Андрей Посняков - Патриций
Песня вдруг резко оборвалась, послышались какие-то крики, хрипло заржали кони – и вот уже небольшой отряд всадников, выскочив из тумана, поскакал прямо по стернине. Впереди всех, пригнувшись к гриве коня, несся молодой воин с длинными светло-русыми волосами. Миг – и неведомые всадники исчезли в дубовой рощице. Кто это были? Какое-то местное племя? Или явившиеся из-за реки разбойники-алеманы? Юний слышал, что в их бродячих шайках кого только нет – маркоманы, квады, тевтоны, кимвры, даже ободриты. Почему бы не быть и венедам?
Впрочем, пора и честь знать.
– Ты как, старина? – Рысь обернулся к Флаксу. – Готов продолжать путь?
– Готов, мой патрон, – жалобно проскрипел слуга. – Сказать по правде – скорей бы уж оказаться дома.
Дома – пока на вилле Октавия – они оказались лишь после полудня, а до этого времени Юний тщательно осмотрел угодья Гретиария и Теренция. По колено в грязи, мерил шагами межу, что-то бормотал про себя, не обращая никакого внимания на стенания старого Флакса.
А вечером пристал к Октавию, снова завалив ветерана вопросами о соседях, после чего поднялся в отведенную для него комнату. Опять разложил на столе таблички, чувствуя, как охватывает тело приятная дрожь, как всегда бывало перед сложным и опасным делом. Но в данном случае опасности никакой не было, по крайней мере пока. А насчет сложности… Да, по этому делу было над чем подумать.
Рысь взял в руки каламус… Итак: вот здесь, внизу, пусть будет Теренций, сверху – его сосед Гретиарий, еще выше – Кальвизий, за ним – Лициний Вер, тут – деревня, за ней – Манлий и чуть ниже – Октавий. Похоже, все… Теперь спорные земли: клочок пергамента сюда, между Манлием и Октавием – пресловутое «гречишное поле». Добавить между Манлием и Гретарком – «ручей», между Гретарком и Октавием – «пастбище». Да, не забыть, что Гретарк – это не имя землевладельца, а деревня херусков. Так… Теперь – Гретиарий и Теренций. Есть там такой небольшой овражек меж их участками, а в овражке том чего только нет: орешник, крыжовник, малинник. Лакомый кусок, из-за него Гретиарий с Теренцием каких только гадостей друг другу не делают, наверняка вскорости и судиться надумают, как прознают про Октавия… А что там между Гретиарием и Гретарком – похоже, луга? Да, они и есть. Гретиарий их, как водится, считает своими, ну а у старосты деревни Хизульфа на их счет явно имеется совсем другое мнение…
Рысь с удовлетворением оглядел стол. Что получилось? А получилось, что все здесь друг с другом враждуют, только Кальвизий с Лицинием Вером – белые и пушистые, как недавно народившиеся котята. Странно… Как это их миновала общая участь?
Юний подспудно чувствовал, что в сложившейся общей картине чего-то не хватает, каких-то штришков, маленьких, почти незаметных, но крайне важных для общего понимания дела. Вот, к примеру, что это за пустое место? Сверху – вилла Октавия, с левого бока – Теренций и Гретиарий, справа – Рейн… А внизу? Что у нас там внизу? Кажется, какие-то непроходимые лесные дебри или болотные топи – в общем, ничего особенно интересного. Что же это за пустота?
Рысь вдруг расхохотался. Ну конечно же – Черное урочище! И как интересно получается: участки Теренция, Гретиария, Октавия непосредственно к этому урочищу примыкают, и все трое прямо погрязли в земельных спорах либо друг с другом, либо с деревней. Очень интересно… И вот еще что не забыть: все эти трое – землевладельцы относительно новые и владеют своими участками не больше пяти лет. Кальвизий же и Лициний Вер живут здесь уже десять лет. И безо всяких конфликтов. Ну, дела… Тут поверишь, будто само Черное урочище провоцирует земельные споры! Или кто-то очень хитрый и сведущий в земельном праве! Но зачем ему это?
И в этот момент Юний вновь услышал вой. Осязаемо близкий – ведь урочище располагалось рядом, всего-то милях в двух от виллы Октавия, – он врывался в душу с какой-то явно ощутимой насмешкой, словно бы дразнил молодого юриста: а вот попробуй-ка разберись во всем этом, распутай клубок.
– И разберусь! – поклялся сам себе Рысь. – И распутаю. Дознаюсь обо всем – и что это за урочище, и кто мутит воду… И даже – кто была та девушка, что пела древнюю песню венедов?
Не в силах заснуть, Юний вышел во двор. По небу, закрывая звезды, бежали черные облака, где-то за полем, на вилле Манлия, истошно лаяли псы. Рысь бросил взгляд в сторону урочища и уловил мерцающий огонек на горе, окруженной мертвым лесом. Что это – упавшая с неба звезда или ее отблеск в какой-нибудь затянутой тонким ледком луже? Нет, непохоже. Неужели костер? Но кто его там жжет? Оборотни? Странное занятие для этих злобных существ.
Будь у него хотя бы пяток, а лучше десяток верных воинов и надежный проводник, Рысь, наверное, решился бы осмотреть гору, но сейчас, увы, ничего подобного не было. И тем не менее урочище требовалось обследовать, только, конечно же, не теперь. Кроме воинов, которых можно позаимствовать у Октавия, вооружив слуг, неплохо бы иметь и проводника. Да и вообще, к встрече с оборотнями необходимо хорошо подготовиться.
Назавтра, простившись на время с хозяином виллы, Юний и его слуга отбыли в Могонциак вместе с груженными кожей и рыбой возами, которые Октавий по договоренности отправлял одному из оптовых торговцев. Трудолюбивые мулы неспешно тащили возы, не обращая никакого внимания на грязь и колдобины – до хорошей, построенной римлянами дороги от виллы Октавия приходилось тащиться мили четыре. Моросил нудный дождик, но Юний не кутался в плащ, даже отбросил капюшон, часто поглядывая в сторону Черного урочища. Вот она, та гора, где ночью горел костер. Ничего не скажешь, вид в достаточной степени угрюмый, да еще погода… Рысь поежился.
Дорога между тем потянулась лесом. Сумрачные мохнатые ели обступили ее с обеих сторон, касаясь колючими ветками сидящих на возах людей. Ободья колес тонули в липкой красновато-желтой грязи, и время от времени возчики помогали мулам – слезая, подталкивали возы плечами. Во время одной из подобных остановок, когда один из возов застрял в грязи особенно крепко, Юний прошел чуть вперед, к узенькой и совсем уж, казалось бы, непроезжей повертке, что примыкала справа… На повертке этой виднелись свежие следы и узкая колея. Кто-то не так давно проезжал по ней в легкой одноколке – уж это-то Юний смог определить по следам. Одноколка – повозка римская, местные такими не пользовались. И кого же из римлян понесло вдруг в эти жуткие места? Повертка-то, между прочим, вела прямиком к урочищу!
Немного постояв у поворота, Рысь нагнулся, поднял небольшой кусочек красновато-желтой глины, помял его в руках, завернул в пожухлый лист, уцелевший с осени, и спрятал в заплечную суму.
Дождь все шел, беспрестанно и нудно, однако возы вскоре выбрались на мощеную дорогу и уже без всяких препятствий покатили к Могонциаку. А дождь все лил…
Глава 5
Февраль – март 235 г. Верхняя Германия
Костры на берегах Рейна
…они подобны пленникам под игом врагов: терпят мучения по необходимости, а не по желанию; в душе хотят свободы, а терпят величайшее рабство.
Сальвиан. De gubernatione Dei– Одноколка? Да их тут много проехало, – один из охраняющих городские ворота воинов махнул рукой. – А что такое случилось?
– Да ищу своего приятеля, – улыбнувшись, пояснил Юний. – Мы должны были с ним здесь встретиться, да что-то его не видно. Может, и не стоит больше ждать? Наверное, застрял где-то в грязи…
– В грязи? – Легионер вскинул глаза и усмехнулся. – Да уж, грязи сейчас много. Недавно проезжала повозка легиона «Августа» – так на ней грязи-и… У-у-у!
– А грязь случайно не такая? – оглядевшись, Рысь вытащил из сумы красно-желтый кусочек подсохшей глины.
– В точности такая и есть, – закивал воин. – К слову сказать, хорошая глина… Ты, видно, держишь горшечную мастерскую?
– Как ты угадал? – Юний натянуто рассмеялся. – Не один – на паях с приятелем.
– Еще бы мне не угадать, ведь мой отец был горшечником! – довольно ухмыльнулся легионер, а Рысь почему-то подумал об огрублении нравов: в Риме или в какой-нибудь более цивилизованной провинции, скажем в Нарбоннской Галлии, этот совсем еще молодой парень не хвастался бы тем, что он сын вольноотпущенника – именно они по большей части и занимались всякими ремеслами.
– Ваять кувшины и амфоры – нелегкий труд, – заканчивая беседу, задумчиво покивал Рысь. – Тут надобно и терпение, и умение. Твой батюшка, видно, уважаемый человек…
– К сожалению, он давно умер.
– Сочувствую.
– Ничего. Быть легионером тоже почетно.
– Legia – patria nostra! – громко произнес Юний. – Легион – наше отечество, не так ли?
– Так, так!
– Так ты говоришь, проезжала только одна грязная повозка?
– Ну да, одна. Вся в глине.
– Восьмого легиона?
– Угу, «Августы».
– А… кто ею правил, не рассмотрел? Видишь ли, если они случайно наткнулись на такую хорошую глину, то я бы…
