Виктор Зайцев - Прикамская попытка – 2
— Вы учитель? — не сомневался я в ответе.
— Да, сударь, — хорошо поставленный голос не мог скрыть пробирающей парня дрожи.
— Разрешите угостить Вас стаканом чая или чего покрепче, — интересная идея неожиданно возникла у меня, — нет, не отказывайтесь, у меня есть деловое предложение.
Мы зашли в ближайший трактир, где я заказал парню сытный обед, а себе чай с сушками. Постепенно разговор наладился, Николай Васильевич Родыгин, так звали моего знакомого, действительно был учителем, отчаявшись поступить на чиновничью службу без необходимой протекции. Дома его ждала овдовевшая мать и две сестры, на их содержание уходили все случайные заработки. Как они существовали вчетвером на те пять-десять рублей в месяц, что добывал Николай, не понятно. По его словам, увлечение иностранными гувернёрами сильно подкосило учителей столицы. Многие уезжали в провинцию, надеясь там заработать на хлеб. Дворяне нанимали себе исключительно немцев и французов, даже не задумываясь, что их дети не умеют писать на русском языке. Покойный отец Родыгина смог накопить на приличный домик в царствование Елизаветы, часть суммы добавило приданое матери. Самому же Коле последний год не везло, едва он окончил обучение, как умер, простудившись, отец, семья медленно начала скатываться в нищету.
— И много в столице таких учителей, как ты?
— Увы, достаточно, чтобы всем не хватало работы, — криво усмехнулся парень, отметивший двадцатилетие неделю назад.
— Я с друзьями отправляюсь в путешествие на Дальний Восток, места не изученные, хочу основать там поселение. Экспедиция наша большая, до тысячи человек будет, с семьями и детьми. Детей этих надо учить, мы будем заняты, нам понадобятся учителя, десятка два или три, по всем возможным предметам. От русского языка до танцев, от фехтования до благородных манер, даже закон божий подойдёт. Содержание за два года могу выплатить сразу, чтобы ты оставил деньги семье. Могу взять семьи учителей с собой, тогда женщинам найдём оплачиваемую работу. Поговори, Николай со своими друзьями, договор заключим на три года с возможностью продления.
— Позвольте узнать, какое предлагаете содержание, — не выдержал искушения парень.
— Сколько здесь получает учитель за год? — я не имел понятия о заработках педагогов.
— Сто двадцать, нет, сто пятьдесят рублей в год и обеды.
— Учитывая трудности путешествия и опасности нападения дикарей, удвоим эту плату, а питание и одежда полностью за мой счёт. Однако, о дикарях я сказал не для красного словца, придётся привыкать к армейской дисциплине. Но, свои семьи мы берём с собой, значит, в нашей безопасности не сомневаемся.
Мы договорились, что через три дня Родыгин приведёт всех навербованных учителей на постоялый двор, где мы обсудим условия подробно с каждым. Я намекнул, достаточно откровенно, что нас устроят любые грамотные люди, поскольку в Сибири крепостного права нет, а отправляться мы намерены в ближайшие дни. Встреча с учителем натолкнула меня на мысль заглянуть в университет и Академию наук. Возможно, там удастся найти любопытных географов и зоологов, не один Георг Стеллер жил в России. Никита согласился со мной, как в части найма учителей, так и поиска учёных путешественников. Он же и привёл меня в Академию на следующий день. Два дня я ходил по кабинетам, рассказывая о целях своего путешествия, ни один волосок не дрогнул на париках учёных мужей. Жаль, что Ломоносов уже умер, он наверняка направил бы с нами кого из учеников. Увы, никто не решился с нами отправиться, как я не заливался соловьём.
Тогда и случился наш разговор с Никитой о перспективах. Я заявился к нему после обеда, радуясь удачно проданному оружию и мехам, застал своего друга в меланхолическом настроении, попивающего белое вино. Выслушав меня, Желкевский неожиданно показал наши планы с другой стороны.
— Зачем тебе деньги, Андрюха, — я даже онемел от странного вопроса, — построишь ты городок на Дальнем Востоке. Заработаешь деньги, я заработаю, Вовка заработает, станем олигархами. Дальше что? Идеи у нас нет, не считая технического рывка России, люди останутся прежними. Если удастся избежать революции и смуты, получится лишь вторая Германия или Франция, с их извращёнными либерастическими идеями. А через двести лет нас начнут отстреливать и взрывать арабы и прочие чучмеки? Наша мысль, как я помню, сводилась к воспитанию людей, а не просто сохранению капитализма в России.
— Что ты предлагаешь? Я думал об этом, но, ничего толкового, кроме форпоста на Дальнем Востоке не придумал. Там, по крайней мере, мы сможем начать с чистого листа, — я коротко пересказал другу результаты общения со староверами, — может, староверы помогут нам воспитать людей труда и науки, без излишнего стяжательства?
— Не знаю, может быть. Но, кроме твоих учителей, предлагаю подумать о непрерывной связи твоих мастеров с европейской наукой. Без своих кораблей, без своего флота, этого не добиться. Я часто сталкиваюсь с англичанами, голландцами и португальцами, поверь, никого в свой клуб просвещённых мореплавателей они не пустят. Либо придётся забыть о море, либо строить флот, способный защитить себя в открытом океане, как минимум десятка два-три сильно вооружённых кораблей, для начала. Здесь могу помочь с артиллерийскими прицелами, не поверишь, давно их собираю, двадцать восемь штук уже готовы, ставить некуда.
— Однако, тогда мне надо корабелов искать, механиков и стеклодувов, ювелиров и кузнецов. Это во сколько же вытянется наш караван?
— Ты забыл об опытных моряках, чтобы пройти в Финский залив, и, вообще, добраться до Европы, хотя бы в Испанию.
Долго мы проговорили на эту тему, согласовывая действия и сроки, количество необходимых мастеров, инструменты и прочие мелочи. В результате договорились о найме двух-трёх опытных морских офицеров, их обещал подыскать Никита в ближайшие дни. Корабелов нанимать придётся мне, друг указал мне верфи, давно прекратившие работу, там найдутся безработные корабелы. Остальных мастеров, переводчиков, даже поэтов и писателей, пока немногочисленных, но знающих европейские языки, Желкевский обещал подобрать мне за полтора-два года, чтобы сразу загрузить в наши корабли. Договорились, что артиллерийские прицелы я заберу все, он напомнил мне, как ими пользоваться и передал подготовленную инструкцию.
Учителей Николай Родыгин привёл вдвое больше обещанного, сорок три человека пожелали заработать в провинции. Опасаясь найма жуликов, я целый день провёл в собеседованиях с кандидатами. Четверо отсеялись, остальные отправились собирать вещи, семеро из них рискнули отправиться со своими семьями. Аванс я обещал выдать в день отправки, когда все погрузимся в повозки. С учётом непредвиденных пассажиров, пришлось закупать дополнительно десять карет с лошадьми. Хорошо, что все запланированные средства успели выручить, даже с лихвой. Только револьверы, которые, как и обещала Дашкова, стали пользоваться повышенным спросом, дали пятнадцать тысяч рублей выручки. Проданные меха принесли семь тысяч рублей серебром, реализовали добрую половину подарочных ружей. Много вырученных средств потратили на ткани, купили десять пудов ртути, выплатили содержание княгине Морозовой, оставили средства Лушникову на строительство базы на Васильевском острове. Так, что траты съели большую часть вырученного серебра.
В попытках рекламы наших телефонов Никита устроил мне аудиенцию у воспитателя наследника Павла — Никиты Ивановича Панина. Граф выглядел плохо, значительно старше своих пятидесяти пяти лет, одутловатый, медлительный, с нездоровой полнотой. Рассказы и демонстрацию нашего средства связи выдержал спокойно, задав пару незначительных вопросов. Чувствовалось, мысли его далеки от меня, что подтвердил впоследствии Никита. После отставки всесильных Орловых от трона, случившихся как раз в дни моего приезда, Никита Иванович чувствовал свою обречённость. При дворе у него не оставалось сильных союзников, Екатерина уже пообещала женить Павла после подавления бунта Пугачёва. Нетрудно догадаться, что женитьба воспитанника предполагала отставку графа Панина со своего поста, и, скорее всего отлучение от императорского двора. Я с сожалением покидал особняк графа, нашу единственную надежду на установление связи с будущим императором. Все три брата Орловы, один за другим, спешно уехали из столицы, бежали со двора Екатерины Второй. Потёмкин ещё не стал всесильным фаворитом, Васильчиков, по нашим воспоминаниям, продержится недолго, с ним мы и не пытались установить контакты.
Однако, именно посещением особняка графа Панина, мы навлекли на себя чью-то немилость. На следующий день, вместе с Серёжей Обуховым и Ваней Поповым, я отправился на верфь, вербовать корабелов. День удался, кроме трёх безработных мастеров, уговорил мастера-корабела Петра Нифантьева переселиться к нам со всей семьёй, состоявшей из жены, двух сыновей и трёх дочерей. Решающим аргументом для его вербовки стало вхождение сыновей в рекрутский возраст и напоминание о предстоящей войне с Турцией. Уплатив всем нанятым мастерам аванс, мы отправились с ребятами на постоялый двор. Несмотря на белую ночь, опустившуюся на столицу, прохожих на улицах практически не было, ночь есть ночь. Редкие патрули тоже укрылись в своих домиках, отвлекаясь лишь на высылку гонца в трактир за водкой. Разводными мостами в Питере ещё не пахло, по крайней мере, на Васильевский остров пешеходная дорога вела круглые сутки.
