Владимир Орлов - Десять веков белорусской истории (862-1918): События. Даты, Иллюстрации.
Затворившись в высокой деревянной башне, стоявшей на берегу Припяти вблизи монастыря, молодой монах молился и создавал свои вдохновенные повести, «слова», притчи, послания и поучения. Уже в это время к Кириллу пришла литературная слава. Его произведения переписывали, читали и заучивали наизусть во многих восточнославянских княжествах.
«Славен бысть по всей земли той, — повествует «Житие», — умолением князя и людии града того, от митрополита поставлен бысть епископом граду Турову». Кирилл оставил свою башню и стал епископом Туровским. Согласие на это он дал не сразу и, видимо, не раз потом с сожалением вспоминал прежнюю затворническую жизнь и долгие часы наедине с чистым пергаментом либо книжной страницей. Не случайно в конце земного пути Туровский вернулся в монастырь и жил «у святого Николы в Турове». Там незадолго до смерти он создал стихи-молитвы — ценнейшую часть своего наследия.
Туров похоронил земляка где-то около 1190 года. Спустя несколько десятилетий было сложено похвальное слово в честь бывшего епископа, в котором его называют вторым Златоустом, что «паче всех воссиял на Руси». Произведения Кирилла Туровского и сегодня восхищают образностью и проникновенностью, простотой и искренней заботой о духовном совершенстве соотечественников. До наших дней сохранились восемь его «слов» проповедей, несколько поучительных повестей («Повесть о белоризце и монахе», «Казание о черноризском чине») и притчей («Притча о душе и теле»), два канона, около трех десятков стихотворений.
Свои написанные на изысканном церковно-славянском языке «слова» Туровский сочинял по случаю различных христианских праздников — «Слово на Вербное воскресение», «Слово на Пасху», «Слово на Вознесение». Стихи-молитвы создавались на каждый день недели и читались после богослужений утром, днем и вечером.
Древнейшая дошедшая до нас рукопись с молитвами Туровского датируется XIII веком. Множество раз они переписывались и расходились в списках.
Завоевание независимости Туровским княжеством
Если Полоцк с самого начала своей истории держался отдельно и, отстаивая независимость, не раз поднимался на борьбу с Киевом, то Туров не обнаруживал особого стремления к самостоятельности. Со времени княжения Владимира Святославича он входил в состав Киевской земли, однако никогда не был ее органической частью.
на туровский престол. Но в том же году киевский князь Всеволод Ольгович нарушил целостность Туровщины и в собственных интересах своей властью роздал родичам пять туровских городов — Берестье, Дрогичин, Клецк, Рогачев и Чарторыйск.
Как только умер Всеволод Ольгович, князь Вячеслав самостоятельно возвратил в состав Туровской земли отобранные ранее города. Более того, он даже захватил Владимир Волынский. За это Киев безотлагательно расправился над послушным до этого Туровом: советников Вячеслава Владимировича лишили свободы и вывезли в Киев, а самого князя перевели в провинциальную Пегода, пока туровский престол самостоятельно не занял Юрий Ярославич — потомок хорошо известного туровлянам рода. Киев потребовал от него покорности и, когда князь ослушался, двинулся на расправу.
К Турову приблизилась коалиция, в которой кроме киевского войска находились смоляне, галицкая, луцкая и даже полоцкая дружины. Казалось, такая сила способна захватить любой город, не говоря уже о небольшом Турове. Однако его жители превратили свой городок в неприступную крепость.
Десять недель длилась осада, во время которой защитники не только успешно сражались на городских стенах, но и совершали вылазки во вражеский стан. Когда в войске коалиции начался падеж лошадей, оно вынуждено было снять осаду и отступить. Второй по значению город Туровской земли Пинск в том же году сумел отразить нападение Берендевичей и выстоял.
Таким образом, отстояв своего князя, Туров завоевал и свою независимость. Юрий Ярославич стал первым князем местной туровской династии. В 1162 году после нападения союзников киевлян туровляне вновь вышли победителями. Киев подписал с городом соглашение о мире, и тем самым самостоятельность Турова получила официальное и законное признание.
Создано «Слово о полку Игореве»
Созданное восемь столетий назад «Слово» заслуженно называют жемчужиной славянской поэзии. Эта вдохновенная песнь — пламенный протест против княжеских усобиц и призыв к единению перед угрозой нашествия восточных кочевников — находится у истоков белорусской, украинской и русской литературы.
Основой «Слова» стало описание реальных событий, связанных с борьбой восточных славян с половцами. Объединенные дружины во главе с киевским князем Святославом Всеволодовичем одержали над врагом блестящую победу. В следующем, 1185, году должен был состояться новый совместный поход на «поганых». Однако весной, не дожидаясь соседей, новгород-северский князь Игорь Святославич, который не участвовал в предыдущем походе, решился самостоятельно поискать удачи со своей дружиной. По пути князь стал свидетелем солнечного затмения. Это было плохой приметой, многие воины восприняли его как предупреждение. Однако молодость, храбрость, жажда отомстить половцам за их разбойничьи нападения не позволили князю повернуть обратно.
Отчаянный план князя Игоря завершился трагедией. В глубине степи немногочисленное Игорево войско попало в окружение и, несмотря на героическое сопротивление, было разбито, а сам князь попал в плен. Это подтолкнуло половцев к новым набегам на славянские земли. Киевский летописец утверждал, что Игорь «отвориша ворота на землю Русскую поганым».
Неизвестный автор «Слова» ведет свое повествование не как старательный летописец, а как художник. Он нарушает хронологический порядок событий, мастерски рисует целую серию ярких жизненных эпизодов и вместе с тем размышляет о прошлом отцовского края, тревожится за его будущее. Поэтический рассказ о походе князя Игоря перерастает в раздумья о судьбах родной земли. В них звучит призыв к князьям оставить раздоры и бесконечный дележ Родины, чтобы успешно противостоять вражескому нашествию:
Яраславы усе у нута / Усяслававы!
Абтзце сцяп свае здрэджаныя,
схавайце мячы свае вярэджаныя.
Выпал! выздзедаускай славы,
як сокалы голыя.
Бо вы с ваш! крамолам!
пачал наводзщь паганых
на зямлю Рускую,
на Усяслававу нажыць*.
Прославленный полоцкий властелин Всеслав Чародей упоминается в «Слове» не единожды. Автор искренне восхищается им, видит в князе мудрого политика и талантливого полководца, который через всю жизнь пронес верность своей Полоцкой державе. Наряду с этим князь наделен и необыкновенными способностями кудесникачародея.
Усяслаукнязьлюдзям чыту суды,
радз/у князям гарады,
а самуночы вауком рыскау,
з Ю'ева паспявау да пеуняу
да Тмугараканя,
Хорсу вялікаму шлях перащнау.
Яму у Полацку пазвоняць ютрань рана
у званы у святое Сафіі,
а ён той звон чуе у Ю'еве.
Повествуя о несчастьях родной земли, автор «Слова» дает глубоко трагическую картину битвы на Немиге, где, отстаивая независимость древне-белорусского государства, полоцкие дружины встретились с войском князей Ярославичей.
На Яям/'зе галовы сцелюць снапам/,
харалужнымі малоцяць цапам/',
жыццё кладуць на такузлю цела,
веюць душу ад цела.
Нямт крывавыя берап
не збожжам был/ засеяны зноу —
засеяны косцьм/руск/х сыноу.
Глубокое знание автором «Слова о полку Игореве» истории Полоцкого княжества, обеспокоенность его судьбой, сочувствие самому знаменитому из Рогволодовичей приводят к мысли, что гениальный поэт имел с кривичской землей тесные связи, а возможно, и был рожден ею. Такое предположение неоднократно высказывалось всеми исследователями «Слова», начиная с XIX века.
Древнего песняра считали нашим соотечественником Владислав Сырокомля, Максим Богданович, Вацлав Ластовский, Владимир Пичета и другие белорусские литераторы и историки.
Необычайная схожесть идей «Слова» с теми, что были высказаны в песенном цикле XII века о Евфросинии Полоцкой, позволяет говорить о вероятности знакомства поэта с его выдающейся современницей.
«Трудная повесть» о князе Игоре создана человеком высокообразованным, несомненно, близким к высшим слоям общества, который тем не менее остается носителем народного, еще дохристианского мировосприятия. Наиболее ярко это проявляется в описаниях природы, которая живет с человеком одной жизнью, помогая и предупреждая об опасности.
Поэт не раз вспоминает Стрибога, Даждьбога и других языческих богов. Любопытно, что именно в Полоцком княжестве позиции язычества после официального крещения были по сравнению с другими восточнославянскими землями наиболее сильны. Своеобразное двоеверие существовало тут даже в великокняжеской среде.
