Моя Оборона! Лихие 90-е (СИ) - Март Артём

Мы с Женей переглянулись. Я не стал ничего говорить в ответ. Женя тоже.

— Не раз, и не два проигрывался отец в карты, тем самым крупные проблемы доставлял нашей семье, — продолжала она. — Деду за него постоянно вступаться приходилось. А два месяца назад крепко они с дедушкой поругались, да так, что отец пропал, и я его с тех пор не видала даже. Даже не знаю, жив ли он. Слышала дедов с мамой разговор. Вроде снова тогда отец проигрался в карты.

— Соболезную, — обернувшись, сказал Женя.

— Да нет, не надо. Я не жалею о нем. У нас с отцом сложные были отношения. Тяжелые. Когда он ушел, мне даже как-то дышаться лучше стало.

— Все будет хорошо, Марина, — ответил я. — Не переживай.

Потом недолго ехали молча. Женя не выдержал духоты, но не стал открывать окошко, видя, что Марине вполне себе приятно ехать в нагретом салоне. Вместо этого он стал копаться на пассажирском переднем сидении и стягивать с себя армейский свой ватник. Когда закончил, протянул его назад, Марине.

— Кинь куда-нибудь на заднее, пожалуйста. А то жарковато.

Марина приняла верхнюю одежду молча. Я услышал, как она стала ее складывать, чтобы большой и пышный ватник занял сзади меньше места. А потом внезапно вскрикнула. Да так, что я выдал по тормозам и копейка, что ехала сзади, чуть не врезалась в багажник моей пятерки, но успела затормозить.

Женя обернулся к Марине. Я свернул на обочину и остановил машину.

— Что такое? — Тоже обернулся я.

— Там! Выпало из кармана! — белая как смерть Марина поджала ноги и указала вниз, Жене под сидение. — Закатилась!

— А! — угрюмый обычно Женя даже заулыбался. — Щас, без паники.

Он полез между сидений.

— Ну. Аккуратно. На рычаг передач не ложись. — Буркнул я.

— Ща-ща!

Женя протиснулся назад на целый корпус. Стал лазить руками по полику под ногами Марины.

— Достал, — сказал он немного натужно и полез обратно.

Потом как ни в чем не бывало показал нам обоим ручную гранату Ф1 в осколочной рубашке.

— Ты до сих пор с собой фенюшу носишь? — Спросил я буднично.

— Ага. Не расстаюсь. Без нее, если выйду из дома, то будто голый, — Жека обернулся. — Видать, выпала из бушлата.

Марина все это время сидела тихо, как мышка. Побледневшая, она испуганно смотрела на нас.

— А! Да не бойся, — поспешил я успокоить девушку. — Она у Жеки небоевая.

— Ага, — подтвердил он. — Так, на счастье. Я, когда в Авгане служил, гоняли мы по горам моджахедов. Ну и шел как-то у нас ближний бой. Очень ближний. Мы в одном ущелье сидим, душманы в другом. Идет, значит, перестрелка. Ну и тут бабах! Падает к нам с пацанами граната, прямо под ноги. Ну и вижу я, что отбросить уже не успею. Умирать, в общем, приготовился…

Слушая историю Жени, я тронулся и вклинился в остальной поток, поехал дальше. Женя обычно был довольно угрюмым и неразговорчивым человеком, если, конечно, не находился в нашей компании. Но вот, почему-то, когда рассказывал он эту историю с гранатой, становился таким, каким и был раньше, до войны: веселым, с блеском в глазах. Взгляд его даже как-то молодел, становился ему по возрасту.

Я знал, в чем дело. Напоминал ему этот случай о том, что он еще живой человек. Граната напоминала ему о жизни. Бросит он ее, эту гранату дома, только когда женится на Лерке, да родится у него сын Дима.

— … а она взяла, да и не взорвалась, — продолжал Женя. — Ну я ее с собой и прихватил. Оказалось, взрыватель был неисправный. Ну я гранату разрядил, вынул все взрывчатое вещество, а оболочку оставил. Ношу с собой теперь. На счастье.

— А, вот как… Ну… Тогда ладно, — ответила Марина несмело.

До телефонов-автоматов мы добрались, когда в запасе оставалось у нас еще минут пять. Женя спросил, что мы можем уже не успеть. Наверняка Кулым уехал уже на стрелку.

— Я помню номер дедушкиного сотового телефона, — сказала Марина. — Сумею ему дозвониться. Главное — предупредить.

Я завернул к старому зданьецу почты, что расположилось аккурат на въезде в очередные армавирские дворы. Когда увидел, кто стоит возле телефонов, шепнул Марине:

— Вниз. Прячься.

— Что⁈

— Под сиденье! Быстро!

Марина послушалась и легла на заднем. Я же не подал виду, что что-то произошло, а просто припарковал машину под стеной одного из домов.

— Ты чего? — Спокойно спросил Женя, поигрывая своей гранатой.

— Видишь вон тех? — Я кивнул. — Не пялься ты так. Заметят.

— Ну, вижу, — подтвердил Женя. — Те, что на бэхе?

— Да. Это у них я Марину увел.

У телефонных автоматов, что висели на стене почты, под бледно-желтыми защитными козырьками полукруглой формы, стояла уже знакомая мне БМВ. В ней сидели и о чем-то болтали те самые бандитские хари: худощавый Серега и здоровяк по имени Леня.

Оба зыркнули на нас, когда моя пятерка завернула и встала метрах в пятидесяти от них, но быстро потеряли к нам интерес. О чем-то разговаривая, они курили, переругались.

— Подождем. Может, уедут, — ответил с каменным лицом Женя.

— Нету времени ждать, — пискнула Марина с заднего сидения. Блин… Все пропало, кажется…

Первая мысль была о ПМе, который я отжал у худого, но потом прострелило досадой. Быстро вспомнил, что оставил его у Ефима, забыл второпях. Скоро соображая, я глянул на узкий грязный закуток, что остался между зданиями почты и хрущевкой. Быстро осмотрелся. Потом сказал:

— Жень, дай-ка мне твою гранату.

— Зачем? — Удивился Женя.

— Да не бойся. Ничего с ней не будет. Сейчас я расскажу, как мы поступим дальше. Да и еще, Жек. Одолжи мне свой шарф.

— Слушай, завязывай, а? — Вздохнул Серый. — Мне эта иностранщина на нервы действует, сил нет никаких.

— Че? — Удивился Лёня, — не нравится? Это ж эта, как ее… Уитни Хьюстон. Не смотрел? Телохранитель же. Отличный фильм! Хош, кассету дам?

В машине Уитни Хьюстон тянула свое And I will always love you.

— Нет, не хочу, — сжался на сиденье Серый. — Я вообще всю эту зарубежную херню не очень. А есть у тебя чего-нить нормальное? Ну я не знаю… Асмолов там или Березинский?

— Есть Майкл Джексон!

— Тьфу ты! — Сплюнул Серый сухо. — Ди иди ты со своим Майклом Джексоном!

— Ну ты чего? — Нахмурился Лёня. — Джексон вон какой популярный. И песни у него хорошие.

— Вот из-за таких, как ты, Леня, — Выпрямился на сиденье Серый и погрозил подельнику пальцем, — мы СССР и просрали. Наслушались вы иностранного дерьма, и давай свои джинсы носить, да страну разбазаривать.

— Да че ты? — Обиделся Леня. — Че, ты перегибаешь?..

— Да вот у меня уже где твои хьюстены, джексены и прочая попсовая параша! — Схватился за шею Серый.

— Ну ладно-ладно. Выключу сейчас.

— Здорово, мужики, — нагнулся к ним, в открытое окно, какой-то парень с лицом, замотанным шарфом по самый нос. — Ну че вы тут стоите?

Оба бандита, так увлеклись спором, что аж подпрыгнули, когда он появился.

— Мля! — Вскрикнул Серега.

— Мля, мужик! Ты че⁈ Попутал⁈ — Закричал ему Леня. — А ну, вали отсюда, пока жопу тебе пулями не начинил!

— Да че вы, мужики? — играючи спросил парень и добавил, — я ж только спросить хотел.

— Чего спросить? — Разозлился Серега и полез за пистолетом, но потом одернул руку, вспомнив, что ствола у него больше нет. — Вали давай!

— Я тебя щас прям тут пристрелю! — Разозлился Леня.

— Спросить, — сказал парень приглушенным через шарф голосом, — как голова, Серега? Болит еще?

Оба бандита замерли в изумлении. У Сереги даже ноги похолодели от услышанного.

— Че ты несешь? — Сглотнул он. — Какая голова?

— Твоя, — хмыкнул парень. — Или надо было тебе сильней ее пробить?

Бандиты в салоне вообще окоченели. Потом рванулись, норовя выбраться из машины.

— Ну-ну, тише, — сказал парень и достал из за пазухи гранату, вынул чеку, показал ее им, зажав рычаг запала взрывателя. — Давайте без резких движений, мужики.

— Ты че? Ты че мужик? — Испугался Серый.