Анатолий Дроздов - Интендант третьего ранга
Клаус расплылся в улыбке:
— Строго между нами, господин Кернер?
— Могила! — заверил Крайнев.
Гости ели долго. Гауптман в конце концов наплевал на язву и мел со стола все подряд, обильно орошая угощение настоянной на клюковке самогонкой. Ланге не отставал. Из-за стола немцы выбрались порядком осоловелыми. Во двое они увидели, как Бузыкин (Крайнев специально просил его подождать момента) грузит в багажник «опеля» корзины с гостинцами.
Немцы заулыбались и двинулись к калитке. Внезапно взгляд Краузе упал на гнедого жеребца. Привязанный к забору конь Крайнева недовольно топтался и фыркал, требуя свободы. Гауптман подошел и внимательно потрогал клеймо, выжженное на ляжке. Крайнев похолодел.
— Чей конь?
— Мой, — выдавил Крайнев.
— Откуда?
— Нашел в лесу, когда скитался после побега. Спрашивал крестьян из близлежащих деревень, никто не признал лошадь своей.
— Это немецкий конь! — сердито сказал комендант. — Месяц тому я послал в разведку двух солдат, оба пропали бесследно. Лошадь принадлежала одному из них.
— Я говорил господину гауптману, что в лесах прячутся разбитые большевики, — заторопился Крайнев. — Наверное, убили немецких солдат, а конь убежал. Следует быть осторожным. Пускаясь в дорогу, я всегда беру полицейских. Вам тоже опасно без охраны.
Краузе задумался.
— Я немедленно верну коня! — заверил Крайнев.
— Его давно списали! — махнул рукой гауптман. — Оставьте!
Комендант оглянулся и, заметив в огороде сортир, направился к нему. Настала очередь Ланге.
— Вы серьезно насчет большевиков? — спросил он шепотом.
— Меня дважды обстреливали. Из леса. Когда ехал один. При охране боялись.
Ланге задумчиво пожевал губами.
— Где ваши евреи? — спросил внезапно. — Которых увезли из Города?
— Ездят по дальним деревням. Насчет заготовок.
— Вы доверяете им?
— Больше некому! — развел руками Крайнев. — Местные жители вороваты и не стремятся сполна рассчитаться с вермахтом. Они привыкли при Советах: не украдешь — умрешь с голоду. Требуется проверить на месте структуру посевных площадей, определить, сколько гектаров занято рожью, сколько картофелем, оговорить объем поставок, организовать их доставку в Город… Евреи образованы, старательны. Важно, что у них нет в деревнях родственников — не с кем сговориться.
— Пусть! — согласился Ланге. — Что собираетесь делать с пленными по завершению сельскохозяйственных работ?
— Распущу по домам. В деревнях много одиноких женщин.
— Хм!.. — нахмурился Ланге. — Вы уверены в лояльности русских солдат?
— Другого им не остается. Лучше лежать на теплой печи, чем воевать с победоносным вермахтом. Красные получили хороший урок и не рвутся проливать кровь. Нам понадобятся работники на будущий год. Наиболее лояльных завербую в полицию. Вы видели моих охранников — старики! Военная служба — удел молодых.
— Мне нравится, что у вас все продумано, Кернер! — похвалил Ланге. — Теперь вижу, что не ошибся, предлагая вам работу. Мы довольны!
Со стороны огорода, морщась, подошел Краузе.
— Здесь нет туалетной бумаги! — пожаловался он. — Дикари! Как вы живете здесь, Кернер?
Не дожидаясь ответа, гауптман полез в машину, следом в открытую Клаусом дверь скользнул Ланге. Крайне проводил взглядом удалявший «опель» и пошел в избу. На пороге ждал Бузыкин. Крайнев сунул ему ком денег.
— Заплати за еду!
— Стоит ли? — засомневался староста. — Подумаешь, курица или кус сала!
— Заплати! — рассердился Крайнев. — Не при старой власти! — увидев, что Бузыкин насупился, Крайнев ласково потрепал его по плечу: — За все, что сделал, Иван Кузьмич, спасибо! Выручил…
Довольный Бузыкин убежал исполнять поручение, а Крайнев прошел к столу, где сразу налил себе полный стакан. Его трясло. Сегодня он едва не сгорел. Стоило немцам поехать на ферму… Утром Семен увел двадцать пленных валить лес. Разумеется, не для нужд вермахта. Повезло… Трижды. Соне хватило ума спрятаться в фельдшерском пункте, не выбежать поглазеть на немцев, как сделали почти все кривичские бабы. Потом этот конь… Он же видел клеймо! Трудно было сообразить? Так вот сплетается цепочка, вернее, петля… Хорошо, Краузе был пьян. Не то поставил бы к забору, рядом с немецким конем, достал «парабеллум»… Вернее, поручил бы Ланге, тот, если верить рассказам, расстреливать любит… Крайнев сознавал: подвело легкомыслие. Он наслаждался успехом. Организовать поставки продуктов вермахту оказалось совсем не трудно. Крайнев проехал по главным усадьбам колхозов, собирал людей и объявлял новость. Люди сходились охотно — хотелось знать, как жить дальше. Немецкая бумага о полномочиях, охрана из двух мужиков с винтовками, собственный карабин — все это будило уважение к гостю. Но более нравились колхозникам речи Крайнева. Сметливые крестьяне мгновенно подсчитывали, сколько урожая останется им, и радовались, как дети — при большевиках о таком не мечтали. Сход мгновенно выбирал старост. Нередко бывших председателей колхозов, которые были не от райкома, а из своих. Те дело знали… Крайнева вели в контору, показывали документы о засеянных площадях, тут же определяли объем поставок и сроки подвоза. Формирование полиции не входило в компетенцию Крайнева, но он занимался и этим — свезенное в амбары зерно следовало охранять. Полицейскими нередко становились бывшие участковые, которые не сбежали с большевиками, поскольку были местные и не сволочами. Участковые как никто другой знал, кому из сельских можно дать в руки оружие.
Рвение Крайнева не было бескорыстным. Используя ситуацию, он наживался, как откупщик налогов. С крестьян брал не центнер зерна с гектара, а полтора, дополнительные пятьдесят килограммов наказывал везти не в Город, а в Кривичи, которые сделал своей штаб-квартирой. Центральная усадьба зажиточного колхоза располагала просторными зданиями правления, школы, фельдшерского пункта, амбарами, отсюда тянулась к Городу приличная грунтовка. Помещения Крайнев бессовестно реквизировал. Колхозное начальство, учителя, фельдшер — все эвакуировались, здания стояли пустые. В правлении он открыл контору, собрав в нее толковых счетоводов из окрестных деревень, здесь же квартировала полиция. В фельдшерском пункте поселили Соню: ФАП, неплохо оборудованный для приема больных, располагал квартирой для врача. Давид переквалифицировался в счетоводы. Крайнев, присвоив активы колхоза, принял на себя и пассивы — платил заплату персоналу, включая врача. Деньги были. Урожай сорок первого случился богатый, колхозные амбары на окраине Кривичей деревни скоро наполнились до верху, остальное зерно из личной квоты Крайнева везли в Город. Хлеб продавали по твердым расценкам, получая хорошую прибыль. Крайнев мгновенно погасил сумму, заимствованную из денег инкассатора на себя и начальное обустройство, и теперь получал доход. Постепенно образовался солидный капитал. На вырученные деньги закупалась соль (через год-два она будет на вес золота), спички мыло, керосин… Товары шли в деревни, старосты их продавали, капитал рос. Часть денег перепадало Краузе. Крайнев, привыкший к российским откатам, рассматривал это как неизбежное зло.
Разумеется, не все шло гладко. Некоторые старосты, видя в Крайневе городского выскочку, пытались плутовать, зажимать выручку. В таких ситуациях Крайнев спокойно перечислял, когда, где и сколько товара было им передано, какого цвета были мешки и бочки, кто в момент передачи присутствовал, какие слова говорил. После чего снимал карабин с плеча и проверял, легко ли ходит по ствольной коробке затвор. Плуты мгновенно сдавались, и клялись впредь не шалить. Уважение их к уполномоченному возрастало до невиданного уровня. С немцами проблем не возникало. Во всем, что не касалось официальных поставок, они охотно шли на сделку, лишь бы приносила гешефт. Ситуация очень напоминала Россию девяностых годов.
Крайнев целенаправленно работал над насыщением района необходимым для жизни. Бумажные деньги рано или поздно потеряют стоимость, товары — нет. Хлеб и картошку можно вырастить, соль и мыло на полях не вызревают. Чем больше запас, тем легче пережить тяжелое время. Впереди три года оккупации. Крестьяне, привыкшие к советскому дефициту, облегчали ему задачу: покупали много. Деньгами почти никто не расплачивался (у людей их было мало), рассчитывались хлебом, мясом, яйцами. Продуктов хватало. Крайнев сбывал их немцам (с выгодой!) и снова закупал соль, керосин, мыло, спички… Товаров скапливалось больше, чем люди могли купить, он стал создавать временные склады. Семен помогал ему с выбором укромных мест и надежных людей, дефицит туда завозили ночью и сгружали тихонько. Это был стратегический запас на крайний случай. Крайнев очень гордился своим бизнесом, и вот едва не сорвалось. Краузе мог его шлепнуть. Нашел ты коня или убил его хозяина, кто на войне разбирается? Попался с поличным — к стенке! Самый главный вывод, какой можно сделать из случившегося: он здесь не король! Младенец в джунглях… В следующий раз комендант с эсэсовцем свалятся на голову при других обстоятельствах, тогда не отвертишься. Надо думать…
