продавались далеко за пределы Молдавии, местные вина и коньяки получали медали на международных выставках.
Усадьбы бывших турецких князей, перешедших в русское подданство – владельцев огромных, протянувшихся на десятки и сотни верст поместий – были оборудованы по последнему слову техники: телефоны и выписанные аж из Америки электростанции (эдисоновские, постоянного тока); водопроводы с биде и ванными, центральное отопление с калориферами… На конюшнях, рядом с шикарными экипажами и чистокровными рысаками красовались заморские диковины – автомобили; пыхтели паровые молотилки и жужжали электрические маслобойки….
Одним словом, торжество прогресса и процветания.
Хотя процветать местные латифундисты предпочитали не дома, поражая немецкие и французские курорты широтой натуры и эксцентрическими выходками: шампанское лилось рекой, листопадом летели сторублевые купюры, кафешантанные красотки сверкали многокаратными бриллиантами, подаренными щедрыми поклонниками…
* * *Известный советский писатель Борис Полевой приводит в своих многотомных военных мемуарах интересную историю, случившуюся гораздо позже, но корни которой уходят именно в те золотые годы. Дело было так:
