Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича
Начало штурма должно было начаться на рассвете, и потому после небольшого совещания Вадим и Денис пришли к выводу, что приборы ночного видения можно с собой и не брать.
К полуночи к Аничкову дворцу прибыли все участники операции. Вадим выбрал пятерых жандармов покрепче, кратко проинструктировал их, и, разместившись в двух больших каретах, «группа захвата» отправился в Новую Деревню.
Дорога была Вадиму знакомой. Она вела к тому месту, где открывался портал в их время. Только, переехав через Большую Невку, следовало повернуть не направо, а налево.
Ночью на пустынных улицах Санкт-Петербурга было пустынно. Будочники, завидев приближающиеся к ним кареты, зевая, выползали на свет божий из будок, держа под мышкой свои дурацкие алебарды. Но увидев жандармские мундиры, они принимали бравый вид, и отдавали им честь.
Не доезжая до места с полверсты, Вадим и его «команда» выбралась из карет, и стараясь не шуметь, пошла по дороге, ведущей к объекту штурма. Восточная часть неба уже начала светлеть. До рассвета оставалось совсем немного…
Маски-шоу
Вадим, как человек, непосредственно командующий операцией, провел краткий военный совет, разъяснив каждому действующему лицу – что им надо будет делать. Ударная группа в составе пришельцев из будущего и ротмистра Соколова должна снять наблюдателей и нейтрализовать наиболее боеспособных поляков. Жандармы будут на подстраховке. Им надлежит доставлять в арестантские кареты – что-то вроде тогдашних автозаков – обезоруженных и связанных поляков, а в случае необходимости, отлавливать тех шляхтичей, которые попытаются спастись бегством.
Доверенный человек графа Бенкендорфа, встретивший их неподалеку от усадьбы, рассказал Шумилину-младшему о том, что поляки ни о чем не подозревают, ведут себя так же, как обычно, и особых мер предосторожности не предпринимают.
По словам информатора, в домике, стоящем чуть на отшибе от двухэтажного дома хозяина усадьбы, в данный момент находится пятнадцать человек. Двое несут постоянную караульную службу, остальные, по всей видимости, спят. Караульные меняются через каждые два часа. Один из них время от времени обходит домик, второй же с крыльца наблюдает за дорогой, ведущей к усадьбе. Выяснилось также, что посторонних лиц в домике нет, а, следовательно, можно при задержании не стесняться, и работать по полной программе.
К счастью, в усадьбе не было собак. Их присутствие могло бы серьезно осложнить задачу группы захвата. Поэтому Николай и Вадим взяли на себя караульных, а Шумилин-старший и Соколов должны были подкрасться к домику, и забросить в открытое по летнему времени окно светошумовую гранату. А потом, с двух сторон – через дверь и окно ворваться в помещение и повязать всех находящихся там поляков.
Шумилин-старший, в этой операции бывший ее простым участником, и подчиненным своего собственного сына, велел жандармам, которые с интересом наблюдали за происходящим, сразу же после взрыва гранаты выдвинуться к домику, и помочь группе захвата вывести из него всех ляхов, как живых, так и мертвых.
Натянув на лица маски-балаклавы, Николай и Вадим стали перебежками подкрадываться к домику. Поляк, сидевший на ступеньках крыльца, молодой мужчина с лихо закрученными усами, и бородкой клинышком, активно нарушал правила несения караульной службы. Он откровенно кемарил, прислонившись к перилам. Рядом с ним на ступеньках крыльца лежал кремневый пистолет. Впрочем, время от времени лях просыпался, сонным взглядом осматривался по сторонам, и снова начинал клевать носом.
Второй, средних лет поляк, с коротким кавалерийским карабином в руках, медленно прогуливался вокруг дома, позевывая, и ежась от утреннего прохладного ветерка. Похоже, что его дежурство подходило к концу, и караульный мечтал о том, как он сменится с поста и завалится спать.
Николай, дождавшись, когда караульный свернет за угол, пригибаясь подбежал к крыльцу и, просунув руку сквозь балясины перил, осторожно забрал пистолет у спящего поляка. Вадим, нырнув за куст цветущего шиповника у стены дома, дождался, когда позевывая и протирая глаза, поляк-караульный выйдет ему навстречу и, неожиданно выпрыгнув из-за куста, ударом ноги в подбородок наглухо вырубил караульного. Сидевший на крыльце лях, видимо сквозь сон почувствовал, что происходит что-то неладное. Он стал шарить рукой по ступеньке в поисках своего оружия. Но Николай, подскочив к соне, оглушил нарушителя правил несения службы, отоварив по голове его же собственным пистолетом.
Нейтрализовав караульных, Николай и Вадим приготовились к захвату. Подобравшиеся к открытому окну ротмистр и Шумилин-старший переглянулись. Александр достал из кармана светошумовую гранату «Заря-2». Отогнув усики, он взялся за кольцо, вздохнул, выдернул чеку, и забросил шипастый кругляк в окно домика. Шумилин и Соколов зажмурили глаза и заткнули уши. Через несколько секунд внутри домика словно блеснула молния, и раздался страшный грохот. Из окон брызнули осколки стекол, и повалили клубы густого белого дыма. Ротмистр Соколов рыбкой нырнул в окно, а вслед за ним – не так шустро, как жандарм – годы все же брали свое – и Александр.
В домике царил ад кромешный. Обезумевшие от яркой вспышки и грохота поляки с дикими криками носились по большой комнате, служившей, по всей видимости, спальным помещением, сбивали друг друга с ног, и топтали упавших. Они были насмерть перепуганы, и даже не пытались оказать сопротивление. Ворвавшиеся через дверь Николай и Вадим, вместе с Шумилиным-старшим и Соколовым хватали их одного за другим, разоружали, после чего сноровисто связав руки полякам пластиковыми стяжками, выкидывали в окно, прямо в руки подоспевших жандармов.
Лишь главарь шайки, пожилой лях, видимо, успевший придти в себя, попытался с кинжалом в руках кинуться на Вадима, интуитивно угадав в нем старшего. Но тот встретил ляха мощным ударом в челюсть, а потом, взяв его на болевой прием, аккуратно уложил на пол. Достав из кармана стяжки, Вадим связал «ветерана польского освободительного движения по рукам и ногам», после чего с помощью ротмистра через окно передал его двум могучим жандармам.
Операция заняла всего несколько минут, и прошла без каких-либо потерь. Как с одной, так и с другой стороны. Несколько сломанных ребер, выбитых зубов и одна сломанная челюсть – вот, пожалуй, и все телесные повреждения, которые воинственные поляки получили во время захвата. Ну и почти у всех ляхов были полные штаны дерьма – светошумовые гранаты имеют один, весьма неприятный побочный эффект.
Доложив отцу о том, что все закончено, Вадим поинтересовался о том, как идут дела у Дениса и бравого казачка Никифора Волкова. Александр запросил о новостях по рации у руководившего все операцией из Аничкова дворца Виктора Сергеева. Отставной майор доложил, что на Оккервиле захват прошел без сучка и задоринки. Поляки, выпившие любимую гданьскую вудку с клофелином, громко исполнили свою, не менее любимую «Мазурку Домбровского»:
Jeszcze Polska nie zginela,
Kiedy my zyjemy.
Co nam obca przemoc wziela,
Szabla odbierzemy.
Marsz, marsz Dabrowski,
Z ziemli wloskiej do Polski.
Za twoim przewodem
Zlaczym sie z narodem.
Что в переводе на русский звучало примерно так:
Ввеки Польша не погибнет,
Если мы живем!
Что враги у нас отняли
Саблями вернём!
Марш, марш Домбровский!
Из Италии в Польшу!
С народом и страною,
Жить одной судьбою!
Пропев эту воинственную песню, жизнерадостные ляхи, вырубились, упав мордами в тарелки с закуской. Они заснули беспробудным сном, таким крепким, что жандармы и казаки безо всякого риска повязали панов-весельчаков, и в лучшем виде упаковали их в арестантские кареты.
Мелкие же группы поляков были задержаны силами жандармов в окрестностях Санкт-Петербурга. Тут, к сожалению, не обошлось без стрельбы и поножовщины. Подчиненные графа Бенкендорфа действовали излишне прямолинейно, надеясь больше на свое численное превосходство. В результате один жандарм был застрелен, а еще четверо получили ранения разных степеней тяжести.
Понесли потери и поляки. Жандармы, разъяренные неожиданно ожесточенным сопротивлением, не особо церемонились с ляхами. Было убито шесть шляхтичей. А все остальные ранены и избиты до полусмерти.
Граф Бенкендорф, который не отходил от Виктора Сергеева, безвылазно сидевшего у рации и, получая доклады от посыльных, посчитал, что совместная спецоперация его подчиненных и гостей из будущего прошла вполне удовлетворительно. Прочитав последнее донесение, Александр Христофорович тепло попрощался с Виктором, и отправился в Зимний дворец, чтобы лично сообщить Николаю Павловичу о том, что вражеские гнезда, окопавшиеся в окрестностях столицы Российской империи, полностью разгромлены.
