Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит - Посняков Андрей
– А клиент?
– Так, может, он вообще не приедет. Времени-то…
– Ой! Я ему сейчас позвоню, – спохватившись, Лайма вытащила из сумочки айфон… – Вне зоны доступа… Ну-у… Подождем еще минут двадцать – и черт с ним! Не ночевать же здесь, в конце-то концов.
– Вот это верно!
– Еще и уж этот… – вытащив пачку тонких сигарет, девушка нервно закурила. – Неприятно… С ужом…
– А что с ужом?
– Семейное предание… там всякие такие страсти… и ужи…
– Ты не рассказывала!
– Как-нибудь расскажу… Но лучше бы – нет… Понимаешь, были когда-то на Литве такие священные ужи – залтисы… Язычники-жрецы поили их молоком…
Жрец почти добрался до младшей сестры! Почти… Правда, остановить зло оказалось так просто… На этот раз – просто… Интересно – почему?
И все же, криве послал залтиса! Открыто объявил войну… Что ж, поборемся!
Встав с ложа, Довмонт подошел к окну. Глянул на мощные стены Кремля – Крома, на гостевые палаты, на церкви… на величественный Собор Святой Троицы.
Именно туда, в собор, и отправился князь, едва дождавшись заутрени… И долго молился.
– Пресвятая Троица, помилуй нас. Господи, очисти грехи наши! Владыко, прости беззакония наши. Святый, посети и исцели немощи наши, имени Твоего ради! И помоги… Помоги, Господи, противу всякого рода зла.
Глава 6
Прежде чем двинуть в Ромашково, Кольша все же решил смотаться в Реготово, на этот раз сам-один, без напарницы – слишком уж подозрительно было брать с собою девчонку, да и в семье не отпустили бы черт-те куда! Вот родичей навестить – совсем другое дело… Ну, не знала Тошка толком никого в Реготове, так, на ярмарках иногда видала.
Правда, и допрежь того имелось в Костове одно дело… Слава богу, остались в живых те люди, что закапывали убитых врагов – два трупа все же осталось. Их и закопали за околицею, на опушке старого бора.
– Вон могилки ихны, – указал рукой дед Федос, один из тех, кто закапывал. Второй – молодой мужик Охрятко – был отправлен на барщину, строить укрепления. Впрочем, хватило и старика – тот оказался весьма понятливым, рассуждал здраво и на память не жаловался, хотя и выглядел… Да нет, вполне нормально выглядел, разве что седобород и малость согбенный – так ведь дед, не отрок!
– Эвон крестики… Могилки.
– А почему крестики, дед Федос? – тут же спросил Кольша. – Вражины-то что – православные, что ли?
– Дак православные… – покивав, старик погладил бороду. – Правда и есть! Крестики на них были… Не немецкие – наши. Хоть и враги, да вот – погребли, поставили… Аль не подобру поступили?
– Да нет, дед, подобру…
– Дак ведь и не такие они враги… – вдруг протянул Федос. – Что-то мне так не глянулось… Я ведь тех, нападавших-то, видел. Рослые, злые, молодец к молодцу! Эти же – бедолаги, в чем душа держалась…
– Может, слуги?
– Может, и слуги… Только ведь и слуг хороших хозяин кормит.
Николай вскинул глаза:
– Что мыслишь?
– Бродники это, бродяги, – уверенно бросил дед. – Может, помогали напавшим, а может… может просто попались под руку…
– Или подбросили их… Чтоб на полочан или татей лесных думали… – чуть помолчав, сыскной снова взглянул на деда. – Про нападавших что молвишь? Ты ж их видел.
– Да многие видели! – неожиданно расхохотался Федос. – Налетели быстро, пожгли, поубивали… Похватали девок и столь же скоро ушли, ускакали! Только их и видели.
– Одежда, вооружение?
– Мечи – не у многих. Топоры, копья… Самострел еще… Кольчужки добры…
– Орден?
– Может. Или литовцы…
– А что, кричали что-нибудь?
– Да просто орали – без слов. А потом рог затрубил – они и ускакали разом.
– Значит, вряд ли лесные тати, – про себя пробормотал Николай. – Тут выучка чувствуется. И умение повиноваться приказу. Орден! Точно – Орден… Ведь один к одному… Еще и лотарингский крест…
– Что за крест?
– Ладно, дед, благодарствую. Поскакал я… Дел-то еще прорва. В Реготово как мне?
– А эвон по той дорожке. Через луг.
Сев на коня, Николай уже через пару часов подъезжал к Реготову, направляясь прямиком к старосте, кузнецу Семену, коего застал как раз на околице, в кузне.
– Посланец, говоришь? – положив молот, Семен отправил на улицу молотобойца и подмастерье – «подышать». Сам же, вытерев руки о фартук, внимательно прочел грамоту… и недоверчиво покачал головою – образ княжеского тиуна как-то не вязался в его представлении с этим молодым и нескладным парнем.
– Сам князь прислал?
– Князь и Господин Псков! – важно пояснил Кольша. – Тут же написано… Или не вы у князя помощи просили?
– Мы… Одначе…
– Одначе кто б мне мог показать – где все произошло-то? – юный тиун сразу решил брать быка за рога – особо-то некогда было возиться, к вечеру все же хотелось в Ромашково.
– Дак кто?
– Митька, старшой покосный… – почесав затылок, припомнил кузнец. – На покосе его и сыщешь… Постой! Парнишку тебе дам, подмастерье… Никитка! Никитка! Да где тебя черти носят-то?
– Тут я, господин!
Ну что ж – глянув, Кольша про себя хмыкнул. Парень – рыжий, вихрастый, быстроногий…
– Покажешь господину тиуну покос. Сведешь с Митькой, – кратко проинструктировал староста. – Ну и сам на подхвате будь!
Покосный старшой оказался длинным и несколько сутуловатым парнем, этакая жердина-стоеросина, еще более нескладная, чем сам тиун Николай. Рубаха ему была коротковата, как и порты – из рукавов торчали худые руки…
– Все покажу, господине, – положив косу, парень низко поклонился. – Посейчас. Токмо пойду, распоряжусь тут… Народу у нас нынче мало – девок-то подкрали тати поганые… Э-эй, робяты! Я отлучусь, а вы стожок эвон там метайте. Девки, не забудьте сено пошевелить!
Совсем юные девчонки прыснули смехом, с любопытством поглядывая на Николая:
– Да уж, не забудем, ужо!
И впрямь, мало народу осталось… Девок всего трое, да столько же и парней. Упарятся!
– Ниче, – показывая тропу, вдруг обернулся Митька. – Коли что, дак и овинцевские и костовские помогут. Чай, не чужие!
– А у них никого не покрали?
– Да нет… У Овинцевых рядом покос – так, видно, в одном-то месте побоялись имать… А костовских да ромашкинских не тронули… Не знаю уж, почему…
– Их другие тронули! – себе под нос пробормотал сыскной. – Я про костовских.
– Да знаем уже… Эвон, так мыслю – вот тут все и было… – выйдя к реке, старшой указал рукой. – У омутка.
– Почему именно так мыслишь? – Кольша давно уже наловчился быть въедливым и ни одной мелочи не упускать. Спасибо Степану Иванычу, сыскному тиуну – научил!
– Дак, а как иначе-то? – хмыкнув, Митька повел плечом. – Они завсегда тут после покоса купались. Местечко укромное – кусты. Ино, отроцы иногда и подглядывали… Так девки их ловили да головой в реку! У нас такие девки – у-у-у! Оторви да брось.
– Что ж они не вырывались, не кричали?
– Может, и вырывались… и кричали… – Митька неожиданно растянул губы в улыбке. – Только девки-то… они ведь завсегда орут, когда купаются! Верещат, визжат, регочут, что твои лошади! Так что, коли и кричали – так никто и в ум не взял… Да и думаю, внезапно все… На ладьях подплыли, под ивами спрятались… За день до того видали на реке ладьи. Насады.
– Кто видал?
– Так я ж и видал. Самолично! Еще предупредил, чтоб с опаскою были…
– А…
– Не, ладейщиков не разглядел – далековато плыли. Да у нас этих лодеек бывает… Река ж!
– Ладейщики, значит… ага-а… – осматриваясь, задумчиво протянул Кольша. – А девок они приманили чем-то… Так часто делают… Кто-то вышел… товарец какой предложил… Обычно на бережку раскладывают… Вон там удобно, у отмели…
Сделав пару десятков шагов, парень остановился, склонился… а вот уже и встал на колени, прямо в песок!
Никитка и Митька переглянулись: тиун явно что-то высматривал… Что?
– Ага! – оглянувшись, Николай с торжеством показал только что поднятую из песка зеленоватую бусину. – Что я говорил? Подарками завлекали!
