Контрабандист Сталина. Книга 6 (СИ) - Москаленко Юрий "Мюн"

— Ну, вы же нам поможете? Будем ездить в командировки с вами, и зарабатывать — смотрит на меня. Видя моё «кислое» лицо. — Ну а часть Москва даст…я так думаю.

— Даст. Догонит и ещё раз как даст — вот же ещё одна напасть.

После состоялся консилиум врачей по поводу моего здоровья. Тут присутствовали и три китайца. Не сказать, что их приняли как равноправных, куда там, но сотрудничество потихоньку налаживалось. Слишком хорошо китайцы разбирались в травах, отварах, изготовления мазей и вывихах. А из-за постоянного дефицита лекарств, их то помощь была существенная.

— Ну-у… что я могу сказать — печально Бехтерев. — Опухоль прогрессирует. Пройдёт некоторое время и у тебя начнёт отказывать опорно-двигательная система и зрение. Ты принимаешь лекарства, которые я тебе прописал?

— Принимаю. Сколько у меня времени? — уточняю я.

— Трудно сказать. Может год, а может и пять. Может, всё-таки на гипноз согласитесь — опять начинает он разговор на счёт коррекции мозговой деятельности при помощи гипноза.

— Нет, с этим пока подождём — тут я боюсь. Может как-нибудь потом. А то мало ли что он узнает.

— Надо постоянно пить свежий отвар на основе полыни, китайского лимонника и других трав. Это замедлит рост опухоли. Даст время. Но не вылечит — старик Сюй по-английски. — Я буду готовить.

Дальше Бехтерев заспорил со старым китайцев о составе отваров. Для меня оказалось открытием, что и Бехтерев в этом тоже неплохо разбирается.

— Можно попробовать. Всё равно другого ничего и не остаётся — подвёл он итог.

Глава 8

Утром приехала пролётка от милиции со знакомым «дядей Степой».

— Здравствуй. Что случилось? — удивился я такому гостю.

— Ваши матросы вчера спекулировали на рынке. Потом напились и устроили драку. Местные их несильно помяли и ограбили. Сейчас абсолютно голые у нас в отделении — несколько смутился милиционер.

С местными милиционерами у меня давно договорённость. Они смотрят «сквозь пальцы» на продажу ширпотреба моряками на рынке. Всё равно тут им купить особо нечего. Местных «жёстко предупредили», да они уже и сами разобрались. Ну, может быть кто-то из моих и сменяет пару золотых или серебряных монет, не вижу в этом проблем. Большей частью члены моих экипажей тратят русские деньги на девок, вино и еду. Причем часто своими большими заказами, как мне доложили, повергая местных поваров в шок.

Милиционеру Степану за то, что приехал и предупредил, подарил французскую синюю кепку. Как раз ему под форму. Едем в отделение целой толпой.

— А неплохо погуляли — а самого разбирает смех. В камере наблюдаю троих субчиков с побитыми рожами. Один француз и два фламандца, пытаются прикрыться кусками мешковины. Сердобольные милиционеры, хоть что-то им дали. Молодцы местные. Калечить «таких спонсоров» не стали, в отличие от Германии.

— Забирай своих типчиков — поворачиваюсь к Франсуа и вахтенному с принесённой одеждой. — Штраф в установленном условии контракта.

Сам я с Потоцким и Андреем направляюсь в банк. После мы посетили формирующийся эшелон в Москву. Сам я в этот раз не поеду. Всё будет на Александре Александровиче и Андрее. Поэтому, приходиться постоянно, что-то корректировать с Потоцким. Как, например, с Поликарповым. Попросил что его забрали в Москву, а мне подготовить список и дела других авиаконструкторов.

Дальше, наконец, дошла очередь и до моего отряда. Всем выдал австрийские офицерские штаны и полевые серые кепи (Feldkappe), образца 1908 года. Распределил пятнадцать пистолетов Roth-Steyr M1907 с сотней патронов, но забрал пять стареньких наганов и пару «Астр». Не знаю что меня «кольнуло», но в последний момент выдал пару пулеметов Льюиса, с дополнительными дисками и патронами…

Пришёл мой пароход из Ростова, гружённый пиломатериалами. Гружённый до самого верха, из-за этого напоминал мне плавучую вязанку дров.

Заодно привёз и пятьдесят одного «врага народа». Семнадцать мужчин, остальные женщины. Все кроме одного поедут в Африку. Мужа Ламановой сразу отделили и предоставили отдельную каюту. Пусть пока отдохнёт, потом пообщаемся.

Пообщался с капитаном. Поставил задачу сходить в Триполи Ливана и передать пиломатериалы Акиль Аббасу. Так же передать ему семь драгоценных кинжалов. Отвезти и передать письмо, получить ответ. Передать и двух пацанов. Назад должен привести разные нитки и апельсины, которые сейчас в Ливане чуть ли не бесплатно…

— Ну, наконец-то всё это закончилось — я нахожусь на корме парохода, и смотрю на уменьшающийся берег и город Керчь. В руках у меня тёплая кружка с отваром трав от старого китайца, который плывёт с нами. После приёма этих отваров и настоек, я обычно пару часа нахожусь в небольшой прострации. Но, а потом, вроде, как и ничего…легче.

Вспоминаю прошлые дни и пытаюсь решить, на кого из подчинённых в следующий раз возложить погрузку-разгрузку пароходов. Попортили мне тут нервы. Одна погрузка угля и соли в Мариуполи, чего только стоили. И всем всё дай. У меня же не бездонные корабли…

— Да Александр Александрович, не только мне досталось — вспоминаю, как Потоцкого «буквально разрывали» начальники всех мастей. Как он кричал на охрану, чтобы никого к эшелону не подпускали, а сам прятаться от просящих со всей округи. И его мольбы ко мне привести в следующий раз как можно больше. И мои едкие замечания, а чем он расплачиваться будет?

Отлежавшись после приёма отвара, взялся за русскую прессу. Тут Потоцкий исполняет договорённость строго. Я получаю от последнего купленного до следующего номера.

Очень меня заинтересовало описание закончившего буквально накануне Шестого конгресса Коминтерна в Москве. Он проходил с 17 июля по 1 сентября 1928 года. Конгресс главной опасностью провозгласил две силы: фашизм и социал-демократия. Провозгласили и новый тезис социал-фашизм, против которого выступил П. Тольятти.

Депутаты съезда охарактеризовали обострения всех противоречий капитализма, характеризующегося надвигающимся мировым кризисом и нарастанием классовой борьбы и беспорядками в колониях.

Ну и кто нам там раньше врал, что коммунисты не до оценивали Национал- социалистические партии? И что они не знали о скором экономическом кризисе?

После всех коммунистических революция и безобразий в Европе, местная буржуазия ответила созданием национал-демократическими и социал-демократическими партиями. Национальные партии никак не устраивали закулисных хозяев мира. В пику им мировые англо-сионистские круги ответили национал-социалистическими и коммунистическими партиями. Сейчас же коммунисты уже почти исчерпали свои силы. На смену им идут фашисты. И те и другие, должны были нарушить существующие границы государств и установившийся миропорядок.

Может и ошибаюсь, но я почти уверен, что мы абсолютно не знаем изнанки ни Первой, ни Второй мировой войны. На мой взгляд, она преследовала основные четыре вещи: 1) Перенести в США и Англию и закрепить их мировое лидерство англо-сионистского капитала.2)Перемещение материальных ценностей в США и перераспределение колоний и прибылей с них. 3) Разрушение Европы, как центра цивилизации и конкурента. 4) Закрепощение свободных людей, путем разрушения их хозяйств и предприятий.

Сейчас же Сталин «обрушился» на национал-коммунистов, и провозгласил борьбу с местным мещанством. Раскритиковал теории Шумского, даже ввёл термин шумскизм. Не стал, правда, что уже хорошо, скатываться в левый радикализм, но призвал к единению. Провозгласил ответственность местных руководителей за неисполнения принятых решений и директив из Москвы. В той истории Сталин уже начал борьбу с «правыми», а сейчас похоже переключился на местных «коммунистических князей».

Ого! Вот это мой «камешек» вовремя подсунутый подколесо партийной телеги верхушки свернул государственную политику СССР чуть в другую сторону.

Следующий закон тоже так ничего — «О строгом учете поголовья скота и домашней птицы. Для контроля будут созданы народные комиссии». Читал — читал. Отложил. Потом ещё раз перечитал, но так и не понял сути принятого закона. Местным руководителям предписывалось выполнять повышенные планы и в тоже время строго следить, чтобы не уменьшалось поголовье крупного скота. И как они собираются это совместно осуществить? Ну, наверное, придётся строить зверокомплексы и птицефабрики. Но вот в законе об этом, нет ни слова. Странный закон.