ИММАНУИЛ ВЕЛИКОВСКИЙ - ЧЕЛОВЕЧЕСТВО В АМНЕЗИИ
Итак, основной сюжет определился, драматическое столкновение каждого со всеми может продолжаться без всякою опасения, что сама сцена будет разрушена. Для человека, стоящего на вершине лестницы, это своего рода разрешение пожирать или эксплуатировать менее развитых – одухотворенных или неодухотворенных. Для человека борьба за выживание в животном мире обычно не более как спорт. В любом случае это означало быструю и неоспоримую уже в течение века победу дарвинизма над глубоко запрятанными опасениями человека, являющегося потомком тех, кто пережил катастрофы, вызванные отнюдь не призрачными разрушительными силами.
Природная эволюция и революция
Книга Дарвина «О происхождении видов» путем естественного отбора появилась в ноябре 1859 года и имела огромный успех: в день ее выхода было продано 1250 экземпляров.
В работах, посвященных истории науки и, в особей-кости,' Дарвину, мы постоянно встречаем упоминания о резкой оппозиции, которой была встречена эта книга. Такая информация нуждается в уточнении. На самом деле значительные ученые того времени, подобные Луи Агасси-су, ихтиологу, ботанику Аса Грею и другим, после осмысления этой книги с большой осторожностью отнеслись к воззрениям Дарвина, однако они спорили с ним уважительно, на чисто научной основе. Агассис указал, что скелетные остатки большого количества древних и исчезнувших видов рыб свидетельствовали о их более высоком развитии на путях эволюции и об их лучшей приспособленности к борьбе за существование в сравнении с более поздними видами рыб. Таким образом, принцип выживания наиболее приспособленных не прослеживался. Но академический хор в поддержку Дарвина звучал еще громче, и вскоре в интеллектуальных кругах был совершен рывок в сторону победившей команды. Томас Хаксли в Англии и Эрнст Геккель в Германии возглавили это движение. Дарвин держался на заднем плане, но время от времени подстрекал свой авангард на уничтожение какого-нибудь научного оппонента, обычно из среды клерикалов, с помощью хитрых научных аргументов, а иногда и личных нападений на критика, как это было с французским ученым Сен-Жоржем Миваром, который выдвинул весомые возражения против теории эволюции путем естественного отбора. В своей переписке Дарвин говорил о Ламарке, одном из предшественников учения об эволюции, к тому времени умершем, как об авторе «той жалкой книжонки». Дарвин также полностью пренебрегал трудами основателей геологической науки – сэра Родерика Мурчисона, Уильяма Бакленда и Адама Седгвнка – созданными в начале девятнадцатого века, где были даны названия, которыми мы до снх пор пользуемся, почти всем геологическим периодам: кембрийскому, пермскому, ордовикскому, меловому и т. д. Он также окружил полным молчанием основателя палеонтологии млекопитающих и ихтиологии Жоржа Кювье. Эти создатели науки о земле представили убедительные данные, показывающие, что на земном шаре катастрофические события постоянно прерывали ход естественного развития, Дарвин последовал за Чарлзом Лайелом, который был юристом по образованию и который выдвинул теории единообразия не как естествоиспытатель, но как адвокат. Это его книгу читал Дарвин во время путешествия на «Бигле», и она, по его собственному признанию, была его Библией.
Очевидно, Дарвин следовал какой-то психологической потребности, когда закрывал глаза на противоречащие факты, но к тому же и сходной потребности научного и гражданского сообщества избавиться от природных революции, заменив их природной эволюцией. Удивляет жадная готовность, с которой ученые приняли теорию Дарвина. Ни один из аргументов, которые можно было бы против нее выдвинуть, не был использован оппонентами. В опубликованных дневниках путешествия Дарвина в Южную Америку представлено, к примеру, множество фактов, которые указывают на катастрофический характер борьбы за существование между различными жизненными формами. Это не только тот фрагмент, который мы цитировали раньше, о необходимости нарушить весь земной порядок, чтобы произвести такое массовое и внезапное уничтожение множества животных видов, это и данные о подъеме чилийского побережья более, чем на тысячу футов за период, который короче, чем время жизни морских раковин, и постоянная трансгрессия океана через Бразилию к подножию Анд. Но, не имея другого поля для наблюдений до момента написания книги «О происхождении видов», он выступил в последней против идеи катастрофических изменений Земли и контуров океанов и против любых континентальных, не говоря уж о глобальных, потрясений. Ни одно из этих противоречий между его дневниковыми записями и его основным трудом не было отмечено ни одним из его оппонентов. Ему не было поставлено в вину, что он не занимал никакой академической должности в университете, что единственной его научной степенью была степень бакалавра теологии, что он убрал ссылки на какие-либо источники, так что читателю не предоставлялось возможности проверить представленные им факты. Ни одна из этих погрешностей не была отмечена критиками. Вдобавок к тому, что он не учел серьезных открытий еще очень молодых наук – геологии и палеонтологии – Дарвин, вкупе со всей свитой, прошел мимо работы своего современника, Грегора Менделя, который определил основные законы наследственности и подготовил основу для современной генетики.
Дарвин соответствовал духу викторианской эпохи: эволюционная теория была объявлена революционной, хотя она таковой не являлась. Дарвин стал высшим авторитетом, символом решения любых вопросов, заменой самого Творца, который сам теперь стал фигурой подозрительной, раз он внушил Моисею все эти книги и историю сотворения мира, явно, как ныне доказано, фальсифицированную.
Успех Дарвина, незамедлительное принятие его теории академией и проникновение его теории в духовный и материальный мир последнего столетия связаны с его уверенностью в том, что каркас этого земного шара ни разу не пошатнулся.
Заблуждение Карла Маркса
Жак Барцун рассказывает, что Карл Маркс пожелал посвятить одну из книг своего «Капитала» создателю «Происхождения видов». Дарвин отклонил эту честь,…»1. Предлагая посвятить Дарвину часть своего «Капитала» – победного клича в честь освобождения «неприспособленных» от эксплуатации «приспособленными» – Маркс преследовал какой-то неясный расчет. Отказавшись от этого предложения, Дарвин из них двоих оказался более разумным.
Учение Дарвина в определенном смысле освящало эксплуатацию менее приспособленных более приспособленными, т. е. эксплуатацию тех, кто менее способен адаптироваться к обстоятельствам и возможностям своего времени. Промышленная революция, которая обозначилась в викторианскую эпоху, породила предприимчивость и вместе с тем беспринципность, она извлекала выгоду из непривилегированных, неимущих, невежественных и незащищенных – словом, из неприспособленных. Эксплуатация обнаруживалась в рабочем дне, длившемся от рассвета до ночи, в детском труде, нищенски оплачиваемом, в грязных фабриках и грозящих гибелью шахтах. Эксплуататор меньше заботился о физическом выживании человеческого животного, чем о выживании домашних животных: последние были собственностью владельца, а человеческое животное можно было заменить без всякого убытка для эксплуататора.
Маркс наблюдал и изучал производственные отношения и выступил против приспособленных. Британские острова, потеряв в конце предшествующего века свои американские колонии, теперь, при королеве Виктории, распространили свое могущество, чтобы стать ведущей колониальной державой мира. Чернокожие африканцы, темнокожие народы земель, граничащих с Индийским океаном, и люди всех прочих цветов кожи были захвачены в рабство как колониальные народы (и хотя колониальная экспансия Британии восходит к шестнадцатому веку, она никогда не достигала такого размаха, такого великолепия и таких грабительских масштабов, как во времена Виктории). Ни Палата Общин, ни Палата Лордов, ни премьер-министр и его кабинет не торопились с созданием законов, защищающих эксплуатируемых как у себя дома, так и за пределами страны. Великобритания правила морями; королева вскоре должна была быть провозглашена императрицей.
Маркс был то, что немцы называют «ЬиЙтепзсЬ», человек никчемный. У него не было постоянного занятия, никакого постоянного источника дохода. Рожденный в Германии, переехавший во Францию, а затем в Англию, этот человек с широким лбом и львиной гривой волос ежедневно поднимался по ступенькам Британского Музея на площади Рассела. Дети, рождавшиеся у него в Лондоне, один за другим умирали от плохого питания и отсутствия медицинской помощи. Однажды его мебель выставили на тротуар, потому что он не заплатил за проживание. Но он упрямо продолжал свою борьбу за угнетенных, неприспособленных. Он мог выбрать себе девиз из многочисленных изречений еврейских пророков, потому что, не ведая о защите труда и финансовой статистике, они провозглашали тот же самый социальный императив. «Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле» (Книга Исайи 5:8). Пророки были противниками трона, богатых, эксплуататоров.
