Владимир Поселягин - Осназовец
Все свои вещи я уже перенес в «Опель», где в кабине сидели мачеха и одноклассница. Грузовик уже отцепили и залили водой, заправили бак. Сейчас он тарахтел на холостом ходу. Заправили также и бронетранспортер, я показал, как это нужно было делать. После этого мне выдали все необходимые бумаги, копию приказа командующего, заверенную особистом, и документы, чтобы я мог без проблем добраться до столицы. Двигаться мне следовало по шоссе, пересекая все посты. Их уже должны были предупредить о том, что я проеду. Сопровождения мне не выдали, посчитали, что не требуется. В этом была своя правда.
Когда начало светать, мы покинули село, оставив танкистов позади, те уже выдвинулись в свое расположение и покатили в сторону ближайшего шоссе.
До Москвы мы добрались только под вечер следующего дня, перед этим останавливаясь на ночевку в одном селе. Там нас остановил очередной пост, что был предупрежден о нашем проезде. Там же и покормили. Шмель ехал с нами в кабине, а вот приблудного пса не было, он, еще когда я с танкистами и их особистом общался, куда-то пропал, сколько я ни свистел, он так и не появился, так что уехали мы без него.
Добравшись до столицы, до которой оставалось километров двадцать, я заметил на перекрестке стоявший мотоцикл с одним седоком, причем и мотоцикл и седок мне были хорошо знакомы. Это был один из инструкторов с базы, техника оттуда же. Остановившись на обочине не глуша двигатель, я покинул машину.
— Здорово, — поздоровался со мной наш двадцатитрехлетний спец по стрелковке Михаил и, посмотрев, как мои пассажиры покинули кабину и направились к посадке явно по надобности, предложил: — Слушай, давай в кабине посидим, а то я продрог тут на ветру. Третий час тебя ожидаю.
— Пошли, печка работает, в кабине тепло.
Мы устроились в кабине, и пока Михаил осматривался, я спросил:
— Батя прислал?
— Да, велел встретить, чтобы окончательно тебя не ограбили. Поторопиться нужно, скоро выброска очередной группы. Хотели в наших комбезах и при нашем оружии, а тут ты. Форма очень нужна, документы да оружие, от этого зависит успех операции. Я там точно ничего не знаю, но дело действительно важное. Вовремя ты подоспел. Батя на тебя даже не злится, что на фронт умотал.
— Да уж, ситуация, — согласился я. — Не зря я, видимо, с немцев еще и белье поснимал. Пригодится.
— А это кто с тобой?
— Женщина — мачеха, а девушка — одноклассница. Встретил их среди беженцев, к себе везу. Сестер моих помнишь? Видел их, когда я новоселье справлял. Вот это их мама.
— Понятно.
В это время вернулись пассажирки, и я сказал Михаилу, хлопнув его по плечу:
— Перебирайся за руль, а то как бы ты окончательно не простыл, и так шмыгаешь, а я на мотоцикле впереди поеду.
— Лады, — кивнул он и, когда я вылез, перебрался на мое место за руль. Водитель он хороший, разберется, сложного тут ничего не было.
Завязав подбородком шнурок ушанки, я завел мотоцикл и, сев в седло, стронулся с места, уходя с шоссе на второстепенную дорогу. Шмель бросать меня отказался и сидел в люльке. Тут километров восемь — и наша база будет, недалеко осталось. Грузовик, подвывая мотором, медленно последовал за мной по дорожной грязи — ударила оттепель и дороги развезло. Ну, а когда Михаил освоился, то и прибавил скорость.
За час мы добрались до ворот нашей части, там мы после досмотра проехали к штабному строению и остановились. Командиры нас уже ждали. Почти стемнело, но майора я узнал. Тот подошел, поздоровался, с интересом посмотрел на пассажирок, уточнил, кто они, и велел двум интендантам, на которых и было обеспечение базы всем необходимым, принимать машину со всем грузом.
Забрав свои вещи, я проследил, как машина развернулась и направилась в сторону складов. За руль сел один из интендантов.
— Пошли, расскажешь, где был и что делал… Дежурный, угости наших гостей, пока я с Ивановым пообщаюсь.
Вздохнув, я поплелся следом за командиром базы. Как и ожидалось, прошли мы к нему в кабинет.
— Это что? — спросил он, когда я протянул ему лист бумаги.
— Список всего, что находится в машине, а это планшет с документами уничтоженных мной немцев.
— Не доверяешь, значит, интендантам.
— Привычка такая, — пожал я плечам.
В это время в кабинет прошли другие командиры с базы, инструктора, как и я, после чего последовал подробный допрос о том, как я оказался на фронте и что там делал. То, что мне стало тут скучно и я решил развеяться, они проглотили не моргнув глазом и слушали с большим интересом, задавая грамотные вопросы.
Стемнело, и наступила ночь, а я все не покидал кабинета. Рассказывал я действительно во всех подробностях, тут собрались спецы, а их на мякине не проведешь. В общем, разложил все по полочкам. А женщины, что прибыли со мной, были устроены в казарме, они уже поужинали, приняли душ, переоделись в выданное им белье и форму без знаков различий, после чего легли спать.
Закончил я где-то в час ночи. К этому времени комната напоминала побоище. На столе были разложены документы, карты и все, что я снял с немцев, некоторые командиры курили, да и сам майор задымил.
Расстегнувший воротник френча Лучинский, откинувшись на спинку стула, хмуро разглядывал все, что было разложено на столе.
— М-да, — протянул он. — Нахальство и импровизация — вот как у тебя прошел этот самовольный рейд. Ладно, сейчас иди к дежурному и начинай писать рапорт, я уже задним числом отметил твою командировку к фронту. Так что с этой стороны ты прикрыт, но рапорт еще нужен… Заскучал он, видишь ли… Завтра отдыхай, сутки тебе даю, но чтобы послезавтра тут был как штык.
— Спасибо, Батя, — искренне поблагодарил я.
— Да иди ты уже… Женя! — окликнул он меня в дверях.
— Что? — обернулся я.
— Спасибо, твой рейд очень вовремя был.
Кивнув, я вместе с двумя командирами покинул кабинет командира базы. Они отправились по своим делам — ночь уже, скорее всего в казарму пошли, отсыпаться перед завтрашним днем, а я прошел к дежурному и, получив листы бумаги и карандаш, начал писать рапорт о своем рейде к фронту. Батя все-таки молодец, вник в ситуацию и прикрыл. Если бы я подошел с просьбой отпустить, он бы не дал разрешения, так что он понял, почему я самовольно убыл к фронту. Говорю же, Батя — настоящий командир.
Утром дежурный разбудил меня, по моей же просьбе, в шесть часов. Три с половиной часа всего поспал.
Тетю Нину и Селезневу уже подняли, поэтому после завтрака мы на дежурной машине — тоже Батя разрешил использовать — поехали к нам. Сегодня дежурной машиной была «полуторка» с будкой в кузове. Мачеху я посадил в кабину, а сам с одноклассницей ехал в будке. Та у окошка села, а я на лавку у входа и подремывал вполглаза. Вещи были сложены под ногами, там же сидел и Шмель.
Водитель знал, где я живу, парней на новоселье привозил, поэтому доехали мы достаточно быстро, за полчаса. Когда машина встала, я распахнул дверцу, помог однокласснице выйти. Подхватив вещи, подошел к заднему борту, который уже открывал водитель, и, спрыгнув, помог Селезневой спуститься. Шмель сам спрыгнул и побежал к дому.
— Спасибо, Михалыч, — пожал я ладонь водителю. — Зайдешь?
— Не, мне обратно надо, мало ли, дежурный я сегодня.
— Ну, бывай тогда.
Пока водитель закрывал борт и обходил машину, визуально проверяя, как она выдержала поездку по грязи, машина работала на холостом ходу. С хрустом включив скорость, Михалыч стронулся с места, скользя задними колесами по грязи и завывая мотором.
— Это твой дом? — удивленно спросила тетя Нина, разглядывая наш особняк.
— Этот-этот, — подтвердил я, закидывая сидор и баул на плечо. — Идемте, сейчас Алю с Олей обрадуем.
— А они не в школе?
— С чего это? Воскресенье же, выходной, спят, небось. Они в воскресенье всегда до обеда спят.
Подойдя к воротам, у которых прыгал Шмель, я дважды нажал на звонок, открыл калитку и прошел внутрь, пропустив женщин, и закрыл калитку. То, что и Селезнева была с нами, я считал само собой разумеющим, родственники у нее тут есть, но пока она до них доберется, у нас поживет, про тетю Нину я уж и не говорю.
Входная дверь была заперта, поэтому пришлось дожидаться, пока сестрички откроются. Тетя Нина, видимо, не заметила, что я уже поднял их звонком, поэтому удивленно посмотрела на меня. Пришлось пояснить:
— Сейчас оденутся и откроют. Там звонок на воротах.
Наконец я услышал, как скрипнула внутренняя дверь, и прозвучал голосок Али:
— Кто там?
— Это я, с гостями, открывай.
Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Аля почти сразу рассмотрела мать и, взвизгнув, подскочила к ней и повисла на шее, радостно заплакав.
Час спустя я зашел в дом и, снимая галоши, наблюдал, как все семейство чаевничает на кухне.
— Банька через час будет готова. Белья свежего у меня для вас нет, мое или девчат вам не подойдет. Как-то не готовились мы к гостям… Хм, вот что, я сейчас запрягу Машку, и мы скатаемся на рынок. Деньги есть, прикупим вам одежды, а то как оборванцы выглядите.
