Сергей Артюхин - 80 лет форы
"Ну, что ж, пора и мне начинать вешать фрицам люлей. А то танкисты уже отметились, артиллеристы и вертолетчики тоже. И даже мои коллеги. Но вот и наша очередь", – и Антонов коротко бросил микрофон одно единственное слово:
– Огонь! – и в ту же секунду нажал на спусковой крючок.
Почти бесшумные хлопки выстрелов – и в офицерской палатке не осталось живых людей. Перенос огня на следующую цель. На следующую. Сменить магазин.
Люди в камуфляже работают словно роботы. Выстрелы следуют один за другим. И практически каждый из них приносит немецкому солдату или офицеру смерть.
Второй магазин заканчивается. Пора отходить.
– Отход! – и десяток человек растворяется в лесу.
Еще через полчаса, проснувшийся немецкий солдат, отправившись по нужде, увидит несколько расстрелянных палаток и поднимет тревогу. Спешно организованные поиски ни к чему не приведут. А ужас уже потихоньку начинает распространяться по немецким войскам… Потому что группа капитана Антонова – не единственная.
– Эй, Карл, притормози, смотри – наш! – немецкий солдат указал товарищу на неподвижное тело в форме пехотинца Вермахта, лежащее на обочине.
– Сейчас, – если честно, то Карлу не очень хотелось останавливаться. На их фронте все шло совсем не так как хотелось. Нет, первый день все шло еще более-менее, хотя про соседние дивизии ходили совершенно дикие байки. Но теперь наступление все больше и больше тормозится и на их участке, исчезают люди, танки и целые колонны. Прошел слух, что один из дозоров видел какую-то чудовищную машину русских – с двумя стволами нереальных калибров. Но – долг есть долг, и ему необходимо остановится, чтобы хотя бы забрать документы этого невезучего солдата.
Его нынешний напарник вылез из мотоцикла и подошел к трупу. Тот лежал лицом вниз, и солдату пришлось его перевернуть, чтобы залезть за документами в карман. Он уже делал так пару раз. Но в те разы под трупом не лежала взведенная осколочная граната, оставленная отходящей группой капитана Антонова.
Последним, что услышал Карл, было:
– Майн… – "Готт" его напарник договорить уже не успел…
Охрана складов в относительном тылу. Гельмут был чертовски рад, что он попал именно сюда. После того, как он едва не погиб во Франции, его совсем не тянуло на передовую за наградами. И здесь, как он чувствовал, будет совсем не Франция. Последние дни с передовой приходили совсем не веселые новости – комиссары дрались на порядок лучше лягушатников.
Так что назначение в охрану склада пехотинец Вермахта принял как дар Богов. Конечно, стоять ночью в карауле – не слишком приятное занятие, но все лучше, чем стоять ночью в карауле на передовой.
Сержант Сергиенко поднял пистолет с глушителем, тщательно прицелившись часовому в висок. Он не знал, да и ему было бы, в общем-то, по фигу, что именно в этот момент немец, стоящий в десятке метров, мечтает о доме и радуется тому, что он в тылу.
"Получи, гнида", – это было единственное, что подумал Сергиенко в момент нажатия на крючок.
– Пчела, – тихий шепот подтверждения ликвидации.
И вот несколько темных фигур проникают на склад.
– Что у нас здесь – командир группы, лейтенант Торчок, очень гордившийся своей фамилией, не спешил. Но и не медлил.
– Артиллерийские снаряды и тому подобная хренотень, товарищ лейтенант, – Сергиенко успел вскрыть несколько ящиков.
– Отлично. Все знают, что делать, – короткий приказ, и люди уже разбегаются по складу.
– Заминировали, товарищ лейтенант.
– Отходим.
– Товарищ лейтенант, группа целей с юго-востока, двигаются к вам. В группе несколько десятков грузовиков, пять броников, – а это уже группа прикрытия дает знать, что они там не напрасно сидят.
– Ясно. Все – быстрее.
Приехавшие к складу немецкие снабженцы торопились. Нужно было до утра доставить сотню тонн боеприпасов и топлива к передовым позициям десятой танковой дивизии.
Первые подозрения у снабженцев Вермахта появились еще тогда, когда их никто не встретил на въезде. Однако это списали на раздолбайство отдельных солдат. Пообещав себе устроить им выволочку, командир приказал ехать к крайнему складу, где, насколько он помнил, хранились нужные им припасы. Отсутствие часовых и здесь вызвало сильные подозрения. Но вылиться в приказ эти подозрения не успели. Поскольку именно в этот момент рванули заложенные заряды. Взрыв целого склада артиллерийских снарядов не оставил от снабженцев ничего. Как, в общем-то, и от соседних складов, с патронами и бензином…
26 июня 1941 года.
Ганс был не слишком доволен. Русские оказались не такими уж и простыми соперниками. Все с самого начала пошло не так как планировалось – драться приходилось всерьез.
С другой стороны, продвижение Вермахта, причем значительное, все же присутствовало – вторая танковая группа все же взяла Кобрин и устремилась вглубь советской территории.
Так что фюрер был прав! И максимум через пару лет он получит отличное поместье где-нибудь на берегу Волги, заведет семью и детишек. То, что надо для настоящего арийца. Но сейчас надо сосредоточиться – а то мотоциклетный дозор, двигающийся перед колонной, опять пропал. Наверное, диверсанты шалят. Но ничего, дивизии уже подтягиваются, скоро прочешем леса, добьем отчаянно бьющихся обреченных большевиков. Черт с ним, с дозором, ему, Гансу, ничего не страшно. Он в танке. И в колонне целая рота танков! И еще грузовики с пехотой. Да пусть сюда только кто сунется – живо на клочки разорвем.
Немецкий солдат так и не понял, что произошло. Он успел увидеть взрыв впереди идущего танка, а затем пришла тьма. Залп тяжелых самоходок уничтожил колонну "с гарантией", не оставив беднягам из ее состава ни единого шанса. Отдельные выжившие были добиты возникшими, словно из ниоткуда, солдатами. Те даже не особенно тратили патроны, банально делая контрольные выстрелы в голову, словно в боевиках конца двадцатого века. А вот не надо было приходить на мирную Советскую землю…
27 июня 1941 года.
Польша, немецкий госпиталь.
Поздним вечером Гудериан очнулся. Все тело болело просто ужасно. Жутко хотелось пить. С трудом повернув голову он увидел медсестру.
– Воды, – хрип генерала был еле слышен.
Вскочившая медсестра напоила его. При попытке командующего 2-ой танковой группой сесть, она мягко, но уверенно ему помешала.
– Герр генерал, Вам надо лежать. Я сейчас позову доктора, а вы не пытайтесь встать.
Подошедший доктор внимательно осмотрел голову немецкого офицера и аккуратно пальпировал ребра.
– Герр генерал, у вас было сотрясение мозга и черепная травма, вам следует лежать. Помимо этого у вас также сломано несколько ребер. Так что на данный момент ваше состояние не слишком хорошее. Однако имеется тенденция к улучшению.
– Доктор, что случилось?
– Вас обстреляли, – врач был лаконичен.
"Это же надо, нарваться на снаряд на таком расстоянии от линии фронта. Хотя скорее это была бомба…" – другая мысль в голову Гудериану даже не пришла.
– Сильно? – все-таки он решил уточнить.
Медик помедлил с ответом.
– Ну, ээ, весьма, – от офицера не ускользнула заминка врача.
– Насколько? Что, кто-то еще пострадал? И много?
– Да, герр генерал.
– Почему я должен из вас вытягивать ответы словно клещами, доктор! Говорите все как есть!
Врач побледнел, но попробовал ускользнуть от роли курьера с плохими новостями:
– Вам нельзя сейчас волноваться, герр генерал. У вас серьезные травмы и… – договорить он не успел.
– Немедленно скажите, что произошло, доктор! Это приказ!
– Я не могу, герр генерал. Я просто не знаю точно. Вроде бы много погибших.
– Тогда немедленно вызовите кого-нибудь из моего штаба!
– Боюсь, я не могу этого сделать, герр генерал, – врач отвел глаза.
– Это еще почему? – командующий уже начинал злиться.
– Вашего штаба не существует. Во время того обстрела он был фактически уничтожен…
– Чтооо? – Гудериану показалось, что он проваливается в пропасть.
29 июня 1941 года.
Теодор фон Бок не понимал что происходит. Было такое ощущение, что большевики заранее знали обо всех его действиях! Практически на всех основных направлениях удара по Белоруссии, являвшейся ключевой для успеха "Барбароссы", Вермахт встречал ожесточенное, если не сказать фанатичное, сопротивление русских войск. Но даже там, где удавалось это самое сопротивление сломить и организовать прорыв – как у той же 2-ой танковой группы, возглавленной лично фон Клюге вместо раненного Гудериана, проблемы только лишь начинались. Казалось, в этих чертовых лесах сидят целые армии этих комиссаров! Причем сидят там, где их быть не должно!
Он с первого дня этой проклятой войны получал донесения о мистически исчезающих колоннах, сбитых неизвестным оружием самолетах и неожиданных атаках чудовищной силы в самых разных местах. В бой уже были брошены все резервы, а лучше не становилось. Кроме того, раздражали и беспокоили периодические обстрелы неизвестным оружием, видимо каким-то подвидом артиллерии, – места сосредоточения войск часто буквально нашпиговывались снарядами.
