Гвардеец (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич

— Но… — начал краснеть Шаповалов.

— Отставить! Устав забыли⁈ — сощурив глаза уставился я на своего зама. Ну давай, повыпендривайся, дай мне повод…

— Так точно! Есть выполнять! — подвёл меня начштаба, по стойке смирно отрапортовав о готовности выполнять моё распоряжение. Жаль, но я думаю случай ещё подвернётся разобраться с недругом, как это сделать я за три месяца кучу советов от своих однокашников выслушал и несколько были вполне себе оригинальные и на мой взгляд рабочие.

В этот раз я снова иду на сторожевике Изотова. Был соблазн выйти в море на «Шторме», но эту честь я уступил Шаповалову, да простит меня Иваныч и все мужики. По прогнозу всё время плавания и выполнения боевой задачи ожидается сильный шторм, а бывший китобоец, который и на слабой то волне качает не слабо, как раз то место, где мой начштаба может подумать о своём недостойном поведении и осознать всю тяжесть работы в зимнем северном море. Надеюсь после него не придётся отмывать мостик и палубу. Это же он почти полгода только на моей памяти берег топчет, пора и на палубе постоять.

Для обеспечения нашей работы с нами идут и три тральщика, бывших морских траулера. Почти такие же как были в моём старом дивизионе, они приспособлены для работы в бурном море и будут выводить дивизион из порта и гавани, ну а дальше мы сами. В первый раз наш дивизион идёт к берегам Норвегии, надеюсь всё обойдётся, прикрытие у каравана мощное, а немцы уже не те, что были в начале войны, да и не помню я, чтобы после разгрома конвоя PQ-17, фрицы чего-то смогли добиться в Арктике. Я снова в море и скорее всего новый, сорок четвертый год, встречу в рубке боевого корабля.

Глава 9

Наш дивизион выходит в море, впереди идут три тральщика расчищая нам фарватер. Они идут уступом, распустив свои змейковые тралы. В этот момент низко над поверхностью моря с востока на запад пролетел вражеский самолет-разведчик. Обычное дело, но налёта авиации я сейчас не ожидаю, слишком погода «свежая». Вдруг тральщик, шедший в строю уступа третьим, резко пошел влево и передал по УКВ, что видит с левого борта след торпеды вражеской подлодки. В ответ на это сообщение я даю команду атакованному тральщику срочно выбрать трал и увеличить ход, а два передовых сторожевика уходят в атаку на вражескую подлодку глубинными бомбами, два оставшихся тральщика как ни в чем не бывало продолжают боевое траление. Незамедлительно послышались глухие разрывы глубинных бомб, сбрасываемых охотниками. Они кружат на месте, засыпая море взрывчаткой, по очереди бомбя предполагаемое место нахождение врага. Через пятнадцать минут атака закончена и сторожевики замирают, слушая море и пытаясь понять, что же случилось с вражеской субмариной. Ни пузырей воздуха, ни масленых пятен на поверхности моря не видно.

— Померещилось ему что ли? — спрашивает меня Игорь. Мы вместе с ним стоим в рубке прильнув к биноклям и всматриваемся в то место, которое только что перепахали бомбами — мой акустик ни звук лодки, ни звука торпеды не слышал. Откуда тут лодка, почти рядом с базой, тут каждый день охотники патрулируют, сюда только самоубийца сунется.

— Может и так, но всё равно, он всё правильно сделал — вступаюсь я за капитана тральщика — а сунутся могли, наши же как-то к Тирпецу сунулись.

— Так-то наши… — как прописную истину выдает мне Игорёк, явно намекая, что у наших-то подводников чувство самосохранения отсутствует как класс. Зря он так, чего уж там душой то кривить, немецкие моряки смелые и отчаянные парни — элита флота.

— Передай команду, нашим охотникам, после прохода дивизион дежурить ещё десять минут и догонять колонну — командую я — на базу радиограмму о встрече с подводной лодкой противника, пусть перешерстят тут всё, а у нас времени нет.

— Есть! — Игорь передаёт моё распоряжение дальше, а я продолжаю осматривать море по старой привычке.

Шторм на море, погода такая, что в мирное время мы бы без всяких вопросов уже повернули бы в ближайшую гавань, чтобы не рисковать, однако время поджимает и поэтому мы продолжаем свой путь. «Такома» скрепит как старая телега, к этому невозможно привыкнуть. Механики то и дело проверяют герметичность и целостность швов соединения секций корпуса, обследуют трюмы на наличие протечек. Во втором дивизионе нашей бригады примерно в такую погоду один из сторожевиков получил критические повреждения, сварной шов треснул и корабль едва смог вернуться на базу приняв на борт воды почти в треть от своего водоизмещения. Вроде и усиливали соединения на судоремонтном заводе, однако эти кораблики строили тяп-ляп и быстро, по нормам гражданского судостроения, и потому за ними глаз да глаз нужен.

Строй растянулся, я вижу только второй в строю сторожевик, и то он едва угадывается за завесой снега, который ветер с силой бросает о надстройки передовой «Такомы», однако, как передают сигнальщики, каждый последующий корабль пока визуально наблюдает идущего за ним собрата, а значит пока всё хорошо. В нашем строю больше всех достается конечно же «Шторму», сейчас флагман дивизиона идёт замыкающим, и волны периодически почти полностью заливают бывший буксир, однако он каждый раз как пенопластовый поплавок выныривает из пучины и продолжает свой путь. Интересно, как там себя мой начштаба чувствует? Наверно проникся уже прелестями морской службы до самых печёнок.

— От конвоя нет сообщений? — Игорь только что вернулся из радиорубки и несёт мне какую-то бумагу.

— От конвоя нет, у них радиомолчание. А вот с крейсера охранения союзников пришло сообщение, что час назад в полночь немецкие корабли нарушили режим радиомолчания, доложив командованию, что из-за тяжёлых погодных условий боевые действия эскадренных миноносцев практически невозможны. В ответ получено разрешение вести боевую операцию силами одного линкора. Это «Шарнхорст» и он в море. Крейсера и линкор союзников вышли на перехват, предлагают присоединится кораблям нашего дивизиона.

— Они что, с дуба рухнули? — у меня отвисла челюсть от предложения английского адмирала — у нас не то что артиллерии нет, которая способна «Шарнхорст» хотя бы поцарапать, но и торпедных аппаратов! Чего мы там делать будем⁈ Радиограмму на базу, срочно, доложить о переданной англичанами информации и о поступившем предложении! Пусть начальство решает, стоит ли нам лезть в песочницу к большим мальчикам.

Прошло всего полчаса, как штаб Северного флота передал нам распоряжение, присоединится к кораблям союзников и оказать возможную помощь. На время операции мы должны поступить в распоряжение адмирала Брюса Фрэзера, который держал свой флаг на линкоре «Дюк оф Йорк». Прочитав радиограмму, я сплюнул, не скрывая досады. Ну вот зачем⁈ У союзников и так хватает средств отогнать немца, чего мы там под ногами будем путаться⁈ Ладно, хер с ним. Пойдём подержимся за штанину большого брата, пока он с этим верзилой разбираться будет. Поучаствуем в массовке…

— Меняем курс! Передать на корабли дивизиона новые вводные — вздыхая вынужден подчинится я. Пойдём посмотрим, как англичане с немцем будут разбираться, свои корабли я точно в эту мясорубку не брошу.

К месту боя линкоров и крейсеров мы подошли, когда уже почти всё было кончено. Немецкий линкор пылал окутанный дымом, один из английских крейсеров тоже получил как следует на орехи, но в остальном англичане вполне справились и без нас, как я и предполагал. Сейчас на разбитый огромный корабль по очереди заходили в атаку группы миноносцев, расстреливая его торпедами.

Доложив на флагмана союзников о своём прибытии, я остановил корабли своего дивизиона ожидая распоряжений и был полностью уверен, что их не последует. Бой закончен, мы тут уже не нужны.

— Англичанин передаёт приказ, произвести торпедную атаку на «Шарнхорст»! — лицо радиста передаёт всю гамму чувств, от растерянности до недоумения.

— Какие нахер торпеды⁈ У нас и торпедных аппаратов то нет! — абсурдность приказа меня обескуражила, и я растерялся — ты ничего не перепутал⁈

— Никак нет, тащ капитан! Два раза переспросил и оба раза приказ тот же! — отрапортовал радист.