Александр Чернов - Чемульпо-Владивосток
Ага, щассс! Гладко было на бумаге! Артиллеристы "Варяга", избыточно воодушевленные подрывом "Асамы" и дорвавшиеся до возможности пострелять вволю по практически не отвечающей мишени, были близки к технической скорострельности, которая всегда считалась недостижимой в боевых условиях! Все грозные крики Руднева с мостика и спорадические попытки старшего офицера снизить темп огня, игнорировались не только вошедшими в раж расчетами, но и мичманами - командирами плутонгов!
С палубы начинала доноситься пока еще нестройная песня "Варяга" (запомнили, черти, зря, что ли, утром полчаса потратили на разучивание, хоть мелодию чуток и перевирают, как и слова в паре куплетов) постепенно подхватываемая остальной командой. Блин, а может, с песней до боя не стоило заморачиваться? Воодушевление - вещь хорошая, но одновременно горланить и кидать сорока-с-лишком-килограммовые чушки шестидюймовых снарядов... Ведь дыхания же не хватит! Впрочем, пока "летают мухом", мужики здоровые, жилистые. Посмотрим, что будет дальше, после первых попаданий в нас...
"Так, накликал", -- подумалось Рудневу (лже- не лже-, уже все равно, за прошедшие сутки он и сам перестал разбирать, где его мысли, а где те, что шли от личности его "альтер эго") при виде вставших у борта "Варяга" нескольких водяных столбов: "Нийтака" с "Нанивой" решили активно включиться в игру, открыв огонь по "Варягу", предотвращение прорыва которого и являлось главной задачей Уриу. Похоже, что "Корейца" японцы собрались оставить на десерт, ведь с его скоростью спастись бегством он никак не сможет.
А даже если бы и смог... К искреннему удивлению моряков Микадо ни командир, ни экипаж русской канонерки и не помышляли этого делать! "Я не поверил своим глазам, когда этот маленький кораблик развернулся и бросился на японский крейсер как английский фокстерьер на кабана!" Фраза эта, сказанная после боя командиром "Паскаля" Сенесом американскому журналисту, за три дня была перепечатана десятками ведущих мировых газет и журналов...
Глава 7. Момент истины
Рейд Чемульпо, Корея. 27 января 1904 года. 17:00 - 17:20
Игры кончились. "Кореец" шел в свою последнюю атаку, да и "Варяг" наконец-то попал под обстрел оппонентов. Следующие полчаса должны показать, выйдет ли хоть что-нибудь из затеи бывшего форумчанина, или судьба "Варяга", и вправду, была исторически предопределена на 110 %.
Флагман Уриу, даже с выведенной из строя артиллерией главного и среднего калибров, оставался весьма беспокойным соседом. То одно, то другое противоминное орудие оживало и считало своим долгом выпустить как можно больше снарядов в "Корейца". С ними азартно перестреливались расчеты ПМК канлодки, и двух его бортовых 107-миллиметровок. В этой дуэли на стороне русских было одно немаловажное преимущество - по тактическим воззрениям того времени, для ПМК единственным подходящим снарядом считался бронебойный, без разрывного заряда. Так что многочисленные попадания с "Асамы" пока оставляли красивые, но достаточно безобидные пробоины в бортах "Корейца". Затопления через них удавалось не допускать с помощью заранее заготовленных из снятого рангоутного дерева пробок. Зато с канлодки в ответ прилетали нормальные 107-миллиметровые снаряды, которые даже при неточном попадании стабильно корежили орудия осколками и глушили прислугу разрывами, отбивая у японцев желание, а главное - возможность пострелять.
Но вечно это продолжаться не могло, рано или поздно трехдюймовый снаряд по теории вероятности просто обязан был залететь в машинное отделение канонерки. Здесь уже работала не баллистика, а статистика. Для того ведь и создавались эти длинноствольные скорострельные орудия! При попадании в миноносец, снаряд должен был пройти сквозь метр угля и пробить паровой котел или повредить машину. А по степени защиты силовой установки "Кореец" принципиально от миноносцев, увы, ничем не отличался. И, наконец, какому-то отчаянному японскому комендору на "Асаме", упорно не желающему признавать факт неизбежного утопления своего крейсера, подфартило. Выпущенный им трехдюймовый снаряд пробил борт "Корейца" и навылет прошил один из котлов.
Носовая кочегарка наполнилась паром, скорость должна была в ближайшем будущем упасть минимум вдвое. По орудию, так некстати проявившему снайперские качества, отстрелялись из двух револьверных пушек Гочкиса, но даже если узкоглазого продолжателя традиций Робина Гуда и достали, он мог представляться богине Аматерасу с чувством выполненного долга.
У Беляева оставался последний шанс поквитаться с "Чиодой". Глядя на клубы пара, поднимавшиеся из светового люка машинного отделения, он прекрасно это понимал. Сокращенная смена кочегаров не сможет долго поддерживать достаточно паров для хорошего хода, а с учетом того, что половину из них неизбежно обварило...
Превозмогая боль в правом плече (из которого потом на "Паскале" извлекут пять мелких осколков) он решительно повернул штурвал влево и толкнул рукоятки машинного телеграфа на "Самый полный вперед". Понимая, что сейчас каждый кабельтов на счету, Беляев намеревался в этот раз пройти практически впритирку к "Асаме".
- Комендоры! Братцы! Это наш последний шанс показать японцам, на что способен наш старик "Кореец". Мы теряем пары, угольная яма левого борта и форпик берут воду. Но пока мы еще можем стрелять и попадать, мы должны сражаться! Не промахнитесь, ребята. Не посрамите! Не надо стараться выстрелить раньше "Чиоды", надо выстрелить точнее!
Против ожидания командира, левая погонная восьмидюймовка разрядилась в корму отходящего японца сразу после того, как тот оказался в ее секторе действия.
"Вот, зараза, - подумалось Беляеву, - ну как можно было еще доходчивей объяснить, что надо попасть обязательно, а? Видать, сдали нервы у наводчика".
Однако комендор-сверхсрочник, кондуктор Платон Диких, не первый год наводивший левое носовое орудие и уже поучаствовавший в боевых действиях в 1900 году под Таку, прекрасно знал, что делает. В момент поворота силуэт "Чиоды" идеально лег в прицел, ну грех было упускать такую возможность! Это был один их тех редких случаев, когда сознательное нарушение прямого приказа командира шло на пользу делу, что и подтвердил через две секунды взрыв на корме вражеского крейсера.
Увы, за секунду до попадания японцы успели ответить залпом кормовой и трех бортовых 120-миллиметровок правого борта. Три попадания, пробоина в носу над самой ватерлинией, снесена дымовая труба, и самое главное - прямым попаданием выведена из строя та самая, так удачно выстрелившая напоследок левая восьмидюймовка. Из ее расчета выжила половина, невредимым не остался никто. Среди переживших бой был и получивший впоследствии за удачный выстрел Знак отличия Военного ордена третьей степени Платон Диких.
Лево на борт, пауза, последний выстрел из погонной пушки, и... Пожалуйте, к расчету! Садящийся носом, теряющий пар "Кореец" больше не боец. Не важно, что первым восьмидюймовым снарядом, попавшим в ничем не прикрытую корму "Чиоды", поврежден привод руля, и крейсер врага неудержимо покатился в сторону берега, не важно, что вторым снарядом никуда не попали совсем, все это уже не важно... "Корейцу" осталось только красиво умереть. Беляев крутанул штурвал, и канонерка накренилась в повороте, закладывая плавную дугу, конец которой упирался в середину многострадального, уже пробитого двумя минными взрывами, борта "Асамы".
- Все на корму! Иду таранить! В машине! Иван Леонович, дай напоследок самый полный, не жалей пара, и поднимайтесь все оттуда. Сейчас тряхнет так, что котлы с фундаментов полетят. Свистать всех наверх! Пояса подвязать. Заделку пробоин прекратить. Приготовиться к удару, держитесь, черти, за что можете, да смотрите мне - винтовки полной обоймой зарядить! А то япошки постреляют нас под бортом. После удара - шлюпки на воду, что уцелели. Первыми - раненых и к ним стрелков, чтоб нас прикрыть. И гребите к берегу, косоглазым скоро не до нас будет. Надеюсь...
Бутлеров! Александр Михайлович, дорогой, белую ракету Берлингу! И Всеволод Федорович пусть знает - мы свое отыграли. Как только команда сядет в шлюпки, зажигайте огнепроводный шнур. Не забыли, где конец, я надеюсь? И прыгайте после в катер, он должен подойти прямо к борту. Ну, всем удачи! С Богом!
До своих паспортных тринадцати узлов изувеченному, теряющему пар и садящемуся носом "Корейцу" было уже не разогнаться, да и дистанция для этого была явно маловата. Дай Бог, чтоб набрали узлов восемь. Но почти полторы тысячи тонн, с восьмиузловой скоростью врезающиеся в борт, пусть даже и бронированный - это страшно. Ничему их не остановить, особенно если эти полторы тысячи тонн имеют отрыжку прошлой эпохи - литой таранный форштевень. И уж тем более не мог "Корейца" остановить последний залп "Чиоды". "Что для тигра лишняя полоска..." - вспомнилась Беляеву при очередном разрыве фугаса на корме услышанная в детстве индийская поговорка.
