Михаил Ланцов - Александр. Книга I
Помимо всего прочего, усилиями Левшина нарисовался Александр Иванович Астафьев, с его первым томом «О современном военном искусстве» 1856 года выпуска, который Алексей Ираклиевич торжественно вручил со словами: «вот моя рекомендация». «А ведь про этого человека в начале XXI века практически и не говорили. Так, изредка, мимолетом, дескать, был такой чудак, глупости всякие писал. Кто-то считал его гением, кто-то дураком. Впрочем, все как обычно». Так что, Александр решил не тянуть кота за разные места и сразу по завершении чтения отправил Александру Ивановичу письмо, в котором восхищался его идеями в военном деле и давал ряд комментариев носящих характер, как критических замечаний, так и дополнений, дабы взбудоражить и заинтересовать Астафьева. Его нужно было вытаскивать не столько силой, то есть прямым распоряжением Левшина, сколько интересом.
Время идет неумолимо и стремительно. И чем больше человек погружается в свои дела, чем больше увлекается деталями, тем быстрее вокруг протекают события. Своего рода локальный филиал специальной теории относительности. Александр даже обернуться не успел, как зима сменилась довольно приятной весной, а та, в свою очередь едва не уступила место лету. Такой оборот дел оказался для него столь внезапным и неожиданным, что не раз проскакивали серьезные мысли о мистике. Совершенно загруженный делами он совершенно не помнил, как снег сменился сначала грязью, а потом зеленой травкой, на деревьях набухали почки и распускались листочки, как отцвели сады и как кадеты перешли с зимней на летнюю форму одежды. Вот так, незаметно к нему на двор пришел май. Такой теплый и солнечный. Помимо недоумения от странного течения времени, Саша ощущал и приятные моменты. Дело в том, что месяцы работы в очень плотном графике сделали свое благое дело – Александр на какое-то время стал забываться, вновь чувствуя себя дома, начиная мучительно искать мобильный телефон, дабы обсудить какой-либо вопрос или компьютер, чтобы порыться в свалке интернета. Пару раз даже заговаривался, правда, не критично, а потому никто не придавал этому значение, списывая на усталость. И это не удивительно, так как тот ритм, в котором работал Александр, вызывал у всех его приближенных изумление и настороженность. Тут было не принято так работать. Даже Ермолов обеспокоился этим вопросом и не раз рекомендовал Саше больше отдыхать. Но все эти «благие советы» шли мимо ушей.
И вот, в размеренном ритме случился сбой. Двенадцатого мая 1857 года был запущен комплекс учебной базы. В сокращенном варианте, конечно, представляя собой поначалу всего один жилой корпус, два учебных (для лекций и практических занятий) и с десяток технологических зданий, но это было уже что-то. Сразу же весь кадетский корпус перевели из Николаевского дворца на место его постоянного базирования, а Саша занялся обустройством лабораторного комплекса в уже отстроенных небольших зданиях, что стояли в самой глухой части базы. «Лабораторный комплекс» – это громко сказано. По большей части, эти добротные сараюшки из красного кирпича только предстояло обживать и оснащать, но первый шаг был сделан. Тем более что ни в Европе, ни в Америке такой концентрации опытно-экспериментальных работ еще никто даже не пробовал сосредотачивать. Да и вообще подобную работу еще не привыкли как-либо организовывать и упорядочивать, поэтому каждый ученый вел исследования в индивидуальном порядке, лишь, изредка объединяясь со своими коллегами. Тут же Саша закладывал основу для серьезной коллективной научно-исследовательской деятельности, которую в будущем планировал развернуть в несколько научно-исследовательских институтов. Так как начинать приходилось практически с самого нуля, то Александр решил сделать ставку на два ключевых направления. Во-первых, это химия. Она была выбрана хотя бы потому, что опытно-экспериментальная работа в этой области уже была на примитивном, но все же, уровне, а потому имелось кое-какое оборудование и реактивы. Ну и «послезнания» хоть и скромные, но были. Вторым направлением стала электротехника или, как ее тут называли – гальваника. В этом деле знаний у Александра было намного больше, чем в химии, так как он в молодости увлекался радиотехникой, на любительском уровне, конечно, но все же. Знание устройства вакуумных ламп (того же диода и триода), генераторов переменного тока, ртутных когереров, электролитических техник и многого иного позволяли организовать буквально революцию в этой области знаний, быстро продвинув ее на 60-70 лет вперед. Все упиралось только в сложность создания элементной базы. Чего только стоил механический вакуумный насос, которого еще не было. Конечно, Александр видел в свое время в интернете несколько анимированных картинок с механикой его работы, но одно дело видеть красивую картинку, а другое дело – изготовить рабочий образец. Причем забавно еще было то, что развитие электротехники, по крайней мере, на начальном этапе, остро упиралось в развитие химии. Да и, по большей степени, эти направления были тесно связаны. Так что работы предстояло много, знания Александра были туманными и нуждались в обширной экспериментальной работе, а главное – не было людей. Не Александру же лично стоять за лабораторным столом? Ну, поначалу так и будет. А дальше ему нужны увлеченные люди – его люди, которые бы не только смогли наладить работу, но и были достойны доверия. Сложно. Никто не спорит. А что делать? Никто не говорил, что будет легко.
Ютясь во временных деревянных помещениях учебного комплекса, вместе с остальными кадетами, пока возводили нормальные кирпичные постройки, Александр решал очень важную задачу – укреплял отношения со своими будущими подчиненными. Ведь ничто так не сближает, как совместное решение самых разнообразных трудностей и тягот. Базовую учебную программу утвердили еще на новый год, однако, учителей, а тем более толковых, не хватало. Ведь в текущей обстановке были нужны не такие, какие просто вобьют программу, а такие, что смогут заинтересовать предметом, побудить на собственный поиск. Увы, и с экспериментальной работой дело также не шло на лад, так как Александр был не химик, ну то есть совсем. Однако после знакомства с неким Иваном Васильевичем Авдеевым, с которым его свел Солдатенков на одной из встреч, дело пошло на лад. Этот сотрудник Московской пробирной палаты хоть и не обладал особой одаренностью, но вот с технологическим мышлением проблем не имел. Поэтому, немного поломавшись, согласился помочь великому князю наладить в кадетском корпусе нормальную лабораторию. А дальше попросту втянулся, проводя в ней все свободное время. Впрочем, Арсений Андреевич организовал Авдееву столько свободного времени, сколько тому требовалось, то есть уже с июля он в Московской пробирной палате только числился. Правда, стоит отметить, что все поступавшие на службу в Императорский кадетский корпус давали расписку о неразглашении любой информации, каковую они узнают на его территории. Само собой подобный ход был формальностью, ибо обычная бумажка не защитит ни от чего, зато для британской разведки подобное обстоятельство оказалось хорошей наживкой. Она активизировала еще больше свою деятельность и за май-июнь потеряла больше двух десятков своих агентов при наблюдении или попытке внедрения. Впрочем, Авдеев все понял и без каких-либо частных внушений, так как «общечеловеком» не был, хотя и тяготился невозможностью опубликовать заметки о некоторых весьма любопытных результатах, достигнутых в довольно сжатые сроки. Толковый технолог и человек знающий, в каком направлении двигаться и что должно получиться отлично дополняли друг друга. Впрочем, это было бы совершенно бесполезно, если б Александр не посещал занятия по естественной истории в разных группах, не беседовал с преподавателями и не выискивал заинтересованных кадетов. Так что, к концу июня 1857 года вокруг химической лаборатории, уже активно шевелившейся, организовался небольшой кружок энтузиастов числом в восемь человек. Безмерно мало, но уже что-то. В общем, как сильно позже говаривал один известный проходимец «лед тронулся, господа присяжные заседатели».
19 июня того же года, взяв отпуск в Николаевской академии к великому князю прибывает Александр Иванович Астафьев. Причина приезда очень проста. То письмо, что в начале марта великий князь ему отправил, практически не заинтересовало лучшего военного теоретика XIX века, а потому он ответил очень аккуратно и вежливо, о том, что ему лестно слышать похвалу от столь благородного человека, понаписав туда прочей ничего не значащей чуши и воды. Мало ли чем страдает этот странный подросток, втянутый в какую-то большую игру, о которой болтает буквально весь Санкт-Петербург. Однако следующее письмо ввергло его в ступор. Александр не поленился, не только внимательно изучил первый том его монографии «О современном военном искусстве» от 1856 года, но и смог провести довольно емкий анализ работы с весьма любопытными выводами и дополнениями. Так что Астафьев, после того как в середине мая получил пухлый брикет письма из тридцати пяти листов писчей бумаги, исписанных твердым, аккуратным почерком, оказался по меньшей мере озадачен. Самое удивительное для него было то, что многие мысли, которые отмечал великий князь, крутились в голове и у самого Александра Ивановича, однако, он их только обдумывал, работая над вторым и заключительным томом своей монографии «О современном военном искусстве». В общем, заинтриговался он основательно и стал готовиться к отъезду, желая, если не в великом князе, так в ком-либо из его наставников найти единомышленника. Ведь для Александра Ивановича обстановка была весьма удручающей, ибо его изыскания не вызывали интереса ни генерального штаба, ни большинства военных. Можно сказать, что Астафьев находился в своеобразной интеллектуальной изоляции, которая совершенно угнетающе действовала на его здоровье и работоспособность. А тут такая неожиданность. Вот уж истинно – никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Так что, добравшись поездом до Москвы и поселившись в скромной гостинице, Александр Иванович незамедлительно отправился искать аудиенции великого князя. Впрочем, томить его Александр не стал и максимально быстро организовал встречу, так как ему самому было интересно посмотреть на человека, который смог опередить ход военной мысли как минимум на полвека, а то и больше.
