Александр Михайловский - Ветер с востока
Я говорю это и для вас, Альберт, к первому апреля у вас должна быть готова программа: когда и сколько рабочих вы сможете задействовать в интересах Рейха. Если французские, чешские, бельгийские, голландские заводы и так работают на нас, то рабочих надо будет всего лишь перевести на казарменное положение. Если же нет, то вы вольны распоряжаться этими предприятиями и рабочей силой по своему усмотрению. К черту адвокатов, журналистов, художников, писателей и театральных критиков, если они не немцы. Никто в Европе не имеет право бездельничать, когда немецкая армия истекает кровью на Востоке. Пусть все запомнят — война с большевизмом — это тотальная война… Все наши силы должны быть брошены на Восток!
После этих слов у Гитлера пересохло в горле, потому что он вдруг замолчал и обвел выпученными глазами присутствующих. Кейтель, первым сообразивший, что случилось, пшикнул из стоявшего на столике сифона воду в стеклянный стакан и подал его фюреру. Гитлер сделал несколько глотков, благодарно кивнул фельдмаршалу и махнул рукой. — На сегодня всё, господа, вы свободны. И вы, Кейтель, тоже. Идите и думайте — что вы еще можете сделать полезного для Рейха и немецкого народа… Я вас больше не задерживаю…
26 февраля 1942 года, поздний вечер. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего Сталина.Присутствуют:
Верховный главнокомандующий Сталин Иосиф Виссарионович
Генеральный комиссар ГБ Берия Лаврентий Павлович
Начальник Генштаба Василевский Александр Михайлович
— Итак, товарищи, — Верховный Главнокомандующий чуть вразвалку прошелся по кабинету, — что мы имеем на текущий момент? Начнем с вас, товарищ Василевский, докладывайте.
— Товарищ Сталин, — начал свой доклад начальник Генерального Штаба, — обстановка на фронтах следующая… Отвлекающие операции, проводимые в полосе 54-й и 2-й ударной армий вызвали перегруппировку частей группы армий „Север“ в нужном нам направлении. По данным радиоперехвата, генерал-полковнику Кюхлеру, командующему группой армий „Север“, верховным германским командованием было отказано в передаче части резервов от группы армий „Центр“. Противник обеспокоен переброской на Западный фронт части наших сил, высвободившихся после завершения операций на юге, и выводимых из Ирана. Согласно плану проведения зимней кампании, мы всячески демонстрируем передислокацию войск в направлении Москвы. Но при этом, напротив, тщательно скрываем как отвод потрепанных соединений в тыл, так и переброску свежих сил в направлении Валдая или Тихвина.
— Вы полагаете, что кампания по дезинформации немецкой разведки удалась? — спросил Сталин, прохаживаясь по кабинету.
— Так точно, товарищ Сталин, — подтвердил Василевский. — Более того, немецкое командование даже не остановило передислокацию на юг части сил, снятых для усиления разгромленной группы армий „Юг“, чему, скорее всего, способствовала и отвлекающая операция Черноморского флота в Констанце. В результате Мгу и Любань сейчас остервенело штурмуют части, снятые из-под Ленинграда, а также полицейские и охранные батальоны, переброшенные из Прибалтики. В отсутствие у противника механизированных частей сражения за Мгу и Любань приобрели позиционный характер, эдакие маленькие Вердены. Немцы имеют мизерные результаты при огромных потерях в живой силе. Нашим же войскам позволяет держаться не только осознание правоты своего дела, но и своевременная разведка и нормальное снабжение продовольствием, боеприпасами и медикаментами по действующим железнодорожным веткам.
Сталин загадочно улыбнулся в усы. — Товарищ Мерецков жаловался в ЦК на вас, товарищ Василевский, что вы отстранили его от планирования и проведения наступательных операций этих двух армий. Мы понимаем, что это было вызвано вашим стремлением сохранить режим секретности при планировании и подготовке операции, но скажите, что нам ответить товарищам из ЦК, беспокоящимся, как бы товарища Мерецкова не постигла судьба генерала Козлова и адмирала Октябрьского?
Вместо Василевского ответил Берия: — Мы знаем о таких опасениях, товарищ Сталин. В связи с тем, что товарищ Мерецков был привлечен к планированию и проведению нескольких крайне неудачных для РККА операций, в отношении него проводится негласная проверка органами госбезопасности на предмет выяснения — были ли эти неудачи следствием измены Родине или же товарищ Мерецков по своим деловым и моральным качествам просто не соответствует своей высокой должности. И в том и в другом случае, товарищ Василевский со мной в этом полностью согласен, было бы верхом легкомыслия допускать товарища Мерецкова к разработке операций даже косвенно связанных с подготовкой к действиям по плану „Молния“.
— Так точно, товарищ Сталин, — поддержал Берию Василевский, — освобождение Крыма и успешно осуществленный план „Полынь“ уже поставили вермахт в крайне тяжелое положение и приблизили нашу окончательную победу не менее чем на полгода. План „Молния“, к осуществлению которого в настоящее время все готово, может иметь для сроков завершения войны и конечного рубежа продвижения не меньшее значение, чем „Полынь“. Действия противника, обнаруженные нашей разведкой, говорят о том, что наш замысел остается неизвестен противнику, и он до сих пор ожидает нашего наступления на Смоленск и начала ликвидации блокированной в Ржеве группировки генерала Моделя.
— Я понимаю ваше желание не рисковать, — задумчиво сказал Сталин, — также мне известно и то, что наше преимущество над немцами, связанное с наличием подготовленных резервов, может закончиться в самое ближайшее временя. Гитлер просто зарвался и, начав войну против СССР, не рассчитал наличия живой силы, запасов топлива и ресурса техники. В ТОТ РАЗ наши командиры не смогли грамотно воспользоваться этим обстоятельством и, за исключением контрнаступления под Москвой, бездарно растеряли все преимущества. Этого ни в коем случае не должно повториться. Кроме того, мы не сможем выиграть всю войну с помощью техники бригады товарища Бережного, какой бы мощной и совершенной она не была. Товарищ Берия, вы только что вернулись из Молотовска, как там продвигается работа у товарища Шашмурина?
— Вот, — Берия раскрыл большую кожаную папку, достал из нее стопку фотографий и передал их Сталину. — Танк Т-42, в прошлой жизни известный как Т-44. Вооружен 85-мм танковой пушкой, конструкции Грабина, бронирование относительно Т-34 усилено в самых поражаемых местах. По комплектующим и технологиям на восемьдесят процентов совместим с Т-34, на десять процентов с КВ-1. Готов к массовому производству. Прошел заводские испытания, в настоящий момент моим распоряжением направлен на полигон в Кубинке. Обкатку машины на заводском полигоне производил имеющий боевой опыт экипаж, прибывший на завод вместе со мной. Отзывы о танке самые превосходные.
— Красавэц, — сказал Сталин, перебирая фотографии, — думаю, что при массовом появлении этих машин на фронте немецкие танкисты будут неприятно поражены. Это все?
— Нет, товарищ Сталин, не все. — Берия вытащил из папки новую пачку фотографий. — К государственным испытаниям готова полностью изготовленная из советских комплектующих боевая машина пехоты образца 1942 года. То есть, БМП-42. Прототипом для этой машины послужила компоновочная схема и обводы корпуса разработанной в конце 70-х годов советской БМП-2. Двигатель от тягача „Ворошиловец“, ходовая и трансмиссия от Т-34, пушка НС-37, забракованная нашими авиаторами, как слишком мощная и имеющая чрезмерную отдачу. Но, как показали первые испытания, для пятнадцатитонной машины, твердо стоящей на гусеницах, эта пушка подходит как нельзя лучше. Экипаж машины два человека — водитель и командир-наводчик. В десантном отделении помещается восемь стрелков. Единственный минус машины — из-за низкого потолка десантного отделения стрелки желательно должны быть вооружены оружием, имеющим длину без примкнутого штыка не более одного метра.
— Очень хорошо, — только и смог сказать Сталин и повторил: — Это просто очень хорошо. А вы как думаете, товарищ Василевский?
— Я тоже так считаю, товарищ Сталин, — согласился Начальник Генерального Штаба РККА. — В Крыму я видел такие машины в действии и думаю, что они очень пригодятся нашей Красной Армии при проведении наступательных операций. Все части РККА мы ими вооружить не сможем, но вот механизированные и танковые соединения ОСНАЗ должны получить такую технику обязательно. В механизированных частях на один танк — три-четыре БМП, а в танковых — наоборот. В бригаде Бережного ресурса трофейных полугусеничных транспортеров должно хватить только на одну операцию…
Сталин опять прошелся по кабинету. — Товарищ Василевский, вы же планировали после завершения плана „Молния“ развернуть бригады товарищей Бережного и Катукова в полноценные механизированный и танковые корпуса ОСНАЗ?
