Иван Апраксин - Поморский капитан
Или он просто хорошо умеет направлять разговор? Умеет затронуть важные струны души и заставить человека разговориться, отвечать откровенно?
– К чему ты стремишься? – повторил свой вопрос Лаврентий.
– К свободе, – негромко сказала Ингрид. – Свобода – самое дорогое для человека. Хаген лишил меня свободы. Я его пленница, как и вы.
– Это мы уже слышали, – буркнул Лаврентий, – зачем ты все время это повторяешь? Тебе что – нравится быть пленницей? Нет? А что ты готова сделать, чтобы получить свободу? На что готова пойти?
Ответ последовал незамедлительно, словно девушка только и ждала возможности дать его.
– На все, – сказала она. – На все.
Ее лицо в это мгновение изменилось настолько стремительно, что оба друга непроизвольно вздрогнули. Еще только что перед ними было прелестное девичье лицо с ямочками на щеках и несчастными глазами. И вдруг произошло преображение. Скулы заострились, губы слились в одну тонкую безжалостную линию, а в голубых, как скандинавские озера, глазах отчетливо мелькнула зловещая тень смерти.
Это было лицо берсерка. Степан с Лаврентием мгновенно вспомнили о том, что перед ними девушка-скандинавка, потомок викингов. Викинги были хорошо известны в России, и легенды о них веками блуждали в сказках и былинах, которые долгими зимними вечерами под треск сгорающей лучины рассказывали детям деды и бабки.
А берсерки – это не просто избранные викинги. Не просто лучшие и самые бесстрашные воины. Не просто смельчаки, за которыми идут другие. Нет, берсерк – это ходячий ужас. Это человек, который, единожды вступив в бой, будет убивать и не остановится до тех пор, пока не умрет сам…
С берсерками надо быть осторожным. Их нельзя напугать, они не боятся смерти. Они сами несут смерть.
Видимо, Хаген как-то раз неосторожно довел Ингрид до такого состояния и своими собственными глазами убедился: эту девушку лучше не насильничать. Лучше ждать, пока она согласится стать женой сама, чем заставлять ее, потому что последствия могут оказаться необратимыми.
Лаврентий покосился на Степана, бросив быстрый взгляд, и тот сразу догадался, о чем сейчас колдун спросит девушку.
– Ты готова помочь нам?
Ингрид вздохнула, плечи ее поникли. Она взглянула на двух друзей, и теперь в ее глазах уже не было смертельного блеска. Берсерк вновь стал девушкой.
– Как я могу помочь вам? – с тоской в голосе ответила она. – Думаете, я не мечтаю освободиться? Не мечтаю убить Хагена? Но это невозможно, и вы не в силах помочь мне. Вы – пленники, даже еще более беспомощные, чем я.
Она посмотрела на Степана и Лаврентия с жалостью.
Оба друга напряглись и насупились. Как известно, мужчина может вытерпеть от женщины многое: грубые слова, презрение, иногда даже издевательства. Кроме одного – жалости. Жалость от женщины абсолютно нестерпима для мужчины. Если он настоящий мужчина, конечно…
– Даже если я помогу вам снять цепи, – продолжала Ингрид, разъясняя друзьям свою мысль доходчиво, как несмышленым детям, – то вам это не поможет. Будет только хуже для вас. Вы снимете цепи, и вас перебьет команда корабля. Думаете, Хаген и его люди станут щадить вас?
– А если у нас будет оружие? – быстро спросил Степан.
– Если у вас будет оружие, – сказала девушка, – то ваша смерть будет еще ужаснее. Безоружных вас просто перебьют, и вы умрете быстро, без мучений. А если у вас будет оружие, вы сможете победить в бою команду Хагена.
– Ну? – нетерпеливо спросил Степан. – Мы действительно можем победить Хагена и его людей. Кто они? Пираты, жалкие разбойники. А мы – стрельцы московского царя. Конечно, в бою мы их легко одолеем.
Глаза Ингрид оставались потухшими, этот разговор был скучен для нее. Наверное, прошлая партия пленников уже говорила с ней на эту же тему. И что? Результат известен – их благополучно доставили в нужное место и продали в рабство.
– Я уже много думала об этом, – ответила она. – Может быть, в бою вы их одолеете. И что дальше? Вы подумали об этом? Конечно, не подумали. Я расскажу вам, что будет дальше. Корабль останется без капитана и без команды. Сначала он будет носиться по морю, а потом его разобьет о скалы. И вы все утонете. Точнее, мы все утонем, и я вместе с вами. – Она снова вздохнула и рассудительно добавила: – Я не боюсь смерти. Я всегда готова к ней. Но погибнуть я всегда успею, незачем с этим торопиться.
– Ты уверена, что мы погибнем? – задал вопрос Лаврентий.
– Уверена, – кивнула девушка. – Как-никак, я дочь капитана. И я из Або, а это город моряков. Каждый житель Або знает: корабль без управления быстро затонет и все погибнут. А вы не умеете управлять кораблем.
Вот к этому Лаврентий и клонил разговор. Степан уже давно догадался, что задумал его друг, но не знал, как это может получиться. И вот – пожалуйста. Эх, может быть, и напрасно Лаврентий ушел вместе с ним из родных мест. С такими способностями он быстро сделался бы главным колдуном Поморского края…
Действительно, услышав последние слова девушки, Лаврентий словно преобразился. Он загадочно помолчал, а затем указал пальцем на стоявшего рядом у окошка Степана.
– Посмотри на него, – сказал он, – говорю тебе – посмотри внимательно. Ты видишь, кто перед тобой. Как ты думаешь, кто он?
– Степан, – улыбнулась Ингрид. – Я знаю его имя. А ты – Лаврентий.
– Обо мне поговорим потом, – решительно заявил колдун. – Сейчас говорим вот об этом человеке. Он мой лучший друг. Он – отважный воин. А кто он еще?
Сделав паузу, Лаврентий закончил, уткнувшись пальцем в Степанову грудь:
– А еще, и это самое важное, он – капитан. Что ты смотришь на меня? Мой друг Степан – самый настоящий капитан корабля.
Некоторое время девушка молчала, рассматривая лицо Степана, заросшее густой курчавой бородой почти до самых глаз.
Потом она засмеялась, решив, что нужно сгладить неловкость и отреагировать на шутку.
– Капитан? – переспросила она, заливаясь смехом. – И где же твой корабль, капитан?
Очень уж не вязался в ее сознании этот оборванный и заросший бородой русский стрелец с образом капитана корабля. Да и вообще, всем на свете известно, что русские не бывают моряками – они живут среди густых лесов и боятся моря.
– А где твой корабль, Ингрид? – в ответ спросил Степан. – У твоего отца ведь был корабль. Где же теперь твой корабль?
Это был суровый ответ, но девушка приняла вызов.
– Мой корабль у меня отобрали, – сказала она. – Мой корабль похитили самым подлым и гнусным способом.
– Ну да, – кивнул Степан. – А мой корабль сожгли.
– Кто сжег? – быстро спросила Ингрид, на какое-то мгновение вдруг поверившая в то, что с ней не шутят…
– Шведы сожгли, – усмехнулся Степан, – шведы. Наверное, тебе неприятно это слышать, но мой дом и мой корабль сожгли шведы.
В глазах девушки мелькнул бесовский озорной огонек.
– Шведы? – переспросила она, передернув плечами. – Ну, так что ж… В конце концов, мой корабль отобрали тоже шведы.
Она засмеялась и, внезапно сделавшись серьезной, спросила:
– Ты действительно умеешь управляться с парусами?
Глава IV
Морская свадьба
О свадьбе капитана Хагена и прекрасной Ингрид было объявлено всей команде. Для этого матросы собрались на палубе, и Хаген, стоя возле грот-мачты, сообщил радостную новость.
Корабль шел под всеми парусами, его раскачивало крупной волной, и поэтому одной рукой Хаген держался за мачту. Второй рукой он обнимал за талию прекрасную Ингрид. Именно так было приказано отныне именовать избранницу капитана – его будущую супругу.
– Прекрасная Ингрид, дочь капитана Нордстрема выходит за меня замуж! – торжествующе заявил Хаген, и все двадцать семь моряков ответили ему дружным приветственным воплем. Вопили они не напрасно: всем ясно было, что женитьба на Ингрид – давняя мечта капитана, и теперь, когда она исполнилась, выпивки для команды он не пожалеет.
Хаген был вне себя. Он даже не до конца верил в то, что самое желанное для него случилось так быстро. О, он знал, что когда-нибудь гордая девушка не выдержит. Знал, что когда-нибудь настанет день, и она смиренно придет к нему и сообщит о своем долгожданном решении. Придет сама, без принуждения, добровольно. Именно в этом была для капитана главная сладость.
Насильник по натуре, он слишком хорошо знал, что сладость, приносимая насилием, недолговечна.
Нет, жертва должна смириться сама, принять свою участь сознательно – только тогда она будет по-настоящему сломлена до конца, и ты испытаешь подлинное наслаждение от этого.
Ингрид пришла сама и объявила, что готова принять совет своего умершего отца.
– Если папа хотел, чтобы я стала твоей женой, – сказала она Хагену, – я готова исполнить его последнюю волю. Пусть он порадуется, глядя на меня с небес.
Главным тут было не переиграть, Ингрид это хорошо понимала. Она была печальной, поникшей и морально сломленной. Труднее всего было следить за своими глазами, за их выражением. В них не должно было ни на мгновение мелькнуть истинное отношение девушки к своему будущему супругу. А поскольку совсем избежать такой возможности было сложно, Ингрид часто опускала глаза. Что ж, для жертвы это даже естественно…
