Роберт Хайнлайн - Дверь в лето
– Спасибо, док, – усмехнулся я. – Можете держать пари, что я не вернусь – разве что повидать вас.
В конторе я представился регистратору, и он вручил мне конверт. Там была записка с телефоном миссис Шульц. Я еще не разговаривал с нею – прежде всего, потому что не знал, кто она такая. Кроме того, в санктуарий к воскресшим никого не допускали, не разрешались и телефонные разговоры, кроме случаев, когда инициатива исходила от клиентов. Едва взглянув на записку, я сунул ее за пазуху, подумав при этом, что ошибся, сделав «Умницу Фрэнка» слишком умным. Регистраторами должны быть хорошенькие девушки, а не машины.
– Пожалуйста, пройдите сюда, – сказал регистратор. – Наш казначей будет рад увидеть вас.
Что ж, я тоже хотел его увидеть и поэтому пошел, куда мне указывали. Меня интересовало, сколько денег я заработал, пока спал, и я поздравил себя с тем, что в свое время вложил средства в акции, а не отдал их на «сохранение». Конечно, во времена Паники 1987 года мои акции упали в цене, но сейчас они должны были здорово подорожать. По меньшей мере, два моих пакета стоили сейчас кучу денег – это я вычитал в финансовом разделе «Таймс». Газету я взял с собой: мне хотелось проверить и другие пакеты.
Казначей был человек из плоти и крови и видом вполне соответствовал своей должности. Мы обменялись быстрым рукопожатием.
– Здравствуйте, мистер Дэвис. Садитесь, пожалуйста.
– Добрый день, мистер Доути, – ответил я. – Наверное, я не отниму у вас много времени. Просто скажите мне, есть ли в вашем заведении представитель моей страховой компании? Или я должен обратиться в их контору?
– Пожалуйста, сядьте. Я должен вам кое-что объяснить.
Я уселся. Конторщик (снова старый добрый «Фрэнк») принес досье.
– Это подлинники ваших договоров. Желаете взглянуть?
Я очень желал взглянуть. Едва проснувшись, я скрестил на сердце пальцы – ведь Белле ничего не стоило подделать эти бумаги. Сертификаты подделать гораздо труднее, чем обычный чек, но ведь и Белла была неглупа.
Я с облегчением обнаружил, что все передаточные записи в порядке. Не было только контракта и документов, касающихся акций «Горничных». Скорее всего, Белла просто сожгла их, чтобы избежать щекотливых вопросов. Я придирчиво осмотрел дюжину строчек, где она изменила «Компанию Взаимного Страхования» на «Главную».
Нет слов, она была своего рода художником. Может быть, эксперт-криминалист, вооруженный стереомикроскопом и химикалиями, смог бы установить подделку, но мне это было не под силу. Удивительно, что ей это удалось – ведь документы такого рода печатались на бумаге, исключающей возможность подделки. Похоже было, что она обошлась без ластика – что ж, если один человек может схитрить, другой всегда может перехитрить его… а Белла была весьма ловка.
Мистер Доути покашлял. Я поднял глаза от бумаг.
– Можете вы сказать, сколько денег у меня на счету?
– Да.
– Тогда я спрошу одним словом: сколько?
– Мм… Мистер Дэвис, прежде чем мы займемся этим вопросом, я хотел бы обратить ваше внимание еще на один документ и одно обстоятельство. Вот контракт между нашим санктуарием и «Главной Страховой Компанией Калифорнии». Он касается вашего усыпления, сохранения и воскрешения.
Прошу вас заметить, что плата за все внесена вперед. Это сделано и в наших, и ваших интересах – такое положение вещей гарантирует вашу безопасность в то время, пока вы спите и совершенно беспомощны. А средства – все средства – находятся под наблюдением судебных исполнителей, причем четверть из них временно отчуждается, как залог.
– Ясно. Звучит хорошо.
– Так оно и есть. Это тоже защита интересов беспомощного человека. Итак, вы должны понять, что санктуарий – организация, не зависящая от вашей страховой компании, и ее контракт с вами – совсем не то, что ваш договор о помещении капитала.
– Мистер Доути, что мне причитается?
– Есть у вас что-нибудь помимо того, что вы доверили Страховой Компании?
Я призадумался. Некогда у меня был автомобиль… но Бог знает, что с ним случилось. Из Мохаува я не взял ничего, так что в будущее я отправился, имея за душой тридцать долларов наличными. Правда, я был одурачен. Книги, одежда, различные мелочи – я старался не обрастать ими – могли находиться где угодно, хоть у черта на рогах.
– Не только вагона, но и маленькой тележки не наберется, мистер Доути.
– Тогда… мне очень неприятно говорить вам об этом, у вас нет ничего.
Голова у меня закружилась, я чуть не свалился со стула, но удержался.
– Как так? Ведь я вложил свои средства в чудесные предприятия. Они существуют и процветают. Вот здесь об этом прямо написано, – я достал утренний номер «Таймса».
Он покачал головой.
– Сожалею, мистер Дэвис, но никаких вкладов у вас нет. «Главная Страховая Компания Калифорнии» разорилась.
Я почувствовал слабость и мысленно поблагодарил его за то, что он предложил мне сесть.
– Как это случилось? Во время Паники?
– Нет, нет. Это случилось во время краха группы «Мэнникс»… вы, конечно, не можете этого знать. Все произошло уже после Паники, но нельзя сказать, что Паника здесь ни при чем. «Главная Страховая Компания» устояла бы, но ее систематически обирали… грабили, грубо говоря. Если бы это было обычным хищением, можно было спасти хоть что-нибудь. А так – не осталось ничего, только пустая оболочка… и люди, которые сделали это. Им потом удалось скрыться в те страны, которые не выдают преступников. Гм… если это утешит вас хоть немного, скажу, что при нынешних законах ничего подобного случиться не может.
Это ничуть меня не утешило, кроме того, я этому не поверил. Мой старик говаривал, что чем больше законов, тем больше жуликов. А еще он говорил, что мудрый человек должен быть всегда готов бросить свой багаж. Со мной такое случалось на удивление часто, я заслужил, чтобы меня называли мудрым.
– Гм… мистер Доути, а не знаете вы, что стало с Компанией Взаимного Страхования?
– Чудесная фирма. Им здорово досталось во время Паники, но они выстояли. А что, у вас с ними договор?
– Нет.
Я не стал ничего объяснять, это было ни к чему. Я никогда не был в Компании Взаимного Страхования, у меня никогда не было с нею договора. Я не мог подать в суд на «Главную»: что толку возбуждать дело против трупа?
Я мог возбудить дело против Беллы и Майлза – если они еще живы – но это было столь же глупо. У меня не было никаких доказательств.
Кроме того, я не хотел судиться с Беллой. С гораздо большим удовольствием я взял бы тупую иглу… и вытатуировал бы на видных местах ее тела «не имеет законной силы». Тут я вспомнил, что она сделала с Питом. Честное слово, любое наказание было для нее слишком мягким.
Вдруг я вспомнил, что Белла и Майлз собирались продать «Горничных» группе «Мэнникс». Из-за этого меня и уволили.
– Мистер Доути, а вы уверены, что от «Мэнникса» ничего не осталось? Разве им не принадлежали «Горничные»?
– «Горничные»? Вы имеете в виду фирму, производящую бытовые автоматы?
– Да, именно ее.
– Едва ли это возможно. Нет, этого не может быть, ведь «Мэнникса», как такового, больше не существует. Конечно, я не могу утверждать, что между «Мэнниксом» и «Горничными» не было никакой связи. Но я не верю, что между ними было что-то серьезное, иначе бы я знал об этом.
Я прекратил расспросы. Было бы хорошо, если бы Майлз и Белла потерпели крах вместе с «Мэнниксом». Но, с другой стороны, если «Мэнникс» владел «Горничными», это должно было ударить по Рикки, причем не менее сильно. Главное, чтобы Рикки было хорошо, а на все прочее можно наплевать.
Я поднялся.
– Что ж, спасибо за все, мистер Доути. Пойду восвояси.
– Не торопитесь, мистер Дэвис… наша организация чувствует ответственность не только за букву контракта, но и за клиента. Вы, конечно, понимаете, что ваш случай – не первый в нашей практике. Наш совет директоров предоставил в мое распоряжение некоторые средства, чтобы клиенты на первых порах не испытывали нужды. Эти средства…
– Не надо благотворительности, мистер Доути. Но все равно, спасибо вам.
– Это не благотворительность. Заем. Своего рода заем. Поверьте мне, на таких займах мы почти ничего не теряем… и нам не хотелось бы, чтобы вы вышли отсюда с пустыми карманами.
Я обдумал это раз, другой. Я ведь даже не знал, сколько берут в парикмахерской за стрижку… а с другой стороны, занимать деньги – это все равно, что плавать с кирпичами в руках… и небольшой заем мне будет так же трудно вернуть, как миллион.
– Мистер Доути, – медленно проговорил я. – Доктор Альбрехт говорил, что я могу еще четыре дня валяться здесь в постели.
– Да, пожалуй, об этом написано в вашей карточке. Но мы не выбрасываем людей на улицу даже после истечения договорного срока, если они не подготовлены.
– Рад слышать. А сколько стоит палата, питание и обслуживание?
– Гм… Но ведь это не гостиница, и мы не сдаем номера. Но мы и не больница – просто мы помогаем нашим клиентам войти в форму.
