Владимир Шкаликов - Колымский тоннель
— Я не обижусь, — Светлана поджала губы. — Мне нужны не только плюсы, мне статистика интересна.
— Ты меня просто так приминусуй, — сказал Иван.
— Твоя тема? — Скидан вышел из задумчивости. — Растешь.
— Стараемся, — она улыбнулась не без гордости.
На экране терминала возникло лицо Светланы и — рядом — текст: "Светлана Корко. Футурограф — педагог. Минспрос. Магадан. Тема: "Создание библиотеки сказок улучшит воспитание детей".
— Ах, вон в чем дело! — Иван подошел к терминалу. — Я-то думал, просто об играх что-нибудь, а ты пытаешься создать прецедент. Тогда и я вечую. Плюсом. Только заминусуют, вот удивишь.
— Дело не в этом, — Такэси улыбнулся. — Мы по числу плюсов узнаем, как растет староверство.
— Так и Совет узнает, — сказал Скидан.
— Пусть узнает, — отрезала Светлана. — Пусть поймет.
Над текстом замигало красное слово: "Вечуйте".
Иван нажал голубую кнопку и быстро сказал: "Иван Лапонька. Плюс". То же сделали по очереди остальные.
Ниже текста появились красные значки "+" и "-". Под ними побежали на одном месте цифры, потом числа. Под минусом они бежали гораздо быстрее, и через несколько минут, к концу вечевания, их количество было шестизначным, тогда как число под плюсом остановилось на первой тысяче.
— Светлана! — Такэси потер от удовольствия руки. — Вот это работа! За какие-то полгода — вдвое! Что значит — свежий подход!
— Поражение с намеком на продолжение, — Светлана совсем не радовалась.
— А ты бы хотела сразу? — Такэси, как всегда, излучал терпение.
— Так воспитана.
— Бросьте, ребята! — Ганс принес чайник. — Спрыснем это дело! Чифир готов!
Скидан маленькими глоточками, чтобы не выделяться, пил с ними обыкновенный крепкий чай и посмеивался их новому жаргону: "спрыснем", "ребята", "чифир"… Да, люди в этом "ином мире" таковы же, как и там, откуда он явился: столь же легко поддаются необычным пустякам, особенно жаргону. На Острове Скорби с его легкой руки вошло в обиход слово "зек", его самого звали не по имени, а "начальником", с одного показа привилось хождение с руками за спиной, сам же Остров к его отбытию был окончательно переименован в "зону" — неофициально, конечно. Посмеивался он, правда, без особого веселья: с некоторых пор сам себе стал казаться чем-то вроде вшивого зека, с которого вредные насекомые переползают на окружающих. "Вот, — думал Скидан, — даже мыслю грубо. Они бы не сказали "вшивый зек", они бы сказали "инфекционный больной". Но почему зараза более живуча, чем здоровье? Стоит только прекратить усилия к чистоте, к порядку, и всякая короста и трахома — тут как тут, безо всяких усилий. Сама приходит, только позволь. Ей-богу, что-то в этом есть чисто человеческое, психологическое. Может быть, таким способом природа борется против человека? Тогда зачем создавала? По недосмотру? Впрочем, как смотреть. Там, где нет человека, она как-то ухитряется избегать беспорядка, хотя человеку это порядком не кажется. Феномен!..
— Вас-ся, — Светлана жалась к нему, — чего-нибудь покрепче бы сейчас, да?
— Градусов хоть на сорок, — поддержал Скидан.
Их загадочный разговор, конечно, начали обсуждать.
— Не пить же одну заварку, — Ганс пожал плечами. — А температура крепости едва ли прибавит…
— А если сахару побольше? — Иван — любитель сладкого.
— Сахаром терпкость не понизишь, — мнение Такэси.
— Гм, побольше сахару, — Скидан таинственно улыбнулся, — это неплохо. Надо бы только еще…
— Вася, не порть мальчиков! — Светлана забеспокоилась. — Можешь погубить целое общество.
— Да что это за общество, — сказал Скидан. — Кто во что горазд. Неразбериха.
Собственно, он не хотел это говорить. Сорвалось. Ну пусть бы себе и жили, как получается. Просто с Острова Скорби он вернулся изрядно взвинченный, хотелось покоя и Светки, а тут — полон дом мужиков, все это в порядке вещей, она — как рыба в воде, будто всегда так жила, но ему-то не легче… У них все — самотеком. Каждый делает что хочет. Просто удивительно, как все это еще не развалилось. Благосостояние — да, тут слов нет. Но порядочки… Не порядок, а именно порядочки. Не государство, сброд! Единого мнения за полгода ни разу не встретил. Совет Лабирии — это пародия какая-то, а не Совет. Туда собираются все, кому не лень, без всяких выборов. Председатель каждый раз новый. Да и занят он не руководством, а так, предоставляет слово и не дает перебивать, если спорят. Это не власть Совета, не советская власть и вообще не власть, а жалкая видимость. Что за власть без службы правопорядка? Ни милиции, ни полиции, ни чего-нибудь подобного. "Скорая помощь"! Только не медицинская, как у людей, а какая-то смешанная. Что пожар, что авария, что драка — им все едино. Примчались, потушили, починили, разняли — и будь здоров. Белая машина с красными полосами крест-накрест, как нянька… Дорожное движение — не регулируется, судебный процесс — такая же фикция, как голосование, то есть, по-ихнему, вечевание: толпе предъявляется тема, толпа нажимает голубую кнопку и — "плюс" — "минус". Толпа, сидящая в своих квартирах! Люди разобщены и безразличны друг другу! Даже армии нет. Просто некому напасть и поработить. А законы у них…
— В чем ты не разобрался? — услышал он голос Такэси.
Ну, вот. Сразу вопросы. И не затем, чтобы поспорить, доказать, что их общество — лучшее в мире. Нет и нет. Добрый малый Такэси Кампай искренне хочет помочь доброму малому Ваське Скидану разобраться в непонятном. Если же добрый малый Васька предъявит Такэсиному обществу обоснованные претензии, тогда немедленно начнутся умные разговоры: каковы корни и истоки, где выход… И если выход, не дай бог, забрезжит, его тут же сформулируют "в корректной форме" и предложат Высшему Совету, то есть всей толпе, сидящей в этот день и в это время перед своими экранами специально ради так называемого Вече, о котором у порядочных людей только вспоминают как о курьезе. Совет по данной теме, если будет нужно, они еще создадут из специалистов и желающих футурографов, а пока что все они — Вече, они внимают и размышляют. Раз в десять дней. У них все раздражающе десятичное…
"Ни в чем я не разобрался! — заорал бы сейчас капитан Краснов. — Какого хрена от меня надо? Я хочу делать свое дело, слушать патефон и ходить на охоту!" Но тогда ему ответили бы, что пожалуйста, делай свое дело и слушай любую музыку с терминала, только на охоту, хозяин, ходить не надо, это не ПРИРОДОСООБРАЗНО. Зверю можно, а человеку нельзя, ибо зверь охотится только на слабых, а человек — на лучших, тем самым подрывая эволюцию, и так далее. Поэтому футурографу Скидану лучше всего в корректной форме ответить, что, мол, формулировка еще не сложилась, что, мол, сейчас у него просто эмоциональный срыв и тому подобное, то есть правду ответить. Что Скидан и сделал. И добавил, что, посмотрите, какая занятная идея замельтешила на экране. И все уставились на экран, где пожилая дама по имени Ольга Селянина, оленевод из Оротукана, предлагала микробиологам активизировать поиски защиты оленьих стад от бурно расплодившихся в последнее лето оводов, чьи личинки под шкурой животных доставляют рогатым страдания, а кожевенников приводят в отчаяние, превращая шкуры в решето. Не пора ли вводить в кровь животных… И так далее.
— Смотри, Светлана, — сказал Иван, — она до сих пор носит твою куртку.
— Еще бы, — Скидан осклабился. — Богатая вещь. Теплая, легкая и движений не стесняет.
— Уже пол-Магадана в этом ходит, — сказала Светлана. — И хоть бы кто спасибо сказал.
— Спасибо, — сказал Такэси. — Присоединимся к просьбе твоей подружки?
Он подошел к терминалу и провечевал плюсом.
— Лень вставать, — отозвалась Светлана и попросила: — Ваня, провечуй за меня.
— Ну Света, — Иван даже обиделся, — Ну нельзя же. Ну я же не подделаю твой голос.
— Ах, Ваня, опять ты шуток не понимаешь, — Светлана отлипла от Скидана и сама нажала голубую клавишу: — Светлана Корко, плюс. — Отпустила кнопку и добавила: — Вашу мать…
Совет по спасению оленей был создан, и на экране появилась Роза Крис.
— Не слишком ли много знакомых?
— Что ты, Вася, — Светлана стащила его с низкой табуреточки на ковер, чтобы теснее подсесть. — Это Ольга — "слишком", а Роза — в самый раз. Мы с Розочкой теперь коллеги. Она — футурограф-социолог, перешла в группу Кампая…
Такэси потупился.
— … и в его 137-й блок.
— Моногамы! — рявкнул Ганс. — Две моногамных пары сразу! Куда катимся?
— Ты им просто завидуешь, — сказал Иван. — Как и я.
— А чего мне завидовать? Мне и так хорошо.
— Неправда, — возразил Иван. — У всех староверов склонность к моногамии. Если бы я был в Совете по рамкам досуга, я бы по этому признаку вас и отлавливал.
— А зачем нас отлавливать? — Ганс стал похож на петуха перед боем. — Мы не скрываемся.
