Ревизор: возвращение в СССР 17 (СИ) - Винтеркей Серж

– Ну, тут я не рискну вмешиваться, – сразу прояснил я ситуацию, а то он с такой надеждой на меня посмотрел, как будто я что-то решаю. – Единственное, что могу посоветовать, это попросить командира разбить отряд, оставить вам несколько человек. Чтобы и у Воздвиженского работа делалась и у вас не стояла.

– А так можно? – удивился он.

– Ну, а почему нет? Ребята же сами себе хозяева.

– Ладно, – оживился Рязанов и засунул руки выше локтя в ближайшую бочку с водой, чтобы немного остыть. Это только начало, еще и не такая жара будет, – подумал я, сочувственно посмотрев на него. Полноватый, футболка мокрая по всей спине.

Пошёл к Лёхе Сандалову.

– Как дела, командир? – спросил я его.

– Тут-то хорошо, – ответил он. – Кстати, нам уже за сараи заплатили. Все в полном восторге, сумма приличная.

К нам подошёл Ираклий, поздоровался с ним.

– Мы сразу деньги за день работы в фонд Мира сдали, – продолжал Лёха.

– Да, я уже перечислил, – подтвердил, скривив недовольное лицо, Ираклий.

– А вот у Светы моей в стройотряде дела не очень, – пожаловался Лёха. – Созванивались вчера, жаловалась. Работа под палящим солнцем, и заплатят копейки. Она уже жалеет, что со своей группой решила напоследок поработать.

– Так забирай её сюда, – удивлённо воскликнул я. – У вас же рук не хватает. А Светка боевая, ко двору как раз придется.

– И правда, что ты тормозишь? – взглянул на него с недоумением Ираклий. – Брагин, вон, привёл свою ненаглядную.

– Что опять Брагин?! – повернулся к нам Костян. – Что тебе опять не нравится? – погрозил он Ираклию кулаком.

Женька, выглядывающая из-за спины Костяна, тоже вопросительно смотрела на нас.

Народ начал отворачиваться, пряча улыбки.

– Что у вас тут происходит? – удивлённо переводил я взгляд с улыбающегося Лёхи на Ираклия, старательно делающего вид, что он тут ни причём.

К нам подошёл Костян и протянул мне руку. А затем отвел в сторонку, Ираклий и Леха последовали за нами.

– Молчи! – зашипел он на Ираклия. – Не то сам с ней в следующий раз останешься!

– Да, я, вообще, ничего не сказал сейчас! Мамой клянусь! – развел руки в стороны Ираклий. Лёха не выдержал, заржал и, отойдя от нас, вернулся к работе.

– А что было-то? – начал заранее улыбаться я, предчувствуя интересную историю. Брагин обиженно зыркнул на меня.

– Да я показал им в среду, что их звено отстаёт, – оправдываясь, начал объяснять Ираклий, – а они, и вправду, отставали. Ну, Женька и залупилась: остаёмся после работы, пока всех не догоним и не перегоним.

– Остальные все по домам ушли, – с досадой добавил Костян. – А нам с Сёмой Давыдовым пришлось сначала тут пахать лишних три часа, а потом тут же и ночевать из-за Женьки. Её как вшпилит, как вобьёт себе что-нибудь в голову, так не вырубишь топором.

– Зато вы сейчас первые, – улыбнулся Ираклий.

– Да ну тебя, – отвернулся Костян. – Я на следующий день, не выспавшись, чуть себе по руке молотком не врезал со всей дури. Пальцы бы вдребезги…

– Женька-то с вами была? – уточнил я. – Тоже здесь ночевала?

– Куда б она делась? – ответил Брагин.

– Ну, тогда, всё по-честному, – улыбнулся я.

– Да ну вас всех! – улыбнулся наконец Костян, и пошёл к своим.

– Ну и жена ему досталась, – усмехнулся я. – Это ж надо такой характер иметь.

– Давай, пройдёмся, – предложил, вдруг, Ираклий.

– Давай, – удивлённо взглянул я на него и пошёл следом.

Ираклий отошёл уже прилично от нашей команды, и остановился, в нерешительности разглядывая свои руки.

– Что-то случилось? – решил я помочь ему начать.

– Ты, наверное, лучше знаешь, – поднял он, наконец, на меня глаза. – Тобой серьёзно интересуются.

– КГБ, что ли? – спокойно спросил я.

– Так ты знаешь? – ошарашено уставился он на меня.

– Конечно, – протянул я ему корочки референта Верховного Совета. – Работа такая, там всех проверяют. Только просьба к тебе, не болтать об этом, – проговорил я, видя с каким благоговением он рассматривает моё удостоверение.

– Могила, – восхищённо глядя на меня, вернул он мне корочки.

– И это ещё может повториться не раз, так что, не пугайся.

– Ну, хорошо, что всё хорошо, – обрадованно проговорил Ираклий, и мы вернулись к нашим.

Я со всеми попрощался и поехал домой. А по дороге всё думал, правильно ли сделал, что работу в Верховном Совете перед Ираклием засветил? Вообще, он, судя по всему, не болтун. То, что его дёрнули по мою душу, это не удивительно, потому что поступал он в МГУ, так же, как и я, с помощью Кротова. И, скорее всего, у него соскочить с этой темы не получилось. Но то, что он меня предупредил, что мной органы интересуются, не побоявшись засветиться, дорогого, на самом деле, стоит. Пусть пришлось ему корочки показать, но зато инцидент исчерпан, и он про меня теперь слова плохого никому не скажет. А вообще, по острию ножа хожу. А если б он мне не сказал, а кому-нибудь на курсе ляпнул? И начали бы меня сторониться, бояться общаться. Мол, проблемный товарищ, раз КГБ о нем справки наводит. И знать бы не знал, из-за чего. А так, надеюсь, тема закрыта.

Главное, чтобы у нас ещё кого-нибудь по мою душу не опросили. Есть ли вероятность, что они ограничились Ираклием и Эммой Эдуардовной? А то, ведь, бог любит троицу. А никто ко мне больше не подошёл…

***

Москва. Студенческий стройотряд.

У Ираклия камень с души свалился. Слишком большие надежды он возлагал на Ивлева, а когда начался этот допрос у Кротова, у него, прямо, земля из-под ног ушла, все планы рушились прямо на глазах. И хорошо, что он решил поговорить! Рисковал, конечно, подсветить своё отношение к Комитету. Зато теперь всё встало на свои места. Ираклий не ошибся, сделав ставку на Ивлева. Он уже до Верховного Совета добрался! А Кротову – хрен горбатый, а не Пашка.

***

Паланга.

Хорошо, что Галия познакомилась с такой же женщиной в положении. Серьёзные длительные прогулки ей давались с трудом, а сходить, к примеру, в Музей янтаря, прекрасное времяпровождение и без больших физических нагрузок. Наташа и Галия разбили посещение усадьбы с парком и музея на два дня, уж больно там было красиво и интересно. Родька первый день с ними сходил, а на второй отказался, состроив недовольную рожицу. Женщинам очень понравилось в музее. Но ещё больше им нравилось разглядывать украшения из янтаря на импровизированной ярмарке недалеко от пирса. Наташа заходила за подругой, они брали с собой Аришку, чтобы дать отдышаться бабушке, и ходили довольно далеко с малой, держа её за обе ручки вдвоём. Иногда, когда они ходили на пирс смотреть закат, к ним присоединялся и Родька.

Однажды с Наташей вместе пришёл Андрей Сергеевич и принёс новым друзьям целую сумку свежей камбалы. Он рассказал Родьке, как плавал с утра на лодке на рыбалку и малой загорелся.

– Рыбалка в море! – восторженно повторял он.

– Что, умеешь рыбу ловить? – удивился Андрей Сергеевич. – А что такое донка, знаешь?

– Знаю! – обрадовался Родька.

– Ну, всё, мы тут больше не нужны, – заметила Наташа. – Пойдёмте гулять сами, – предложила она.

– Идите, идите, – ответила довольная бабушка, – а я рыбкой займусь, пока свеженькая.

– Вот бы сразу шпроты в масле прямо в банках ловились, – улыбаясь, подошёл к Андрею Сергеевичу Трофим, и завёл разговор о его утреннем промысле.

Видя, что мужчин больше интересует рыбалка, чем променады по центру городка среди сувенирных лавок, Галия напомнила Родьке, что вечером в семь они опять пойдут на почту. Вчера они так и не дозвонились до Москвы.

Девушки взяли Аришку и пошли гулять. Галие нравилась Наташа, спокойная, разумная, уверенная в себе, чем-то похожая на Киру, жену свёкра. Галия слушала её и многое, как говорится, мотала на ус.

***

Приехал домой и услышал за дверью звонок телефона. Длинный, требовательный, явно, межгород. Пока открыл дверь, пока схватил трубку, звонки прекратились.

Блин! Я же забыл вчера про звонок из Паланги! Галия там, наверное, с ума сходит. Где я был-то вчера в семь часов вечера? Блин… Пальмы капитанские спасал! Ну, не знаю, прокатит ли такая отмаза?..