Гридень. Начало (СИ) - Старый Денис

— А что, десятник? — Воисил усмехнулся, обращаясь к Мирону. — Заберем до себя того слабосилка? Кашу варить станет, да за костром присмотрит. Был бы краше ликом…

И вновь десятник и Воисил рассмеялись, но я в этот раз лишь нахмурился, все же надеясь, что про красивое лицо и то, что можно с носителем такого лика сделать, шутка.

Глава 8

Князь Иван Ростиславович наблюдал за тем, как его сын, его надежда, Ростислав Иванович, познавал воинскую науку. Сыну всего-то двенадцать лет, а он уже держит удар одного из лучших воинов дружины, Бранибора, старшего сотника княжеской дружины.

Завтра уже нужно выдвигаться, но сегодняшний день был посвящен тому, чтобы окончательно определиться с теми кандидатами на вступление в дружину, которых пригласили на просмотр. Вечером должны прозвучать клятвы и в путь.

Далекий путь, сложный. Нельзя идти по русским землям. На севере от Берлады Галичское княжество, нынче враждебное. Наверняка, на границе есть отряды, которые будут нести дозор, чтобы Иван Ростиславович не вернулся. Владимирко может в своих расчетах основываться на том, что три, а то и четыре сотни берладников станут на сторону беглого князя, потому Ивану Ростиславовичу не стоит рассчитывать на прорыв на земли Галича. Идти придется по спорным землям, или даже по границам половецких кочевий.

Мало у него людей. И даже из тех воинов, кого просматривали, не все будут приняты.

Если бы Иван Ростиславович гнался за количеством, а не качеством своих ратников, то мог раздуть дружину и до двух сотен, тем более, что и оружия хватало, получилось вывести кое-что из Галича. Но князь небезосновательно считал, что меньшим числом, но большим умением можно добиться многих целей.

Пока главная цель одна — Галич, на худой конец, вернуть себе Звенигород. Сложно быть князем без княжества, еще более сложным представляется считать, что имеешь право на земли, а они заняты другими. Нужно правду искать в Киеве. Это единственное место, где могут помочь.

В последнем утверждении Иван Ростиславович был не уверен. Еще не так давно, при великом князе Владимире, прозванном Мономахом, Киев играл какую-то роль. Но сейчас… Князья устраивают свару, стремятся оказаться в бывшем стольном граде Руси, но чем больше споров вокруг Киева, тем слабее и сам город и княжеская власть.

Но более некуда идти и искать правду. А бездействовать никак нельзя. И дружина не поймет, да и сам князь перестал бы себя уважать. Был, конечно, еще один путь, если не получится заручиться поддержкой великого князя Всеволода Ольговича. И пусть в Киеве навряд ли правда сыщется, но чтобы не делал Иван Ростиславович в будущем, все одно ссылаться на слово великого князя придется, какое оно бы ни было. Такая вот ситуация, когда великокняжеское решение не обязательно к исполнению, но мнение Киева знать все одно нужно.

Иван Ростиславович гнал от себя мысли о том, что у него не выйдет с Галичем, однако, все равно то и дело, но возвращался в своих думах к такой ситуации. Что делать, если в Киеве не будет поддержки? Неприятное решение, конечно, но можно стать наемником. Дружина есть, она и будет, если кормить ее вдоволь и сытно. Земельки бы взять. Но за службу многие князья дадут во временное владение землю, куда и можно будет посадить свои семьи. Это у князя вся семья — это сын, хотя Иван Ростиславович был бы не против жениться вновь, а у некоторых дружинников есть семьи и Владимирко не станет неволить баб с детьми, если те уйдут к мужьям на другую землю.

К кому уйти? Сложный вопрос. И вот его-то как раз и получилось выгнать из головы. Все решится после разговора со Всеволодом Ольговичем Киевским.

— Отец, ты доволен мной? — спросил княжич.

Ростислав подбежал к сидящему на траве князю и с нетерпением ожидал похвалы. Как каждый ребенок, ему было важно услышать одобрение у самого главного человека в жизни.

— Дурно прикрылся слева, повинен отработать оборону, — сказал Иван, встал и быстро направился к Бранибору.

Князь, словно убегал от своего сына. Иван Ростиславович был уверен, что настоящего воина, тем более будущего князя, который должен быть самым умелым, нужно воспитывать в строгости. На самом деле, отцу хотелось обнять своего наследника, может даже и пустить скупую мужскую слезу, оплакивая жену, радуясь, что она подарила такого наследника, но подобного князь себе не позволял. А когда желание быть человечнее начинало сильно довлеть, Иван сбегал.

— Что скажешь о новиках? Обузой не будут? — спросил Иван Ростиславович у Бранибора, к которому подошел, оставляя сына в недоумении.

— Трех отправил сеять жито, — усмехнулся воин.

— А сын Богояра? — задал главный для себя вопрос князь.

— Отпусти обиды, князь, не держи в себе! — сказал Бранибор.

Старший сотник был не просто соратником для князя, он был, словно брат. Они росли вместе, вместе же познавали воинскую науку, ели и пили с одной братины. Всю жизнь рядом, потому наедине князь многое позволял Бранибору. Но Иван Ростиславович не забывал, что он князь, а Бранибор старший сотник.

— Отвечай своему князю! — в полушутливой манере потребовал Иван Ростиславович.

— Медведь. Превеликий медведь ентот Влад, — охарактеризовал Влада старший сотник. — Силушки на троих хватит, а вот ловкости, да умений недостает.

— И Богояр не обучил его? — удивился князь. — Я сам видал, яко предатель научал сына.

— Да, обучал. Но прошло почитай два года, как Богояр отправил Влада. Позабыл, может отрок науку отцовскую, когда за провинность бивали, а за успехи токмо молчали. Как и ты княже, молчишь. Воздай похвалу сыну своему, отрок вельми усердно науку познает, — Бранибор решил в очередной раз попробовать убедить князя похвалить сына.

— Ты, сотник, не влезай туда, где тебе места нет! И отвечай своему князю токмо по делу! — уже с меньшей доли веселости сказал князь.

Бранибор задумался, он и сам не мог объяснить то, что увидел. Сперва главный сотник, наблюдавший за тренировкой новиков, подумал, что Влад и не обучен вовсе. Однако, чем больше отрок повторял движения, тем более становилось понятным, что обучение было, и Богояр сумел вложить в своего сына разумение воинской науки. Влад, словно забыл, как и что делать, но удивительно быстро усваивал, или вспоминал правильность и последовательность действий. Те удары и связки, которые новики демонстрировали, они ставятся не за день и даже не за месяц. Так что, да вспоминал и уже на третьем-четвертом повторе Влад делал все правильно и уверенно держал и меч, а после и после топор.

— Увалень, но зело могучий, тем паче, что еще отрок, — объяснял Бранибор.

— Он Вышату в землю головой воткнул, опосля еще возлегал на сырой земле и улыбался, — сказал князь, которого поразил рассказ одного из видоков, который видел поединок Влада и полусотника.

— Сказывал я уже тебе, князь, что Вышата лихо бьется на мечах, топором еще, но в конной сшибке слабоват и в безоружном бое такоже не годен. И научаться уже не желает. Да и поздно учиться ему, — выдал характеристику полусотнику главный, после князя, конечно, воин дружины.

— Ты вот что, друже Бранимир, поразмысли над тем, что у меня в дружине, в том, что от нее осталось, кто-то может быть и предателем. Сотник Берлады Геркул видел, как некий воин в лесостепь уходил, может и передавал вести кому. Не его то воин, так что али наш, али кто из вольников-берладников. И случилось сие, как известие пришло о немом Фомке, Владе, сыне Богояра, — решился сказать князь.

Иван Ростиславович сам себе не хотел признаваться в том, что в его дружине могут быть еще предатели. Да чего там, он до сих пор питал надежду, что и Богояр не окажется тем, кто ударил в спину. Ну не было же сотника Богояра тогда, как князь вышел из Галича на вылазку, чтобы неожиданно ударить Володимирко, но попал в засаду.

— О том поразмыслю. У меня такоже были подозрения, что есть у нас те, кто вести шлет Владимирко в Галич. Но о другом все же скажу. Вот не гневайся, княже, токмо Богояр с сыном вел себя аки и ты, ни слова похвалы, ни отеческой заботы, но любил без меры, стыдясь того. Также научал Влада тайком, словно не воинскую науку давал сыну, а волшбу. Оттого и мне не понятно, что умеет Влад, — Боромир задумался, но после непродолжительной паузы сказал. — Но скажу так… Не учуял я в нем крамолы, лжи, может токмо плутовство, но и то потому, что не принят он дружиной так, как должно. Волчонком на всех смотрит, ожидают всегда обиды, даже изготавливался отвечать на любое словно, но пока сдерживается.