Моя Оборона! Лихие 90-е (СИ) - Март Артём

Мы прошли вглубь скромной Ефимовой квартиры, которая, по планировке не отличалась от той, из которой я десять минут назад вызволил Марину: старые желтоватые обои в цветочек, замытый линолеум на полах. В единственной комнате цветной телевизор Горизонт крутил рекламу МММ. Марина тут же бросилась к телефону, который стоял на узенькой тумбе, в углу, рядом с телеком. Мы сели: я на диван, Ефим в деревянное с мягкой красной обивкой кресло.

— Симпатичная. — Все поглядывал на девушку Ефим, — где ты такую красотулю взял?

— Нашел, — шепнул я в ответ. Но это не моя подружка.

— А чья? — Улыбнулся Ефим.

— Потом расскажу.

— У тебя телефон не работает. — Раздосадовано посмотрела на нас Марина, держа в руках мертвую трубку аппарата.

— Да? — Удивился Ефим.

Он встал, взял трубку у Марины из рук. С умным видом прислушался.

— Ну… Да… Видать, забыл заплатить, — рассмеялся Ефим растерянно.

— Вот блин! Мне срочно нужно позвонить дедушке! — Марина всплеснула руками. — Срочно! Иначе…

Она недоговорила, потому что хлопнула дверь. В прихожей закопошились. Я понял, что это пришли Женя со Степанычем.

Ефим поспешили выглянуть. Я остался с Мариной. Услышал только, как они стали здороваться, как Ефим рассказал им про то, что я привел какую-то девушку. Спросил, не знают ли они ее. Марина, между тем, выглядела обеспокоенной и даже напуганной. Металась у телефона, словно бы не зная, куда себя деть.

Потом вошли остальные. Первым делом уставились на Марину, которой, понятное дело, в Ефимовой квартире не должно было быть.

— Привет, — поздоровался Женя, когда минуло пару мгновений неловкой паузы. — А мы знакомы?

Марина застыла, не зная, как реагировать.

— В общем, рассаживайтесь, — встал я, — сейчас я вам расскажу, что вообще тут у нас происходит. Чтобы все было ясно, четко и без недопониманий.

— Ты лучше скажи, — начал хрипловато Степаныч, потирая седой висок, — знаешь ли ты, чью внучку притащил к Ефиму в квартиру?

Глава 7

В квартире воцарилась гробовая тишина. Было слышно, как ходят настенные часы с кукушкой. Нахмурившись, я посмотрел на Степаныча. Тот уперся в меня взглядом своих выцветших, когда-то голубых глаз.

Марина затаила дыхание и бегала взглядом по всем, кто был в комнате. Слова Степаныча напугали ее не на шутку. Это было видно по легкой бледности на щеках девушки, по побелевшим губам и нервному взгляду.

— Так ли важно чью, Степаныч? — ответил я. — Если б ты увидел, как девчонку амбалы крутят, мимо бы прошел?

— Неразумно это, Витя, влазить в разборки авторитетов, — сказал Степаныч. — У нас и так проблем по горлышко, а теперь еще и она на нашу голову навязалась.

Женя бросил на Марину усталый почти безразличный взгляд. Ефим смотрел заинтересованно. Я не показал вида, что слова Степаныча произвели на меня впечатление.

— Какие еще разборки авторитетов? — спросил наконец Ефим.

— Перед нами стоит Марина Иосифовна Кулымова, — проговорил Степаныч безэмоционально. — Ее дед Марат Игоревич Кулымов по прозвищу Кулым. Он в Армавире еще с восьмидесятых годов ходит у братвы в почете. А отец ее — Иосиф Кулымов.

Кулымов? Знаю я эту фамилию. Знаю еще с прошлой моей жизни. Вспомнил я, что было тогда, в девяностые, связано с этой фамилией. Все газеты в ту зиму об этом писали, многие об этом судачили. Когда вспышка памяти прострелила мозг, я вдвойне убедился, что поступил сегодня правильно.

Смутно я припомнил ту историю, когда зимой девяносто третьего, одну девушку, внучку Армавирского авторитета, нашли в квартире мертвую. Тогда в следственном комитете постановили, что стала она жертвой конфликта между преступными группировками. А фамилия у нее и была Кулымова. Редкая, как услышишь — сразу вспоминается.

Все переглянулись. Марина опустила взгляд, ссутулила и обняла собственные плечи.

— А Иосиф Кулымов мразь и подонок, каких поискать, — продолжал Степаныч, совершенно не смущаясь Марины.

Сначала я подумал, что девушка обидится на такие слова Степаныча, но она только помрачнела. Казалось, все в комнате ждали, как же она ответит.

— Что ж, — грустно вздохнула Марина. — Соглашусь с вами. Но родителей, к сожалению, не выбирают. Вот и я не выбирала такого отца.

Степаныч, который сначала относился к девушке с явным холодом, казалось, даже едва улыбнулся ее словам. Посмотрел он теперь на Марину как-то теплее. А может быть, мне все это только показалось.

— А вы откуда меня знаете? — Решилась Марина спросить у Степаныча.

— Я здесь много кого знаю, девочка.

— Может в разборки авторитетов влезать и неразумно, — ответил я. — Но кто б из нас мимо прошел, если бы увидел, как мрази какие-то девчонку крутят?

— Тут сложновато будет пройти, — скрестил руки на груди и согласно кивнул Женя.

— И верно. Я бы не прошел, — Степаныч сцепил кисти толстых, но крепких своих рук спереди, на объемном животе. Потом уставился на девчонку. — Ну да что ж уже поделать? Уже влезли. Теперь нужно до конца дожимать. Как-то выкручиваться.

— Благо, если и влезли, то не глубоко, — сказал я. — Вернем девчонку деду, и дело с концом. Давай, — я обратился к Марине. — Давая я тебя прямо сейчас отвезу домой. Хочешь?

— Который час? — Спросила Девушка. — От тех бандитов я слышала, что их главный на стрелку с дедушкой собирается в половину четвертого.

— Три часа пятнадцать минут, — глянул Степаныч на свои командирские.

— Телефон! Телефон мне нужен! — Вскрикнула Марина. — Деду позвонить! Рассказать, что освободили уже меня!

— Я знаю, где тут телефон-автомат, — сказал Женя. — Совсем недалеко. Несколько минут на машине.

— Ну тогда давай, Марина, — глянул я на нее. — Поехали. Прокачу тебя до телефона, а потом и к Кулыму в гости завезу.

— Давай мы с тобой! — воскликнул Ефим. — Чего он один попрется? А? Мужики? Не отпустим же мы его одного?

— Всем ехать нельзя, — покачал Степаныч головой и обратил свое грубое лицо к Марине. — Кулым хоть и старый, но суровый мужик. За своих рвал в молодости, как надо. Может принять нас за братков, если поедем толпой.

— Я с собой только Женьку возьму, — я посмотрел на Корзуна. — Ну как, поедешь со мной? М-м?

— А почему б не поехать? — Пожал плечами Женя.

Тогда мы оставили Степаныча с Ефимом в квартире и втроем спустились к моей машине. Шли осторожно, чтобы ненароком не нарваться на этих двух утырков, у которых я увел девушку. Сели в машину, поехали.

— Тяжеловато быть внучкой авторитета, — спросил я, глядя на Марину через зеркало заднего вида.

— Да, как ни странно, в основном нет. — Ответила она. — Меня как-то дедовы дела никогда не касались.

— Значит, не каждый день тебя похищают, — хмыкнул Женя.

— Не-а. Это первый раз.

Выехав со двора, я по Жениному направлению, поехал вправо по относительно широкой двухполосной улице Жукова. Там нужно было еще раз свернуть вправо и совсем чуть-чуть проехать до почты, рядом с которой и можно было найти телефонные аппараты.

— А что у твоего деда за терки? И с кем? Знаешь? — спросил я по дороге.

— Не-а, — повторила Марина с точно такой же интонацией, как и в прошлый раз. — Говорю же, я от этого всего далека была. Если я как-то и соприкасалась со всей этой… мерзостью, то только через отца. Деда всегда пытался, чтобы мы с мамой жили как в нормальной семье. Чтобы не видели ничего, что нам видеть не полагается. Чтобы ни о чем таком не знали. Но папа эту дедову завесу удачно рассеивал.

— Рассеивал? — Посмотрел я на Марину через зеркало. Девушка спрятала глаза.

— Мне бы не очень хотелось вспоминать все это.

— Как скажешь, — с улыбкой ответил я.

С минуту ехали мы молча. Женя расстегнул армейский свой ватник, запарился, видать, но ничего не сказал. Я врубил печку посильнее. На улице холодало, а Марина-то была без верхней одежды.

— Играл он много, пил, маму бил, — вдруг заговорила она глуховатым голосом. — Считал, раз дед у нас был когда-то сильно связанный с преступным миром, то можно ему ходить перед всеми бесстрашным. Ну и находил проблем себе на голову.