Михаил Ланцов - Александр 3
Потом была просто фантастическая авантюра в Америке. Миша до конца не верил, что Александр решится выехать. Предполагал, что это просто Санкт-Петербург пугал своих коллег из Вашингтона. В те дни он еще слишком плохо знал великого князя, почитая его таким же избалованным зазнайкой, как и прочие дети весьма влиятельных семей. И очень зря. Все то, что ему пришлось пережить во время той войны, легло железобетонным фундаментом в его душе. Самым главным открытием стало то, что Александр не обычный состоятельный болванчик, решивший развлечься подобным образом, а весьма серьезный человек - жесткий, решительный и умный. Те два боя с последующей обороной Вашингтона, когда бедные северяне гибли в толково организованной защите, он часто видел по ночам после. Впрочем, солдатам часто снятся бои, в которых они участвовали, он это знал и подобное его не впечатляло. Но вот качественное наполнение этих снов и тех событий долгое время не укладывались в его голове. Все что слышал юный Михаил о том, как следует вести сражения, превратилось в сущий прах. Он, кавалерист, которому несколько лет к ряду внушали о превосходстве всадника над пехотинцем, видел своими глазами, как один механический пулемет сметал эскадрон за минуту. Да и того меньше. Просто косил. Та война, которую показал ему великий князь, была совсем другой. Как будто из другого мира. Никаких красивых атак в полный рост. Никаких лихих наскоков с саблями наголо. Никаких ярких и эффектных мундиров. Обычное ремесло. Спокойно и взвешенно, как мясник четкими движениями разделывающий тушу, цесаревич разбивал врага.
Все его естество кричало о том, что так воевать неправильно. Что нужно сражаться в честном бою, лицом к лицу, а не расстреливать противника как мишени в тире. С другой стороны, Александр берег своих людей и никем из них ради глупости или бравады не рисковал. Поэтому потери в сражениях всегда оказывались незначительными. Михаил не знал что думать. Он метался в противоречивых мыслях. Все его сомнения закончились лишь после беседы с цесаревичем. Ох и долго они тогда разговаривали. Молодой и перспективный офицер учебного полка его императорского высочества был удостоен нескольких часов пристального августейшего внимания. Почему? Никто ни сейчас и не скажет. Но случайный разговор удался. Великий князь смог очень многое молодому Голицыну объяснить, связывая воедино не только войну, но и остальные аспекты жизни, такие как экономику, политику, быт и прочее. В Михаиле что-то как будто перещелкнуло. С тех пор он и стал подниматься не только в своем самоощущении, но и в глазах великого князя, который все чаще примечал его, а иногда даже хвалил.
А теперь вот - снова на краю земли. За пять лет фактически полтора раз ее объехал по кругу. Кто бы мог подумать! Причем не в ссылке, а в качестве главы экспедиции с кучей важных дел порученных ему лично - цесаревич его инструктировал целую неделю, по несколько часов в день.
Собственно проблема заключалась только в одном - Михаил не был предпринимателем и достаточно смутно себе представлял то, чем они занимаются. Вот Александр его и просвещал, да указывал на подводные камни с подвохами и прочие нюансы. Ведь на плечи молодого Голицына ложились совершенно непривычные для него задачи по общему управлению владений цесаревича в Тихоокеанском регионе. И он решит эту задачу! По крайней мере, приложит все усилия. Не ошиблось его чутье - за пять лет из обычного гвардии корнета прыгнуть в начальствующее лицо большой экспедиции и официальный представитель столь влиятельной персоны как наследник русского престола. А это не мало.
- Ваше высокоблагородие! Ваше высокоблагородие! - По слегка заснеженной улице бежал запыхавшийся курьер. - Прибыли! - 'Вот и ладно, вот и хорошо', подумал князь и, кивнув курьеру, пошел к главному административному зданию маленького городка на окраине империи, в который привела его довольно витиеватая судьба.
Он уже не вторую неделю ждал этого странного человека, которого ему рекомендовал Александр - Стенд Уэйти, бывший полковник Конфедерации, индеец из племени чероки, прибывший в 1864 году с небольшой группой переселенцев на территорию империи. Их высадили южнее Охотска, прямо на берегу. Американские корабли выгрузили продовольствие со скарбом и, помахав ручкой, отбыли домой. Впрочем, хорошо хоть так высадили.
Как и предупреждал Александр, чероки в полном составе решили не переезжать в Российскую империю, оставшись сражаться за свое благополучие там, где они родились. Однако три с половиной тысяч индейцев, все-таки пересекли Тихий океан. Не много, но учитывая очень незначительную плотность заселения Дальнего Востока даже туземцами, и это было полезно. Тем более что многие из званых гостей были довольно хорошо знакомы с цивилизацией. Но на дворе была глубокая осень, куда более прохладная, чем обычно, поэтому чероки непривыкшие к такой погоде оказались к ней не готовы. То есть, перед доверенным представителем цесаревича стояла довольно конкретная задача - расселить беженцев по утепленным зимовьям и чем-нибудь занять.
Александр предполагал, что его американские друзья попытаются выполнить свои обязательства по минимуму и поставить переселенцев на грань вымирания, поэтому хорошо проконсультировал Голицына о том, что с ними делать. В частности он рекомендовал, Михаилу Михайловичу ни в коем случае не селить их в одном месте единым коллективом. Собственно это и послужило причиной некоторых трений. Стэнд просил помощи в зимовке за счет выдачи теплой одежды и прочего, но Голицын, будучи де факто самым влиятельным лицом в Восточной Сибири и Американских землях России, настаивал на том, что для помощи им есть только одна единственная форма - расселить семьями по городам и деревням. Мало того, всех желающих чероки он предлагал зачислить в русскую императорскую армию на общих началах. Само собой - в учебные части. Правом распоряжаться воинским контингентом Восточносибирского генерал-губернаторства, Голицын, конечно, не имел, однако, вверенный ему экспедиционный корпус вполне мог расширить. На что, также имел инструкции великого князя, который советовал включать в него, по возможности, туземцев, для их скорейшего обрусения.
Такие широкие вольности и полномочия Михаила Михайловича имели любопытный подтекст. Дело в том, что на материковой части тихоокеанских владений Российской империи князь был официально, конечно, не самым влиятельным лицом, но тот же генерал-губернатор, Михаил Семенович Корсаков, понимая общий политический расклад и текущую обстановку очень внимательно прислушивался к рекомендациям нового князя Голицына. Настолько внимательно, что можно было бы говорить о фактическом подчинении. Тем более что молодой князь обладал очень внушительной военной силой в своем распоряжении, то есть, имел возможность оперативно решить очень многие затруднения самыми грубыми способами.
В частности, в распоряжение Михаила Михайловича Голицына имелось пять пехотных рот, одна медико-санитарная рота и десять отдельных пулеметных взводов. Само собой, нового образца. То есть, в случае обострения, князь мог опираться на восемнадцать с половиной сотен солдат и офицеров, на вооружение которых, помимо новейших винтовок и револьверов, стояло еще и сорок механических пулеметов. По меркам Дальнего Востока 1864 года - это была очень грозная сила. Насколько? Смотрите сами. Забайкальское казачье войско в самом начале XX века могло выставлять одну гвардейскую полусотню, четыре конных полка и два батареи. Полки имели численность по пять - шесть сотен человек. Итого, от силы, две с половиной тысячи бойцов, ну три тысячи. И это в начале XX века. А в 1864-1865 годах их военные ресурсы были существенно меньше. Фактически, цесаревич переводом этого прекрасно вооруженного экспедиционного корпуса на Дальний Восток во многом решил проблему локального неподчинения и саботирования. Полномочия - полномочиями, а наличие реальной силы есть очень важный фактор для решения абсолютного большинства конфликтов. Тем более что до Санкт-Петербурга далеко, а револьвер вот он. Да и про умение решить проблемы 'по-свойски' про цесаревича уже ходили слухи. Не самые приятные, конечно, но очень помогающие в делах.
Впрочем, ругаться с казаками или с официальным руководством Михаил Михайлович не спешил, и даже напротив - уже успел совершить несколько важных визитов вежливости и договорить о целом ряде мероприятий на будущий 1865 год. В числе прочих числилась и экспедиция на Аляску имеющая цель - усиление положения местных гарнизонов. Да и сменить бойцов в дежурившем там взводе было необходимо. Не считая разнообразных проверок и прочих дел. Конечно, до полноценного сотрудничества было еще далеко, но начало было положено.
Ключевой задачей, которую Саша поставил перед Голицыным, было создание транспортной инфраструктуры, которая являлась жизненно важным фактором освоения региона.
