Андрей Горюнов - На пути Орды
– Что посмотрите?
– Что ты спросил, то я и посмотрю, – кто краденое скупает.
– Ага.
– Что – «ага»-то?
– Да вот у меня – цепочка и кольцо. Проба пятьсот восемьдесят три.
– Триста, – вынесла вердикт Танечка, осмотрев вещи.
– Тысяча.
– О-о-о!
– Да мне физичка в школе четыреста предлагала, – соврал Алексей. – Химичка шестьсот давала! – вдохновенно соврал Алексей. – Директорша школы – ну, за семьсот – в ногах валялась! Я просто связываться со своими не хочу.
– Пятьсот!
– Согласен!
– Она обманывает, Аверьянов! – склонившись к уху Алексея, трагически зашептала на все кафе Катя.
– Да ладно! – махнул Алеша рукой. – Ты же слышала, тут клад зарыт где-то… – Убрав полученные от официантки деньги, Алеша выгреб из кармана пляжную мелочь и лохматую сотню:
– А это вам за ужин! Здесь и на чай!
– Ты что даешь-то?!
– Мелочь – хорошая. А сотенная, верно, так себе. Я тоже не могу себе в убыток расплачиваться, – ответил Алеша. – Пойдем, Катя. – Он кивнул старику: – Еще увидимся, дедушка!
– Круто! – сказала Катя, когда они отошли от кафе на значительное расстояние и стало очевидно, что преследования не будет. – Как ты про директрису врал, на голубом глазу! Ну, Аверьянов, ты крутой!
Алексей качнул головой:
– «Крутой»… Не-е-ет, так дальше продолжаться не может. «Крутой»… – повторил он. – Генерал песчаных карьеров…
– Да нет, я точно говорю, она от тебя обалдела.
– Секрет простой. Взрослые же ничего не видят, отродясь ничего не читали, ничему не учились, не умеют думать. Начинаешь с ними говорить, как настоящий отличник, они сразу ниц падают – гений! А потом, без всякого перехода, вдруг в жопу пошлешь, – у них сразу крыши отъезжают.
– Я тоже так делаю! – восторженно глядя на Алексея, сказала Катя. – Только я обычно с самого начала, безо всяких предисловий, сразу в жопу посылаю. До чего же мы с тобой похожи!
* * *«Шестерка» зампотеха с визгом затормозила возле КПП полигона.
Медведев уже встречал их.
– Я благодарю вас за своевременное предупреждение о таинственном перемещении вашего «опеля» и прошу извинить меня за просьбу незамедлительно приехать сюда… Это было вызвано крайней необходимостью, поверьте. Ваш «опель»…
– Да вон он стоит, – указал Михалыч. – Отсюда видно. И как я его не заметил?!
– Дело не в этом. Пройдемте к нему…
– Что-то не так?
– Да нет, все так. Просто есть одна странность…
– Сюрприз за сюрпризом!
– Вы уверены, что купили новую машину?
– Конечно, уверен. Две недели назад взял. С иголки, без изъянов! А почему вы спрашиваете?
– А потому что… Сами посмотрите!
Подойдя к машине, Медведев указал Михалычу на крышку багажника.
– Что это такое? Такое впечатление, будто кто-то отрихтовал поверхность, нанося легкие удары чем-то острым – гвоздь с молотком, зубило и молоток… И ведь вы гляньте, около сотни ударов.
Михалыч смотрел, потеряв дар речи. Наконец он пришел в себя:
– Этого не было!
– Не сомневаюсь. Но теперь есть?
– Есть.
– Что это?
– Непонятно! – сказал зампотех, пожимая плечами.
– Бессмысленно – главное! – качнул подбородком Михалыч. – Вот изгадили-то! А за что?! Ну, кому, кому я опять поперек встал?
– Всем все даешь, всем все разрешаешь… – согласился с командиром зампотех.
– Самое страшное, что и мне непонятно, – согласился Медведев. – В качестве мести это мелко. А в качестве случайного казуса просто необъяснимо. Я допускаю, что кто-то угнал вашу машину, покатался на ней, потом поставил сюда, подальше от проходной. Но на виду, подбросил, так сказать…
– У меня сигнализация на ней, – как-то равнодушно сообщил Михалыч.
Медведев позволил себе снисходительную улыбку:
– Я понимаю…
– Позавчера так ночью завопила, – добавил зампотех, – а это кошка всего-то мимо прошла…
– Завышен уровень тревог.
– Но зачем?! Не вижу цели – так испоганить багажник! – снова начал возбухать Михалыч. – Иезуит какой-то! Уж я ли отпуска на август не подписывал? Я ли в Академию кого не пускал? Я ли замшелую плесень на пенсию в пинки вываживал? Я ли прапорщикам матчасть воровать запрещал? Уже и танки без пушек и ЗИП разворован полностью! Вам мало? Мало?! А в столовой? Ведь даже в столовой уже вместо сливочного масла вареное сало свиное в масленки кладут! И все-то я плох, получается?! Нагадить Михалычу – мелко – иголкой натыкать! Сердце они мне отрихтовали! Душу мою исчеканили! И за что?! Зачем?
– Вот и я говорю: зачем? Пока мы не разберемся… Старт откладывается, одним словом. Я просто не имею права рисковать людьми и техникой при проявлении совершенно необъяснимых обстоятельств. Если тут даже личная месть, то мне не очень понятно, в чем она состоит: новая крышка багажника не больше двухсот с установкой – пустяк. Вот я бы вам мстил, – я бы вам стойки перепилил.
– О-о-о-о! – застонал Михалыч, взявшись за голову.
– А то, что случилось, странно: Стивен Кинг какой-то просто! Никаких действий, пока не проясним ситуацию. Иначе решить не могу: меня наверху не поймут… По голове не погладят…
Михалыч провел пальцам по мелким вмятинам, оставленным клювами ворон, и тихо произнес:
– Не человеческих рук это дело!
Медведев набрал номер на сотке:
– Объявляю отбой. Отмена старта. Готовность «ноль» снять. Сохраняется готовность «один». Старт откладывается на неопределенное время, – какое? – я еще не в состоянии оценить, – предположительно, на сутки, на двое. Режим – стоповый. Стартовой команде – отдыхать.
Достав ключи, Михалыч открыл свой «опель» и грузно плюхнулся на сиденье водителя.
– Группе баллистики можно на сутки расслабиться, но… Куда вы, товарищ полковник? – встревожился Медведев. – Там отпечатки пальцев могут быть… Не трогайте ничего.
– Да ничего я не трогаю. У меня корвалол в бардачке…
– Что это? – Медведев отрубил сотку, заметив, что Михалыч, достав из бардачка какие-то цветастые металлизированные пакеты, начал задыхаться и синеть прямо на глазах. – Что с вами?!
– «Куриный с вермишелью»… «Гороховый с копченостями»… Все ясно…
– Это пакеты от обычных концентратных супов…
– Как бы их энергию – да в мирных целях! – проскрипел зубами Михалыч.
– Объясните, что происходит? Вы поняли, что произошло?
– Да. У Аверьянова ведь барахлила коробка передач на его «Оке»…
– Аверьянов – командир взвода, но сам не летит, так?
– Так.
– Коробка передач – вот разгадка! – Михалыч потряс перед носом Савельева пустыми пакетами из-под супов.
– Вы поняли, что произошло?
– Да.
– Зачем и кто изуродовал вам крышку багажника?
– Не знаю.
– А говорите, что все поняли! …Отдайте мне эти пакеты… Что вы их мнете, как параноик?! Вызвать врача?
– Какой здесь врач? Жестянщик нужен. А лучше б новую крышку купить. Двести баксов, вы верно сказали, – корректно вставил свое слово зампотех.
– Ти-ти-ти-та-а-а!! – в руках Медведева сотка заиграла «Пятую» Бетховена…
– Ноль-навигация?! …Отдыхать! – рявкнул в трубку Медведев и выключил телефон.
* * *В ангаре, в группе ноль-навигации, в дальнем отсеке-закутке, заставленном пультами и приборами, тут же воспряли духом.
– Отдыхать!
– Было бы чем отдыхать…
– Есть чем. Спецназ поделился.
– Свистишь!
– Да вон, в углу стоит. Чтобы легко взлететь, мягко плюхнуться. Традиция у них такая. Сказал мне: «На трезвых летунах вообще не летаем. Два пилота, штурман, борт-инженер, – если хоть один из них трезвый – дурная примета». Где у нас пластиковые стаканы?
– Опять мануфактурой будем закусывать?
– А что, понюхаешь рукав, утрешься, – закусил!
– Обижаешь, начальник! Спецназ закуски полную коробку отломил от щедрот своих!
– А чего здесь? …Ух! Грибки, селедочка… «Сельдь исландская» – сто лет не ел. Семга! Трепанг в пикантном маринаде!
– А во, гляди, оливки фаршированные. Просто сдохнуть!
– Во, ребята живут! Как сыр в масле катаются…
– Не то что мы, наука.
– Прям вон на ящик расстилай газету. Консервный нож есть у кого?
– У меня нету.
– Ты банку можешь лазером открыть. Не тем, аргоновым. Ага. Вот этим.
– Смотри только, чтобы не больше тройки мощность. А то насквозь пробьешь – течь будет.
– А колбасу чем резать?
– Я ультразвуком режу. Только сфокусируй сначала.
– Не надо звуком! Он тебе шкурку по краям вплавит в колбасу.
– Ну и что? Сожру со шкурой.
– Сожрешь, я верю. Будет вонять портянкой.
– Да наплевать!
– Не порть продукт, послушай.
– Ох, вкуснятина!
– Я ж говорил – портянкой… Ну, пошел черт по бочкам…
– Поделился бы!
– Да ни фига! Кто открывает, тот крышку и облизывает!
– Вот порежь, порежь себе язык! Я посмеюсь.
– Не бойся, не порежу…
– Куда ты, идиот, лазером светишь?!