Грегори Самак - Тайная книга
Элиас вновь представил худосочное личико малыша Латука. Вспомнил о невзгодах юного Зофа в подвалах варшавского гетто.
Ему хватило бы самой малости, чтобы спасти миллионы душ, снова дать шанс континенту, который снесло в сторону.
Наконец ему пришло в голову, что если Бог решил дать Книгу в его руки, то потому, быть может, что Он тоже счел необходимым исправить это роковое отклонение Истории, которого в Своей бесконечной доброте, конечно, не мог желать.
34
Марика заснула под одеялом в отсветах каминного пламени. Почувствовав, что рядом кто-то есть, она приоткрыла глаза. Сначала ей показалось, что это Ти-Том. К ней прикоснулась чья-то рука.
Она закричала изо всех сил, но Герман Бёзер с мокрым от дождя лицом схватил девочку и зажал ей рот.
– Вот ты где! А ты в курсе, что родители места себе не находят? – прошептал он ей в ухо с порочной ухмылкой.
Потом заткнул ей рот ее же платком, завел руки пленницы за спину, стянув их нейлоновым ремешком. Путы были невыносимо тугими, Марика пыталась кричать, но напрасно.
Находившийся в подвале Ти-Том услышал шум наверху и сразу же понял, что произошло.
– А теперь, – прошептал Бёзер в ухо девочке, – ты меня любезно проводишь к твоему маленькому дружку. А не то…
– Я не знаю, где он, – пробормотала Марика сквозь платок.
– Не считай меня идиотом, он наверняка здесь.
Архангел высунул голову в окно и, заметив машину с погашенными фарами, махнул Фуксу рукой, чтобы тот к нему присоединился.
После чего подтолкнул Марику вперед.
– Иди со мной, уж мы его найдем, твоего милого, – пригрозил он, зажигая засунутый за пояс карманный фонарь.
Держа пистолет в руке, словно готовясь арестовать опасного преступника, Бёзер повел юную пленницу по дому, обследуя следы, словно ищейка, и обращая внимание на малейшие детали.
Вдруг ему послышался подозрительный звук на нижнем этаже. Он потащил девочку вниз по лестнице и тихонько открыл ногой дверь кочегарки. Увидев сложенные в поленницу дрова, он понял, что Ти-Том заходил сюда, и толкнул вперед сопротивлявшуюся Марику, вынуждая ее войти. Она продолжала безостановочно плакать.
Сидевший в углублении под паркетом Ти-Том кусал себе губы: полицейский казался ему настоящим великаном, он мог лишь попытаться спастись сам. Под медленными шагами Бёзера скрипнула паркетная плашка, всего в нескольких сантиметрах от лица мальчика.
Голова Марики была опущена, она видела только пол и на нем пятно холодного света от фонаря. Заметив между планок паркета своего друга, она вытаращила глаза и еле сдержала крик, чтобы его не выдать.
И вот, пока Бёзер продолжил искать, Ти-Том и Марика смотрели друг на друга сквозь щели в паркете с бесконечной любовью. В одно мгновение, одним только взглядом им удалось рассказать друг другу все о силе их чувства и о необходимости не отчаиваться.
Ти-Том сгорал от желания выскочить из своего деревянного склепа и стереть в порошок того, кто мучил его возлюбленную, изрезав ей запястья до крови. Но ему пришлось умерить свой пыл, когда послышались шаги Фукса, вошедшего в дом.
– Нашел? Отлично. Так что ты еще здесь ищешь?
– Крысеныша. Он был здесь вместе с ней. Я уверен, что он где-то недалеко. Фукс оглядел комнату и сказал:
– Сам видишь, тут нет никого!
– Тс-с! Тише! – бросил Бёзер, прислушиваясь как охотник.
Ти-Том затаил дыхание и закрыл глаза на несколько секунд, которые показались ему бесконечными. Фукс продолжил:
– Мы только попусту теряем время, Бёзер! Пошли отсюда.
Наконец Архангел смирился, и они покинули комнату. Ти-Том задышал снова, но очень тревожился о Марике.
Бёзер с пленницей вышли из дома. Ти-Том стал выбираться из тайника, чтобы подняться в верхнюю комнату и проследить за ними через окно.
И в этот миг с изумлением заметил, что Фукс все еще здесь. Полицейский смотрел на него, стоя в дверном проеме. Мальчик почувствовал, что окончательно угодил в ловушку. Фукс был гораздо сильнее и проворнее – ускользнуть от него не стоило и надеяться.
Но Фукс приложил палец к губам и осторожно опустился на колени, чтобы быть на одном уровне с юным беглецом. Доброжелательно посмотрел на него и зашептал:
– Возьми с собой несколько вещей и беги через заднюю дверь во двор. Только без шума…
– Спасибо, герр Фукс, – сказал Ти-Том, готовый расплакаться.
– Есть куда идти?
– Да, – ответил мальчик.
– Тогда не тяни, уходи немедленно, тут небезопасно.
Ти-Том схватил несколько вещей потеплее, а также съестные припасы и засунул все в матерчатую сумку. Прежде чем переступить порог, он обернулся к своему спасителю.
– Обещаю тебе, он не причинит ей зла, – сказал Фукс.
И Ти-Том выскользнул, как тень, в грозовую ночь.
III
Majestatis[8]
35
Через несколько дней в городок вернулось спокойствие. Грозы сменились неожиданным потеплением, небо опять стало ласковым.
Марику заперли в ее комнате, на этот раз по-настоящему. Но она уже не испытывала страха. Несколько мгновений, проведенных вместе с Томасом, дали ей внутреннюю силу. Ее изменило воспоминание об их поцелуе. Отныне Марика перестала быть девочкой. Она становилась маленькой женщиной, и эту победу отец уже никогда не сможет у нее отнять.
Марика не получала никаких новостей от Ти-Тома, но, по какой-то непонятной причине, совершенно не тревожилась. Ей просто хотелось его видеть.
Бёзер по-прежнему охотился за ним, но сорванец как сквозь землю провалился: ведь он знал все закоулки Браунау как свои пять пальцев.
Все потеряли его из виду, и напряженная атмосфера, как ни странно, разрядилась.
В конце концов, Браунау порой был очаровательным городком, думала Марика, глядя в окно. И его жители вполне могли быть любезными и открытыми. Так что, быть может, скоро все вернется в привычную колею.
В самом деле, казалось, что все идет на лад, вопреки ожиданиям. Словно наступали новые времена. Однако под золой еще теплился жар. На самом деле партия разыгрывалась в другом месте.
36
Человек сидел за большим письменным столом из темного дерева. За его спиной возвышался монументальный, угрожающего вида орел. Он говорил с кем-то по телефону, все больше раздражаясь, потом внезапно бросил трубку.
Встав, человек направился к большому зеркалу в позолоченной резной раме, украшавшему глубину комнаты.
Удовлетворенно осмотрев свое отражение, он поправил складку на воротнике и подошел к окну. Молочно-белое небо было ослепительным.
Телефон зазвонил снова, и робкий женский голос сообщил: «Господин канцлер, вас ждут».
Человек резко положил трубку и снова повернулся к зеркалу, желая убедиться, что серый костюм по-прежнему безупречно сидит и что он сам – вполне достойный наследник великих германских императоров.
Канцлер открыл дверь кабинета и вышел в просторный коридор с колоннадой.
В конце коридора он спустился по внушительной лестнице из белого мрамора.
Там его поджидали два человека. У первого был угрюмый вид, который еще больше подчеркивали густые брови. Другой, круглый и жизнерадостный, встретил канцлера с распростертыми объятиями и сердечно поздравил.
Первый оборвал эти неуместные, на его взгляд, излияния чувств и сказал: «Что ж, теперь дело за вами. Пора».
И широко распахнул створки двери, выходившей на просторный каменный балкон. Лица всех троих залил яркий дневной свет.
Из-за ставней донесся глухой шум. Гул огромной толпы, теснившейся перед зданием. Площадь была черна от народа, десятки тысяч лиц были обращены в его сторону.
Из громкоговорителей раздался властный голос: «Hitlers Rede!»[9], и гул сменился полнейшей тишиной.
Когда канцлер вышел на балкон, крики возобновились с удвоенной силой, казалось, задрожали небеса. Гитлер неподвижно стоял, слегка наклонив туловище вперед, и некоторое время глядел на неистовство людской массы, собравшейся на площади.
И тогда он начал свою речь, подобную электрическому разряду, и сотни тысяч глаз не отрываясь смотрели на его силуэт, который несла вздымавшаяся волна слов.
37
Какой-то бледный старик с залитым потом лицом смотрел на оратора совсем по-другому.
Это был Элиас. Несколькими днями раньше в сокровенном Зале Книги он решился наконец привести в исполнение свой план.
Его правая рука пряталась в кармане пиджака, крепко сжимая рукоять отцовского девятимиллиметрового люгера-парабеллума, который он, не пожалев времени, привел в рабочее состояние.
Гитлер ускорил темп речи. Он был совсем рядом, буквально рукой подать. Как нельзя более кстати.
Власть оратора над толпой была так велика, что никто не обращал на старика ни малейшего внимания. Его черты застыли. Достав оружие, он поднял его и стал целиться в нового канцлера.
И тут чья-то ладонь легла ему на запястье.
– Сейчас не время, товарищ… Гляди, сколько охранников вокруг, – шепнул кто-то ему в ухо.
