Федор Вихрев - Третий удар. «Зверобои» из будущего
— Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться?
— Обращайтесь, товарищ майор.
— Я хотел просить у вас содействия для испытаний новых кировских танков.
— Если я не ошибаюсь, товарищ Бондаренко, вы уже провели пробный бой на финском фасе обороны? И как успехи?
— Провели. Прорыв линии на участке батальона можем обеспечить. Танки показали себя хорошо, но хотелось бы попробовать против более серьезного врага. Если честно — против танков.
— Понятно. Что-нибудь придумаю. Навскидку могу посоветовать выдвигать ваши танки и группу обеспечения вот в этот район, — генерал отметил карандашом кружок на карте. — Там сейчас наиболее слабая точка нашей обороны, и немцы об этом догадываются. Боюсь, как бы немцы не ударили вдоль кромки берега.
— Разрешите начинать выдвижение?
— Приступайте! А еще расскажите, что у вас там случилось перед разворотом.
— Подрыв. Финн, видимо, со связкой тротила, самоубийца. Притаился в окопе и положил под гусянку. Взрыв под пятым опорным. Каток напрочь. Траки как мелкие камни — в разные стороны. Но ничего, подошли, вытащили. Уже отремонтирован.
— Ясно, — Баграмян улыбнулся. — Если бы все так воевали…
— Учить и самим учиться надо постоянно, товарищ генерал-полковник.
— Сколько у тебя боевых машин будет?
— Три ИСа и КВ-2.
— Добро! Я сам посмотреть приеду.
Финны
В середине летного поля остановился Т-26 с цилиндрической башней. Его пулеметный собрат в сопровождении ЗИС-5 с пехотинцами выдвинулся к позициям зенитчиков. Третий танк подъехал к штабу. Выбежавший оберст был озадачен тем, что охрана не подняла тревогу и пропустила чужие боевые машины на территорию. Выбравшийся из Т-26 лейтенант подошел к командиру авиачасти и, представившись, произнес:
— Господин оберст, мы предлагаем вам сдаться, или будем вынуждены уничтожить ваших людей. Попытки противодействия будут караться аналогично действиям ваших подчиненных на дороге под Виипури. Фосфором! Варианты интернирования не рассматриваются!
— Лейтенант, вы в своем уме? Что скажет ваше командование?
— Герр оберст, в ваших интересах назвать участников того вылета, иначе мы узнаем сами… Возможно, с некоторым ущербом здоровью отдельных индивидуумов. Лица, непричастные к тому вылету, будут отправлены в лагерь военнопленных…
«Воспоминания генерала Ш.»
Из мемуаров высокопоставленного военного Германии времен нацизма
Изд-во Альтмарк Пресс. Нойштадт
{…}
«…К апрелю 42 года на Восточном фронте сложилась интересная ситуация: РККА, едва оправившаяся от тяжелых потерь лета-осени 41, нанесла ряд чувствительных поражений Вермахту. Превосходящие русских в боевом опыте, выучке и слаженности войск, германские части не смогли удержать фронт на Южном и Юго-Западном направлениях, получив несколько „котлов“, в которых застряли 1 — я ТГ и разрозненные подразделения немецко-румынских дивизий.
Хотя командованию ГА „Юг“ удалось наладить снабжение окруженных, занявших оборону, их положение осталось безвыходным. Что и подтвердилось в ходе ликвидации „котла“ силами особых дивизий НКВД. Попытка деблокады силами спешно переброшенных из Норвегии и Франции дивизий в буквальном смысле увязла в непролазной грязи и маневренной обороне русских. Фон Рунштедт был смещен со своего поста и сразу после аудиенции у Фюрера арестован по обвинению в „преступном бездействии“. ОКВ предстояла тяжелая работа по приведению в порядок ГА „Юг“.
На Северном направлении русские неожиданным ударом отдельного мехкорпуса прорвали фронт и после двухнедельных боев взяли Виипури, вызвав нездоровое оживление как в Финляндии, так и во всех остальных странах Скандинавии. По выкладкам аналитиков ОКХ и Абвера, особого смысла и сколько-нибудь значимой перспективы, кроме как возможного удара на Петсамо, операция „Зимняя гроза“ не имела. Но, тем не менее, неожиданно и весьма резко обострились отношения Берлина и Хельсинки — особенно после ошибок в нанесении бомбо-штурмовых ударов со стороны люфтваффе.
Назвать взаимоотношения среди стран Оси безоблачными — это сильно погрешить против истины — Япония все сильнее увязала в Тихоокеанской войне и не испытывала желания испытать на прочность укрепления КДВФ. С плохо скрытым раздражением Фюрер резко отозвался о последней встрече с японским посланником Хироши Ошима, заявив, что лучше всего стоило бы предоставить самураям следовать навстречу своей судьбе. Заявления же о союзническом долге и необходимости плечом к плечу противостоять „красной угрозе“ встречают лишь вежливые, обтекаемо-уклончивые ответы и улыбочки японца. На прочих же своих союзников руководство Рейха стало оказывать давление с целью обеспечить их более активное участие в войсковых операциях на Восточном фронте. Как следствие, перспектива оказаться между молотом — Россией и наковальней — Германией вдруг сильно озаботила союзников, и они стали под разными предлогами устраивать проволочки выполнению требований Берлина.
Италия и Испания неожиданно выступили единым фронтом, заявив, что действия КВВС и Ройял Нейви, активизировавшиеся в последнее время, серьезно угрожают их безопасности. И, в целях обеспечения защиты своих интересов, они не смогут организовать посылку дополнительных сил на Восток. А испанцы вообще отзывают свои подразделения (250-ю дивизию вермахта)…»
Саня
— Александр Александрович, поезд из Москвы пришел. Немного дополнительных зуборезных станков производства нового станкостроительного завода в Рязани, семь новых сварочных агрегатов с двумя инструкторами. Новая электропечь в комплекте. Надо распределять между заводами.
— Спасибо, Людмила Николаевна, что бы я без вас делал? После вашей доработки моего проекта переустройства управления заводом в целом и каждым цехом в частности выпуск танков вырос на штуку в сутки, а это очень много. Да и еще не все внедрено. Я буду просить руководство о награждении.
— Ой, что вы! — смутилась секретарь. — Я же не за награды… У меня муж танкист был… Майор. Сгорел под Мадридом. Это для него. В память… — заплакала женщина.
— Простите. Давайте вы отлучитесь минут на десять, я здесь сам управлюсь. А потом жду вас на посту. Я пойду посмотрю на оборудование.
— Александр Александрович, я готова продолжать работу!
— Я вам приказываю отлучиться и привести глаза в порядок! Так будет лучше.
Вернувшись с осмотра прибывшего оборудования, совместно с Духовым и Трояновым мы поделили сварочные аппараты и зуборезные станки. Новую печь передали на моторное производство. Теперь выпуск танков в Ленинграде должен был бы вырасти примерно вдвое, и, кроме того, ИС получил возможность избавиться от вынужденной меры — сварки «в шип». Форму и мастер-модель литой башни я распорядился отправить на ЧТЗ, так как у нас все равно литье такого объема получалось плохо, а вот сварная башня — гораздо лучше.
Финны
— Господин фельдмаршал! Вы уверены, что мы не поторопились с взятием власти? Ведь у русских, кажется, проблемы на московском направлении.
— Мы сделали все правильно! Эти трудности временные, да и немцы сильно преувеличивают свои успехи. Сколько на нашей территории осталось немцев после завершения погрома в районе рудников? И где проходит линия фронта между ними и русскими, знаете, или карту разворачивать?
— Все сухопутные части немцев уже в Норвегии. На нашей территории только тыловики, несколько отдельных рот и авиация.
— Я думаю, пора официально выходить из войны.
— А русские?
— Временно предоставим им право прохода по территории в северных районах. Войска разойдутся на оговоренные в секретном протоколе границы.
— А немцы?
— Интернируем… А будут сопротивляться — возьмем в плен и передадим русским безвозмездно. Обмен пленными мы потихоньку уже завершили. Естественно, техника и оружие останутся у нас. Поэтому к аэродромам надо подходить быстро и большими силами. И обязательно блокировать взлетные полосы. Пехота вторична, но отслеживать постоянно.
— Когда начинаем?
— Сутки на подготовку и рассылку приказов хватит?
— Наверняка, Ваше Превосходительство.
— Тогда, с учетом выхода на исходные, — послезавтра в 5 утра по Хельсинки.
— А мы не торопимся?
— Я уже боюсь опоздать. Кабель в Петербург проложен?
— Да. Прошел тестовый сеанс связи со Смольным.
— Прекрасно. Распорядитесь насчет аппарата в мой кабинет. Я лично переговорю с Мехлисом.
Змей
После первомайского парада мне пришлось экстренно вылететь в Омск. Там срочно требовалось мое присутствие. Зачем?
Все очень просто. Никак не удавалось справиться с проблемами у двигателя М-71. Причину было решено искать в моем присутствии. Авось моя заинтересованность поможет отыскать решение.
