Андрей Лазарчук - Все, способные держать оружие…
Как бы ненароком. Господин генерал, мы хотели бы получить в свое распоряжение реальный план базы. Повисло молчание.
— Я уже потерял сто девяносто человек, — заговорил полковник очень спокойно, — только потому, что не знал систем обороны внешнего периметра. Эти люди, которые пошли под ваши мины, — не профессиональные солдаты, почти у всех есть жены и дети, у многих — свое дело. Но они лезли в ваши чертовы ловушки, которые все равно не обеспечивают надежной защиты вашей чертовой базы, а только… — он задавил себя, как окурок. — Короче: в городке — ваши пленные и их семьи. Если есть хоть малейшая возможность не брать городок штурмом, я должен ее использовать.
— Вы знаете, что дорогу от базы к станции оседлали саперы, — сказал капитан-контрразведчик. — Так вот, они передали, что речка, которая огибает базу, очень глинистая. Свежая красная глина. Речка протекает через отвал, я не ошибаюсь? Значит, вы ведете какие-то новые подземные работы?
— Это тоже секретная информация, — сказал генерал.
— Вам так и не дали разрешения на снятие секретности?
— Нет.
— И это при том, что вы только что сообщили о кабеле прямой связи?
— Да.
— Достаточно абсурдно, вы не находите?
— Я не имею права нарушить приказ президента, — сказал генерал угрюмо.
— В таком случае, я отдаю приказ на атаку городка, — сказал полковник.
— Я также не вижу другого выхода, — сказал генерал. — Прошу вас, полковник, распорядиться, чтобы мне дали каску и автомат. В конце концов, это моя база. И в заложниках мои люди.
— Нет. Это было бы слишком просто для вас, — сказал полковник. Лицо его, особенно крылья носа, побелело, на скулах проступил румянец. — Капитан Горелов.
— Я.
— По плану.
— Есть.
— Старайтесь все же… гражданских…
— Есть. Разрешите идти?
— Идите. Теперь вы, курсант. Поступаете в распоряжение капитана Крестовикова.
— Так точно. Разрешите вопрос?
— Не разрешаю. Идите.
— Есть.
Год 1991. Игорь
08.06. И час. 30 мин
Лубянская площадь
Командор мягко свернул на Большую Лубянку, замедлил ход, прижимаясь к тротуару; я, фиксируя в центре видоискателя черный прямоугольник ворот, дал наплыв трансфокатором — ворота бросились мне навстречу, желая принять в себя… нет уж, спасибо, постараемся обойтись. Опустил камеру. Еще разок? — спросил, глядя вперед, Командор. Бог троицу любит. Мы катились, как в ущелье. Нет, хватит, сказал я. Тормози. Он остановился. Дуй домой, настраивай аппаратуру, готовься. Я потолкаюсь тут.
— Хорошо, — сказал Командор. Он был чем-то недоволен.
Я постоял, глядя вслед машине. «Опель-зоннабенд», цвет вайсснахт, номер 104299М… Мимо прошло машин пятнадцать — все незнакомые. Так что, похоже, слежка нам померещилась. Впрочем, в этом никогда нельзя быть уверенным до конца: наука умеет много гитик. Ладно, забудем пока об этом… Я вернулся к площади, прошел сквозь строй лотков с игрушками, сластями и воздушными шариками — вопили дети, вопили родители — и спустился в длинный, как трубопровод, подземный переход; дошел, не оглядываясь, до эскалатора и съехал на второй уровень. где расположился юберляден «Охотный ряд». Здесь было очень светло и стояло множество зеркал. Я побродил между прилавками, отшутился от чересчур назойливой продавщицы шляп, покопался в обуви и уже почти на самом выходе неожиданно для себя прибарахлился; купил куртку. Куртка была из какой-то мягкой синтетики: «сейденледер», «шелковая кожа», как значилось на ярлыке, — темно-серая, на молнии, со множеством карманов и широкого покроя, — под такой курткой можно спрятать не то что автомат, а целый егерский «горб». Чуть дальше «зеленого» выхода из юберлядена был лифт, которым редко пользовались: он вел, минуя поверхность, в центральный холл — на пятый этаж — «туры», делового здания, действительно похожего на шахматную ладью. В лифте я ехал один. С пятого этажа на третий спустился по лестнице, Здесь, на третьем, снимало помещение частное сыскное бюро «Феликс». С «Феликсом» на почве промышленного шпионажа завязалось когда-то подразделение «Таймыр» под эту марку и мы покупали у него кое-какую информацию. Мне повезло: сам Феликс был на месте, а его помощник Давыдов и баба Катя, секретарша, отсутствовали.
— Привет, — сказал Феликс, усаживая меня в гостевое кресло и косясь, не виден ли мне экран раухера; экран виден не был. — Что нового? Рассказывай. Объединением пахнет, как по твоему? Или нет?
— Продолжаешь лысеть? — сказал я и достал из сумки бутылку. — Я тебе золотой корень привез, на вот. Втирай на ночь. Хотя, говорят, можно и внутрь, эффект тот же, а приятнее.
— Ну, спасибо, — развел руками Феликс. — Не думал, что вспомнишь.
— Работа такая — все в памяти таскаю.
— Понятно. Что привело?
— Большое дело, Феликс. Фирма «Айфер» тебе известна?
— Н-ну… в общих чертах — да.
— Мне нужна вся ее подноготная. Через них сейчас прокачиваются миллиарды марок.
Откуда и куда. Это раз. Второе: хотя бы приблизительный список компаний, Делающих инвестиции в Индии. Это два. Потянешь?
— Как скоро?
— Если прямо сейчас — это было бы здорово. Так что…
— Дня три понадобится, — Феликс почесал в затылке. — Это все?
— Нет, старина, нет. Это половина. Слушай: сегодня ночью меня пытались убить. На Дмитровском шоссе, метрах в четырехстах от переезда через Питерскую железку.
Тягач «элефант» — сзади — в стоящую легковую. Успели выскочить. Был я там с Валерием Кононыхиным…
— Которого сегодня?..
— Да, Феликс. Я думаю, это были те же самые люди.
— И что ты хочешь узнать?
— Дело в том, что мы ждали там его человека. Человек не пришел, а через двадцать минут появился этот самый грузовик…
— Тягач.
— Тягач. Предположим, этот человек выложил все, что знал, сразу, в первую же минуту. Но надо же сориентироваться, решить, что делать, достать где-то тягач…
— Понял, — сказал Феликс. — Откуда шел тягач? Со стороны центра?
— Да. Развернулся и ушел туда же.
— Ага… А откуда должен был появиться человек?
— Не знаю.
— Кто он хоть такой?
— Тоже не знаю. Он должен был принести какие-то документы.
— Понятно, что не бутерброды… Ладно, посиди, полистай вон журналы, я попробую что-нибудь сообразить.
Я автоматически взял журналы — и отключился. Умный многоопытный организм не упустил возможности урвать кусочек сна. Иногда в такие вот «сонные хавы» — хавом у нас называется брикетик пищевого концентрата размером с ириску и по вкусу напоминающий ореховый жмых; схавал две таких ириски, запил водой — и сыт, — так вот иногда за «сонную хаву» я успеваю посмотреть целый кинороман, почище «Унесенных ветром» или «Берега Новой Надежды». Но на этот раз мне приснилось всего лишь, что я упал — мордой об асфальт. Вздрогнул и проснулся. Феликс смотрел на меня. Глаза у него были, как у совы.
— А я как раз думал, будить тебя или нет, — сказал он.
— Можно не будить, — сказал я.
— Значит, слушай меня. Если учесть все возможные потери времени и если не считать, что тягач стоял с работающим мотором и шофером в кабине, то единственное место, откуда он мог выехать, это гараж Скварыгина на Бутырском хуторе. Вот, я его пометил на карте. Все другие варианты требуют чрезмерных натяжек. Хотя… я не говорю, что они невозможны в принципе. Но фирма Скварыгина пользуется очень дурной славой. Известно, например, что они помогают избавляться от трупов. Вот, если желаешь, их досье, — он протянул мне кассету. — Только верни потом, я не снимал копии.
— Верну. Спасибо, Феликс.
Я встал, достал конверт с деньгами.
— Здесь пять. Аванс. И — между нами, ладно? — фирма оплатит любой твой счет.
Любой. Можешь не стесняться.
— Спасибо, что сказал. Где тебя можно найти?
— Вещи лежат на турбазе «Тушино-Центр».
— Ясно. Тогда связывайся сам.
— И еще, Феликс, на всякий случай… Вдруг я не приду сам и никто не придет с моим паролем — помнишь его? — тогда переправь информацию, которую добудешь, в наше посольство — военно-воздушному атташе. Это будет, наверное, непросто сделать…
— Вряд ли у меня возникнет желание это делать. Я играю по правилам, а в этих правилах сказано, что я только добываю информацию, дальнейшее использование ее — не мое дело. А ты хочешь, чтобы я эти правила нарушил…
— За отдельную плату, Феликс. Ты можешь обеспечить себя, детей и внуков.
Подумай.
— Я подумаю. Хорошо. Я подумаю. Но не обещаю. Ты меня понимаешь?
08.06. 17 час
Турбаза «Тушино-Центр»
Валечка сидела на полу в углу, вялая, как тряпичная кукла, и смотрела куда-то мимо нас всех. Панин налил ей стакан молока, дал выпить. Валечка пила жадно, молоко текло по подбородку. Еще? Она кивнула. Панин налил еще. Во-от, протянула наконец Валечка, полегча-ало…
