Андрей Бондаренко - Клоуны и Шекспир
– А, что у нас с Россией? – с аппетитом обгладывая куриное бедро, заинтересовался Лёнька. – Может, туда рванём?
– В Россию? Стоит ли? – тут же поскучнел Даниленко. – Там, по исторически-математическим расчётам, Иван Грозный нынче властвует…. Оно тебе надо? В безжалостные опричники, Лёньчик, решил податься? Извини, но ничего не получится. Почему – не получится? Потому. Душа у тебя, мой упитанный друг, больно, уж, белая и пушистая. Враз расколят. А потом и на кол посадят – и тебя, да и Душу твою рядышком. Типа – в назиданье прочим добросердечным простофилям. Как в том твоём давнем стихотворении. Сейчас зачту.
– Зачти, только истошно орать не надо. Тихонечко так зачти, аккуратно. Договорились?
– Постараюсь…
Вопль!!! Мало ли что – бывает в серьёзном море?
Легенд – без счёта…. По местам – стоять!
Кто-то сказал, что море – сплошное горе?
Матку матери его – за это – разорвать…
Море. Холодное и лицемерное немного.
Лицемерное? На эстетику – наплевать.
Мы едем – мочить маленьких беленьких котиков.
Маленьких и нежных – твою мать…
Предлагается – всем спирту – выпить?
Чтобы сподручней было – убивать?
Я, понятное дело, выпью.
А потом – за борт спрыгну.
Извините, мою мать…
Вопль!!! Как же это холодно…
Рука, протянутая над бортом.
Всё это хорошо. И даже – здорово.
Но я не склонен – гоняться за рекордами.
Холодным утром.
Не могу, извиняйте.
Ладонь, внезапно обледеневшая, сминается.
В голове поёт дурацкая – «Здравница»…
Ноги отнимаются…
Будешь, тварь, котиков мочить?
Извини, атаман, не буду.
Твой выбор, брат.
Ноги отнимаются?
Добейте – паскуду…
Холод. Удар. Боль.
Вопль!!!!!
Какие слова – перед лютой смертью – пробежали в моей глупой голове?
Её звали – Ольга Гущина.
Девочка из Десятого «А».
Ради неё я готов на всё.
Через века и слова…
– Кстати, а кто это такая – «Ольга Гущина»? Мы же с тобой одну школу заканчивали…. Почему я её не помню?
– Просто собирательный образ. Ну, как образ Уленшпигеля, – засмущался Макаров. – Светленькая такая, стройная, тихая, нежная, мечтательная, обязательно – с серыми глазами. Цвета родниковой воды в сосновом столетнем бору…. Так, чего там – с Россией-матушкой?
– Да, не знаю я толком, – вздохнув, признался Тиль. – Отрывочные такие сведенья. Причём, общего порядка. Мол, на юго-востоке раскинулась огромная страна – «Гадарика», богатая на ценные меха, мёд и светловолосых красивых женщин. В давние времена туда регулярно ходили в набеги и всегда возвращались с богатой добычей. А нынче – не ходят.
– Почему?
– Не знаю. То ли викинги измельчали. То ли русичи, наоборот, возмужали и заматерели…
– Наши планы на обозримое Будущее?
– Во Фландрию, братец, надо перебираться. Как-никак, я нынче являюсь – «Уленшпигелем». Так сказать (согласно нетленному произведению Шарля де Костера), бессмертным духом многострадальной и прекрасной Фландрии…. Наши с тобой, дружок мой Ламме, славные похождения даже в толстых книжках подробно описаны. Одну из них я видел собственными глазами в доме конунга Хальвдана. Называется – «Занимательное сочинение о плуте Тиле, родившемуся в земле Брауншвейг, о том, как сложилась жизнь его…»[21]. Стрёмная и интересная, надо признать, книженция. Причём, с картинками. Там и я изображён, то есть, Тиль Уленшпигель. И ты, то бишь, Ламме Гудзак.
– И, что? – заинтересовался Лёнька. – Похожи мы на…э-э-э, на легендарных народных героев?
– Очень даже. Конечно, не один в один, но достаточно.
– Как такое может быть?
– Получается, что может, – покачал головой Даниленко. – Палыч мне как-то втулял, что все Параллельные Миры – каким-то неведомым и мистическим образом – связаны между собой. Мол, многие люди, проживающие в конкретном Мире, имеют «двойников» во всех других Мирах. Не то, чтобы стопроцентных «двойников», но, всё же.…Вот, взять, к примеру, Сигне и Светлану. Внешне они очень похожи друг на дружку – лицами, фигурами, сексуальным темпераментом, в конце-то концов…
– Ого! Даже до этого дошло?
– Иди, Лёньчик, к чертям свинячим. Моралист хренов. Плесни-ка ещё бражки. Мерси, благодарствую…. На чём, извини, я остановился?
– Мол, между тутошней Сигне и тамошней Светкой наблюдается много общего.
– Вот, именно! Много общего, но не абсолютно всё.
– Цвет волос разный? – лениво зевнув, предположил Макаров. – Одна жгучая брюнетка, а другая, наоборот, рыжая?
– Я же тебе, охламону забывчивому, уже говорил, что Светлана – на самом деле – является тёмно-русой.
– А прекрасная норвежская наяда?
– Рыженькая во всех местах, – плотоядно оскалился Тиль. – Проверено.…Различия заключаются совсем в другом. Светлана, она чопорная, мнительная и тщеславная. А Сигне – добрая, искренняя и открытая…. Кстати, теория «двойников» и тебе, толстопузому пижону, должна быть интересна.
– Почему это?
– Потому это. Получается, что в данном Мире живёт девушка, очень похожая на твою мадам Натали. Возможно, в улучшенном варианте. Где конкретно она живёт? Не знаю. Поэтому надо не на месте сиднем сидеть, а побольше путешествовать.
– Учту, понятное дело, – пообещал Лёнька, после чего ехидно прищурился: – Что теперь будет с доверчивой рыжеволосой красавицей? Какова её женская доля? Типа – поматросил и бросил?
– Ничего подобного! – возмутился приятель. – За кого ты меня принимаешь? За последнего негодяя? Мы с Сигне уже обо всём договорились…. Она пока останется здесь. Я же во Фландрии осмотрюсь, обживусь, найду подходящее местечко для семейного гнёздышка. Потом вернусь в Тромсё. Обвенчаемся. Хоть по католическому обряду. Хоть по языческому. Можно и по обоим. Типа – для пущей крепости брачных уз. А после этого и во Фландрию переселимся, на ПМЖ. Вот, они какие – тактические и стратегические планы…. Любовь богаче делом, чем словами. Не украшеньем – сущностью гордится[22]…
– Почему ты не хочешь сразу взять норвежскую зазнобу с собой? То есть, сперва сочетаться законным браком, а потом отбыть во Фландрию?
– Ты, Лёньчик, окончательно сошёл с ума. Сейчас во Фландрии неспокойно. Король Филипп собирается назначить своим Наместником в Нидерландах кровавого герцога Альбу. Так что, сам, братец, должен понимать.
– Я всё понимаю, – заверил Макаров. – Только, вот, если вспомнить школьный курс истории Средних веков…. Восстание гёзов[23], то есть, полномасштабная война за независимость Нидерландов длилась лет пять-шесть. Значит, ты готов расстаться с Сигне на такой долгий срок?
– Не готов, – тяжело вздохнув, признался Тиль. – Попытаемся форсировать события. То бишь, ускорить ход Истории. Видишь ли, у меня созрел один план – авантюрный, ясный пень, но дельный и конкретный. Вернее, пока только дозревает. Надо парочку деталей окончательно доработать…
Минуло – с момента «переноса» – почти полторы недели.
Наступило утро. Громко хлопнула входная дверь – это Серёга, как и всегда, усвистал куда-то по неведомым важным делам.
Поворочавшись минут пять-семь, Макаров понял, что уснуть уже не удастся.
Он, тихонько бормоча в адрес беспокойного приятеля нелицеприятные ругательства, поднялся со спальной скамьи, оделся, вышел во внутренний дворик, посетил туалет и умылся.
Вернувшись в кузню, Лёнька сделал лёгкую зарядку – приседанья, наклоны, махи руками-ногами, подъёмы-отжимания старенькой наковальни, весившей килограмм пятьдесят пять.
После этого пришло время завтрака – большой кусок холодной варёной говядины, ржаной хлеб (с лёгким ароматом сосновой коры), жареная треска, маринованная селёдка. Напиток? Глупый вопрос. Конечно же, местная бражка. Ну, не воду же колодезную пить?
В дверь громко и настойчиво постучали.
– Войдите! – разрешил Макаров. – Не заперто…
Тоненько проскрипело, из-за дверного полотна высунулась веснушчатая мальчишеская мордашка.
– Меня дяденька Уленшпигель прислал, – смущённо шмыгнув носом, сообщил пацан.
– Чего замолчал? Продолжай.
– А дадите медную монетку?
– Лови! Ну?
– Велено передать, что пришли голландские купеческие корабли. Встали за Рыбным причалом.
– Понял, спасибо.
Мальчишка убежал, хлопнула дверь.
– Что же, придётся сегодняшние заказы отложить, – довольно хмыкнул Лёнька. – Объявляется выходной день. Да и свежим воздухом не мешает подышать. Уже, почитай, четверо суток на улицу не выходил…
Подумав с минуту, Макаров решил слегка приодеться – приход первого торгового каравана, как-никак. По местным понятиям – самый натуральный праздник.
Широко распахнув створки одёжного шкафа, он принялся рассуждать вслух:
– Рубаху, понятное дело, возьму новую. Вот, эту – светло-сиреневую, с костяными пуговицами. Сюртук? Серёгин надену, он гораздо нарядней моего. На пузе, блин, не застёгивается. Да и Бог с ним, пойду нараспашку. Башмаки…. Ну, их к великому Одину! Не умеют в средневековой Норвегии тачать приличные башмаки. Хрень сплошная получается – жёсткая, неудобная и мозолеопасная до жути. Сапоги кожаные напялю, портянки предварительно навернув. А штаны всего одни, причём, с квадратной заплаткой на левом колене. Ничего, увы, не попишешь…. Ножны с кинжалом, понятное дело, прицеплю на пояс. Без этого нельзя. Типа – не солидно. Могут принять за горького и запойного пьяницу. Мол, пропил, в хмельном угаре находясь…
