Телохранитель Генсека. Том 4 (СИ) - Алмазный Петр

Внизу из главного зала слышался гомон голосов, музыка стихла.

— Как вы могли проглядеть это? — услышал я знакомый голос.

Какие люди — Вадим Николаевич собственной персоной тут как тут! А ведь даже сильно не удивляюсь — не зря он рекомендовал мне не опаздывать на встречу в кафе «Лира».

— Так была установка не спускать глаз с Медведева. Про адвоката Окуня такой установки не было, — оправдывался кто-то. — Тем более, Окунь часто тут бывал.

Я спустился на первый этаж, поздоровался с Удиловым, распекавшим опера.

— Вадим Николаевич, так понимаю, я снова оказался не в то время и не в том месте?

Удилов перестал отчитывать сотрудников и отвлекся на меня.

— Поговорим позже, в Конторе.

Оценив мой неприглядный, заляпанный с ног до головы кровью, внешний вид вид, распорядился:

— Привезите Владимиру Тимофеевичу чистую одежду. Не стоит пугать людей таким видом.

— Мне пока хотя бы умыться… А в туалете работают криминалисты, — пожаловался я.

— Пойдемте, я вас отведу, — предложил гардеробщик. — Здесь на первом этаже еще один есть. Там поприличнее, и мыло тоже есть, и переодеться будет удобно.

Удалось немного привести себя в порядок. Минут через десять привезли одежду — брюки и рубашка прямо из магазина, с этикетками. Я переложил удостоверение, ключи и прочую мелочь в карман брюк. Переоделся. Окровавленную одежду отдал экспертам.

Опера опрашивали свидетелей. Проверяли документы у посетителей. Я глянул на «золотую молодежь», еще недавно пытавшуюся выглядеть такой важной и крутой. Сейчас они совсем сникли, лихорадочно роясь в своих «ксивниках» в поисках паспортов. Не завидую тем из них, у кого не окажется с собой документов.

Вышел на улицу. Возле кафе стояло три автозака. Вокруг уже собирались любопытные — все-таки место известное, центр Москвы. Оперативно выставленное милицейское оцепление мягко, но настойчиво, оттесняло любопытствующих:

— Проходите, товарищи, не задерживайтесь…

На крыльцо вслед за мной вышел Вадим Николаевич.

— Сейчас поедете со мной. Я распоряжусь, чтобы вашу машину отогнали отсюда к дому. В Комитет едете со мной, оттуда вызовем служебную. И постарайтесь впредь пореже ездить без водителя.

Уже в машине, когда отъехали от кафе, я сказал:

— Все понимаю, Вадим Николаевич, но очень не люблю, когда меня используют втемную.

— Времени не было на разговоры. Вы уж простите, что не сообщил детали операции. И вы правы — пришлось использовать вместо живца. Потому что вам я доверяю, а у нас завелся крот. Вернее, он завелся уже давно, но сейчас активизировался. Да и вообще последний год активность наших противников усилилась, сами видите. Кстати, я не успел вас поблагодарить.

— За что?

— Вы правильно сделали, что не стали докладывать в Комитет, а сразу после Джуны поехали к Бронштейну. Если бы доложили, вряд ли бы мы хоть что-то нашли у Бронштейна. Скорее всего и его след бы простыл, и бриллиантов бы уже не было.

— Понятно… А что по поводу адвоката?

— Да, с адвокатом, конечно, мы сели в лужу. Тот, кто работает против нас, действует очень безжалостно, играет людьми, как пешками. Я давно распорядился с Буряцы глаз не спускать, отслеживать все его более или менее важные контакты. Так вышли на Окуня. Когда он начал собирать справки о травмах, снял и заверил у нотариуса копию с медицинской карты и потом с этими бумагами перехватил вас у конторы, мне доложили тут же. Я подозревал, что с вами попытаются заключить мутную сделку, но не думал, что пойдут на такое…

— Я тоже ожидал, что будет обычная встреча и попытка шантажа. Причем понятного и примитивного. В духе, выпустите цыгана — снимаем все претензии на счет рукоприкладства.

— Швейцар вызвал милицию сразу же, как вы вошли в кафе. Окунь зашел в туалет максимум за пять минут до вас. То есть все покушение заняло несколько минут, но убийца успел скрыться. Да вы его видели и сами — он подменял бармена. Почему все так произошло — скоро узнаем подробнее. Но в принципе, лицо убийцы многие видели, будем искать. О том, что в «Лире» проводится операция, кроме меня никто не знал. Оперов взял тоже самых проверенных. Так что есть шанс выйти на того, кто стоит за всей этой интригой.

Приехав на Лубянку, мы сразу прошли через внутренний двор в следственный изолятор. Вообще-то следственный изолятор КГБ находился в Лефортово, и обычно задержанных размещали там, но Удилов перестраховался.

— Не стал отправлять в Лефортово, — пояснил он. — Опасаюсь очередной «случайной» смерти важного свидетеля.

Мы сразу прошли в комнату за стеклом, наблюдая за допросом швейцара оттуда. Швейцар Костик сидел за столом, напротив него майор, тот самый, что командовал операми в кафе «Лира».

— … никому плохого не делал… так, подрабатывал немного. По мелочам, больше крутился. Сами знаете, какая жизнь пошла дорогая. Ну продал несколько пар джинсов… ну сигареты импортные, жевательную резинку. Да разве это такое уж преступление? Все фарцуют. Если нужно — я вам поставщиков сдам, только жизнь мне не ломайте, пожалуйста…

— Это все понятно. Времени у нас много, и вы подробно все по пунктам распишете. С именами и фамилиями. Посидите у нас подольше, повспоминаете. Но сейчас меня интересует другое. Вопрос конкретный, и ответ я хочу получить на него тоже конкретный. Как только полковник Медведев вошел в кафе, вы тут же вызвали милицию. Получается, вы знали об убийстве адвоката Окуня раньше, чем оно произошло. Вопрос: откуда?

— Я не знал об убийстве!

— Но вы о нем сообщили?

— Я же не думал, что это по-настоящему будет убийство! Ваш человек сказал мне, что это будет инсценировка, специальная операция. Мне по сути приказали способствовать. Как я мог отказать сотруднику КГБ?

— Кто именно отдал вам такой приказ? Фамилия этого сотрудника КГБ?

— Я не знаю, он быстро корочки показал, а вслух неразборчивое что-то… Но там по всему видно, что из комитета — как себя вел, говорил… Уж я-то в людях разбираюсь!

— И что он сказал? Как звучал его приказ?

— Сказал, что идет операция по задержанию серийного убийцы. Вы же слышали, что было нападение на молодых девчонок? Он сказал, что преступник представляется их сотрудником, посещает развлекательные заведения, а сам высматривает жертву. Я про фарцовку все расскажу, если хотите, но здесь, поверьте, ни сном, ни духом. Наоборот, думал, что с органами сотрудничаю, вам же помогаю. Он мне и фотографию преступника показал.

— Фотографию или фоторобот?

— А они чем-то различаются? Фотографию. Вроде бы как оперативная съемка. Так ведь в баре тоже ваш сотрудник был. Он и отправил бармена прогуляться, подменил его в интересах операции.

— То есть один вам сунул фотографию, а второй встал в баре? Я правильно вас понял?

— Да, все так.

— Документы второго вы тоже не разглядели?

— А мне их никто и не показывал. Он еще раньше прошел, как обычный достаточно солидный посетитель. А потом уже беседовал не со мной, а с нашим барменом.

— Но лица их обоих помните?

— Конечно. У меня знаете какая память на лица? Я их теперь до самой смерти не забуду! Правда, первого лучше запомнил, а про второго лучше у бармена спросите… — Костик вздохнул печально и запричитал, чуть ли не плача. — Эх, что ж это такое творится? Жил себе нормально, а теперь вот и не знаю, что будет дальше…

Следователь проигнорировал его нытье, продолжая разговор:

— Сейчас поможете составить фоторобот и будете отпущены под подписку о невыезде.

— Ой, нет! Я готов помогать, только пока не поймаете преступников, можно я у вас здесь побуду? А то ведь получается, что я теперь главный свидетель! Не хочу оказаться где-нибудь с перерезанной глоткой. Может у вас найдется какая-то койка в камере, просто временно, для безопасности… Вы же их скоро поймаете?

Пока следователь терпеливо отвечал уже слегка впавшему в неадекват Костику, я предложил Удилову:

— Я и сам фоторобот помогу составить. Потом, для надежности, сравните мой и швейцара.