Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го
— Хорошо, товарищ Стасов. Очень хорошо. Сейчас идите в отдел, никуда не отлучайтесь. Свободны.
Вскочив, я на секунду вытянулся и направился к нам в отдел. Сказать, что ребята были в азарте, — это не сказать ничего! Весь коллектив дружно перерывал старые донесения в надежде, что могли пропустить еще что-то. Увидев меня, все так же дружно уставились на меня в ожидании вестей. Рассказал о моем визите к наркому, уселся за стол и, достав бумаги, тоже принялся за работу. Но вникнуть в написанное никак не получалось. В голове крутились идиотские мысли о «попаданце». В какой-то момент мне стало жутко. Я представил, что произойдет в том случае, если кто-то вроде меня попадет к немцам. А если он при этом будет специалистом по истории и технарь, то совсем плохо. Уцепившись за эту мысль, я довел себя до состояния, больше всего похожего на банальную истерику. Спасло меня от внешних ее проявлений только возвращение Транеева. Как оказалось, он уже был у Берия, поэтому с порога заявил:
— Стасов, Анохин, Сидоров — на выход! Срочно выезжаем на аэродром, летим в Золотоношу. Зильберман — остаешься за старшего. Все, пошли.
Через полчаса мы уже ехали на аэродром. По дороге Транеев в общих чертах рассказал о предстоящем нам. Помимо того, что нам нужно забрать «артефакты», нам предстоит дополнительно допросить оставшихся живыми патрульных и еще «кое-что», как смутно обронил командир. Еще через час мы уже лезли в ТБ-3, а к вечеру подъезжали к Золотоноше.
Интерлюдия. Москва, Кремль. 26 сентября 1941 г.
— Лаврентий, потом я это внимательно изучу, а пока поясни своими словами. — Сталин, слегка прихлопнув рукой по толстой папке, принялся набивать трубку.
— Группа уже вылетела на место. По итогам этой поездки можно будет говорить более конкретно. Могу сказать одно — благодаря информации, уже полученной от Стасова, произошло много изменений в лучшую сторону. И на фронте, и в тылу. Плохое тоже есть — информация, связанная с ходом войны, уже не имеет почти никакой ценности. Она уже идет не по тому пути, о котором сообщал наш «гость из будущего». С одной стороны, это хорошо, но с другой… Мы оказываемся вновь в полной неизвестности, как и до его появления. В связи с последними событиями существует реальный шанс, что в распоряжении Гитлера окажется подобный носитель информации. Наша агентура уже работает в этом направлении. Пока никаких подтверждений возможному развитию событий нет.
Информация по технике, полученная от Стасова, остается сверхценной. И это несмотря на то, что знания Стасова весьма поверхностны и обрывочны. Разбираясь с приборами, наши специалисты пришли в восторг. Пока мы повторить подобного не можем, но специалисты получили такой толчок в развитии, что у некоторых головы закружились. Через полгода обещают первые, пробные, аккумуляторы нового типа, по принципу аккумуляторной батареи из телефона. По остальному пока говорят очень осторожно. Резидентура в САСШ ищет людей, связанных с созданием «супербомб». В случае невозможности привлечь их к сотрудничеству рассмотрим вариант ликвидации. Группа Королева собрана почти в полном составе, уже работают.
Есть и очень неприятное для меня лично. Стасов сообщил о предателях в моем ведомстве. О тех, кто уже работает на немцев, и о тех, кто вот-вот продастся. Меры уже приняты. Со Стасовым еще поработали психиатры и с помощью гипноза вытянули из его памяти немало важной информации. Считаю, что его следует наградить.
По военным. Среди командного состава проведена точечная «чистка». Арестов пока избегаем, как и обвинений в предательстве, просто отзываем с фронта, замещая другими людьми. Военные, называемые Стасовым среди лучших военачальников СССР, находятся под постоянным контролем и дополнительной охраной. Пока информация по ним полностью подтверждается. Особенно это касается Рокоссовского и Горбатова. Последнего очень хвалит Мехлис, что для него очень нетипично. Опасения вызывает Жуков. Некоторые его действия выглядят странными, но, возможно, просто я пока их не понимаю. С Павловым ситуация более серьезна. Боюсь, что речь идет о реальном предательстве. К этому есть все предпосылки, но решение принимать тебе, Коба, — и Берия, сняв пенсне, устало потер переносицу.
— Мнэ, мнэ, — раздраженно проворчал Сталин, окутываясь дымом. — Как портачить и гадить, все сами с усами! Ни один шпион столько не натворит, сколько могут сделать наши дураки. Ладно. Примем решение. А что сообщают твои люди о настроениях в войсках и по поводу последнего приказа?
— Сообщают, что моральное состояние войск улучшилось на всех уровнях. За последнюю неделю снизилось общее число потерь. Особенно это коснулось авиации. Не обошлось и без нарушителей. Дела трех командиров полков и четырех политработников рассматриваются в военных трибуналах. Можно смело говорить о том, что последний приказ за номером 120 пошел только на пользу дела.
— Хорошо, очэнь хорошо! Именно на такой эффект мы и рассчитывали. Ладно, Лаврентий, иди, работай.
Глава 14
Эх, путь-дорожка фронтовая… Ага, как же, не страшна бомбежка! Штаны сухими остаются непонятно почему. Грохот, вой, вонючий дым. Филиал ада на земле, не иначе. До этой долбаной Золотоноши оказалось нелегко добраться. Сели мы в Полтаве. Я наивно полагал, что долетим до самого места, но реальность внесла свои коррективы. Оказалось, что Золотоноша находится совсем недалеко от Черкасс. А от них до линии фронта всего ничего, пара-тройка километров. А по последнему приказу Сталина решили излишне не рисковать самолетом и людьми. Да уж, приказом № 120 от 13 сентября Сталин меня не только поразил, убил просто! Согласно этому приказу за бессмысленную гибель бойцов и техники полностью отвечал командир или политработник, отдавший такой приказ. К бессмысленным относились отправка «бомберов» без истребительного прикрытия средь бела дня и многое другое. Когда читал этот приказ, в голове промелькнула мысль, что теперь не будут в честь «красных дней» ненужные атаки делать, теперь какой-нибудь бывший райкомовец хрен на бессмысленный убой людей отправит. Чревато!
Вот и пришлось до Полтавы долететь, а потом на машинах. Правда, у Золотоноши и аэродрома не было, но поворчать-то можно? А вот добираться по земле оказалось тяжело. Такое чувство, будто немцы на нас охоту объявили! Налет за налетом. Когда эти сволочи успокоятся, наконец?! Достали! Пережив очередной налет, отряхиваясь от грязи, направился к нашим машинам. Хорошо хоть никого не зацепило и люди целы, а значит, через час мы будем на месте. А нас целая колонна, теперь — «полуторка» и «эмка». Кроме нашей группы, еще шесть автоматчиков и три «спеца» из Полтавы.
Немецкие летчики считают, что мы — достойная цель для их тренировок, и не могут мимо пролететь, твари! Все норовят нас расфигачить. Не получается у них, к счастью. Дырок в машинах много понаделали, но все не фатальные. Везет нам сегодня, не иначе у кого-то в группе ангел-хранитель сильный. Правда, в грязи накувыркались за это время! Как хрюши все стали. Но все заканчивается, закончилась и эта мутотень с дорогой — приехали!
Зайдя в отдел НКВД, узнали, что для нас никакой новой информации не было. Время было позднее, да и за время пути сильно устали, поэтому решили отдыхать до утра. На ночлег нас определили в дом, хозяева которого были эвакуированы с местным заводом. Пусть и в пустом доме, но лучше, чем на улице. Освоившись, мы поужинали сухпаем и завалились спать.
С утра началась работа. Допросили всех живых участников интересующих нас событий, находившихся в городе, и убедились — ничего нового нет. Следователь, который проводил первичные допросы, поработал качественно. Поэтому Транеев отзвонился в Москву и сообщил нам, что с утра выезжаем ближе к Днепру, в село Чапаевка. Там сейчас находился особист, руководивший тогда допросами. Выехали пораньше, чтобы потом, прямо из Чапаевки, успеть до ночи добраться в Полтаву.
Еще с вечера стала слышна сильная канонада, но местные сотрудники успокоили нас, что это в порядке вещей. Немцы каждый день ближе к вечеру усиливают активность, но прорваться не могут. Выехали рано, еще светать не начало. Хорошая погода, свежо, но не холодно. «Эмка» со спецами, Транеевым и Петькой за рулем пылила впереди, а я сел с автоматчиками в кузов «полуторки». Не нравится мне в ее кабине, пусть ездой там Женька «наслаждается». Водитель попался, любитель чеснока и лука, и с животом у него, гм, проблемы определенные. Я уж лучше воздухом в кузове подышу, с бойцами. А Женька пусть в кабине «наслаждается»! Хорошо Петру! Выпросил у Транеева за рулем посидеть, да еще и причину этому нашел. Мол, «можно спокойно разговаривать будет, меньше посвященных — лучше для дела».
А немцы все не успокоятся, грохочет не переставая. Как не надоест снаряды тратить? Хотя пускай тратят. Снаряды — это деньги. Вот пусть они их на ветер и кидают. Правда, нашим тоже приходится тратить, но поменьше. О, навстречу из-за поворота наши танки показались, наверное в ремонт. И вдруг легковушка разлетелась в облаке взрыва, а рядом с нами что-то басовито просвистело. Немцы!!! Голова еще осознавала, что произошло, а ноги, спружинив, выбросили меня из кузова. Перекувыркнувшись несколько раз, я увидел медленно разлетающиеся обломки «полуторки», чью-то летящую ногу. Вскочив, я кинулся к близкому лесу. Раздавшаяся сзади пулеметная очередь только подстегнула, прибавила скорости. Проламываясь, как лось, сквозь кусты, на опушке я споткнулся и покатился кубарем. Над головой просвистывали пули, сбивая ветки и листья. Не вставая, я ползком направился в глубь леса. Минут через пять поднялся и, качаясь, пошел в лес, ускоряясь с каждым шагом и в конце концов перейдя на бег. Раздавшаяся на опушке немецкая речь основательно добавила сил. Мне в очередной раз повезло. Далеко в лес немцы не пошли, видимо, у них не было времени на поиски одного противника. Они же не знали, какой «ценный» кадр от них убегал.
