Андрей Белянин - Цепные псы Империи
Пока генерал в отставке заказывал жареное мясо на шпажках, странный пирог с сыром и какие-то экзотические закуски, нам подали вино. Павел Павлович поднял первый тост за своего покойного друга и моего отца. Выпили, не чокаясь, по старой русской традиции.
– Михаил, вы позволите обращаться к вам по-простому, без отчества?
– Почту за честь.
– Благодарю вас, так вот, раз уж я вместе с вами ввязался в эту историю, то позвольте дать вам один совет. Не сочтите его брюзжанием старика. – Он покачал бокал с вином в руке и продолжил: – Вы очень молоды. И судя по всему, никогда не сталкивались с настоящим, серьезным противником. Вы ведь не воевали?
– Нет, – подтвердил я. – Одно время были мысли записаться в Нотумберленский полк Ее Величества в Индии, но ректор быстро охладил мой патриотический пыл, пояснив, что, как российско-подданный, я не имею права на службу в рядах победоносной британской армии. Все прочие бои я проводил лишь на боксерском ринге.
– Что ж, возможно, это и не так плохо. Будь вы военным человеком, я не отпустил бы вас одного в английское посольство. Вы бы наверняка вспылили, стали вызывать всех на дуэль, бравировать офицерской честью и хвататься за пистолеты. А как человек гражданский, более того, ученый?..
– Филолог, – подсказал я.
– Благодарю, вы сможете выяснить все вопросы, не прибегая к давлению и силе. Просто будьте чуточку терпеливее.
– Я излишне горяч?
– Вы излишне убеждены в своей правоте, – осторожно поправил граф. – Это качество, кстати, стоило карьеры вашему батюшке. Не будь он так откровенен в критике действий вышестоящих чинов, не ушел бы на пенсию капитаном.
– Я постараюсь.
– Поверьте, Михаил, чуть больше терпения, чуть меньше напора, и у вас все получится. – Он уверенно похлопал меня по руке, и белозубый официант с длинным кривым носом принялся уверенно расставлять на нашем столе горячее.
Трое пожилых грузин в углу у камина играли на национальных инструментах и пели «Сулико». Наш дальнейший разговор за едой был мало кому интересен, и, думаю, его вряд ли стоило воспроизводить на бумаге. Тем более что кавказская кухня вкупе с ароматным красным вином оказалась столь великолепна, что беседа сразу ушла от серьезных тем, приняв исключительно застольный характер…
К графскому особняку долетели, наверное, уже часам к четырем пополудни. Оба уже слегка навеселе, вполне довольные обществом друг друга, лихой возничий только цокал языком да завистливо принюхивался. Мы и впрямь хорошо посидели.
Я утвердился в мысли, что Павел Павлович являлся человеком изумительных душевных качеств, хотя, возможно, и страдал излишней доверчивостью. Он даже ни разу не проверил принесенный счет! Ни за мою одежду, ни за наш стол у этого гостеприимного Афтандила, просто платил, сколько сказано, и оставлял щедрые чаевые. С другой стороны, если он жил один, без жены и детей, то мог себе это позволить.
Своего мнения обо мне он также не скрывал, я просто напомнил ему старого друга, он видел во мне моего отца, а значит, и свою ушедшую молодость. Подобная сентиментальность, больше приличествующая немцам, все равно добавляла генералу какого-то средневекового шарма. Вдвойне было приятно, что он не пытался поучать меня, заменяя ушедших родителей, а стремился заручиться моей дружбой.
– О, да ты никак набрался, твое благородие? – выгнул бровь старый казак, встречая нас на крыльце. – А разнаряжен, разнаряжен-то как, ровно павлин на петушиную свадьбу! Вы, Пал Палыч, мне парня не балуйте, его в строгости держать надо. Знаем мы вашу Северную Пальмиру-блудницу, прости ее Господи…
Пока я невнятно булькал что-то, потеряв дар речи от возмущения, граф Воронцов, к моему вящему удивлению, поспешил извиниться:
– Не ругайтесь, Матвей, я, конечно, виноват, увлекся, но дайте же хоть шанс оправдаться! Начнем с того, что наша аудиенция у государя прошла с немалым успехом. Пойдемте-ка расскажу…
Павел Павлович спустился с коляски, приобнял бородатого денщика за плечи и повел в дом, повествуя на ходу о наших сегодняшних приключениях. Я остался в экипаже, не зная толком, как себя вести – обижаться на них обоих или смеяться над самим собой. Возничий свысока взглянул на мои сомнения и буркнул себе под нос:
– Ваш Матвей нашему барину наипервейший приятель будет. Говорят, он его сиятельству два раза жизнь спас в Крымской кампании. Ну че? Слазить-то будем или как?
Я прожег его ответным гневным взглядом, но счел, что спорить с прислугой ниже моего джентльменского достоинства, и поэтому просто вылез из коляски. Не хватало еще, чтоб он меня на конюшню увез, пока я в самом себе разбираюсь.
Павел Павлович и денщик моего отца неспешно дожидались моего явления за столом в кабинете, на который расторопная кухарка уже ставила самовар. Похоже, чай здесь пьют без разбору и поводу в любое время суток. И подают к нему столько сластей с печевом, что чаепитие становится больше похоже на полноценный обед.
– Так что там у государя?
– А-а, все так же, жив-здоров…
– Оно и главное, верно?
– Верно, друг мой, верно. – Граф Воронцов обернулся мне навстречу: – Миша, присаживайтесь к нам. Выпейте чаю со стариками.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарил я. – Но пока сыт. Если вы не обидитесь, то я бы предпочел отдохнуть в своей комнате.
Нахальный бородач Матвей сделал эдакое неопределенное движение плечами, говорившее, как мне кажется, о том, что ему глубоко безразлично, буду ли я отдыхать наверху или пить с ними чай. Поэтому я предпочел его игнорировать, вежливо поклонился хозяину дома, развернулся и прошел по лестнице в отведенные мне покои.
Сбросил сапоги, не раздеваясь, упал спиной на русские перины, сунул руки под голову и задумался о планах на вечер. Мысли были разными.
И не последнее место занимала одна, главная: а что я буду делать, если сэр Эдвард Челлендер предоставит самые весомые доказательства своей невиновности? То есть, если он виноват, я иду к царю Александру. А куда мне идти, если нет? По традиционному русскому маршруту пешим строем?! Вот вроде бы на этом я и уснул…
Что снилось, не помню. Наверное, вообще ничего. Потому что в ту же минуту страшная вулканическая сила подняла меня вместе с кроватью и швырнула в потолок!
По крайней мере, проснулся я висящим в воздухе, болтая ногами над лестницей, словно котенок, переносимый строгой мамой-кошкой на другое место.
– Матвей?! Отпуст. тите меня, сейчас же. же!
– А то! Вот тока в умывальник головой макну твое благородие и отпущу. Тебе ж через час у английского посла быть, а с такой заспанной мордой оно неуважительно будет, не по-русски как-то, ась?
– Матвей, надеюсь, вы разбудили нашего храброго юношу? – громко спросил снизу хозяин дома. – Экипаж заложен, но не опоздать бы…
– Пустите меня-я! – заорал я, и старый казак, не поморщившись, разжал пальцы.
Даже не вспомню, сколько ступенек мне пришлось пересчитать спиной, лбом и коленями, пока меня не выкатило, как русского Колобка, прямо под ноги заботливого графа.
– Ага, вот и вы, Михаил! Не стоило так уж спешить, у нас крутые лестницы, – с заметной укоризной он покачал головой и помог мне встать. – Но вам пора, у англичан не принято опаздывать.
– Это у немцев не принято, а у нас в Оксфорде ни один уважающий себя профессор не придет на лекцию вовремя и трезвым, – буркнул я. Локоть болит, как зараза, ну и ладно…
Коляска с теми же резвыми лошадками и высокомерным кучером ожидала у входа. Папин денщик попытался увязаться следом, но я категорически отказался от его участия. Причем в столь жесткой форме, что даже граф Воронцов не стал за него заступаться. Это правильно. Я был очень и очень не в настроении, и они меня поняли…
До роскошного особняка посла Великобритании, окруженного ухоженным садом и высокой кованой оградой, возница доставил меня меньше чем за час. Могли бы и быстрее, но улицы были полны гуляющего народу, мы толкались среди других спешащих экипажей да еще дважды уступали дорогу марширующим гвардейским полкам. Однако к указанному времени все равно вполне успели.
Кучера я отпустил сразу, все равно он задирал нос и делал вид, что ему срочно велено возвращаться к графу Воронцову. Двое охранников-британцев вежливо встретили меня, попросив подождать пару минут, пока один из них доложит сэру Челлендеру. Вернулся он быстро.
– Посол ожидает вас, господин Строгофф.
Я прошел по выложенной желтым кирпичом аккуратной дорожке мимо подстриженных кустов, ухоженных деревьев и почти настоящего английского газона к высоким ступеням роскошного трехэтажного особняка. Здание было, скорее, российской архитектуры, но над ним гордо развевался паукообразный флаг Соединенного Королевства. На входе меня любезно встретил сам посол:
– Рад, что вы приняли мое приглашение, сэр. Прошу вас, проходите. Здесь у нас настоящий уголок старой доброй Англии. Вы сможете вернуться в лоно западной цивилизации и отдохнуть душой от русского варварства и дикости.
