Андрей Валентинов - Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы
– Дядя Тэд, а… Зеркало? – решился Чиф. – Вы его смотрели?
– Угу, – кивнул американец. – Тут у нас с господином Чжао вышли разногласия…
«Неужели?» – хотел спросить Косухин, но сдержался.
– Мне кажется, что это все же не Зеркало Пачанга. Слишком просто оно выглядит, ни надписей, ни украшений. В средневековье любые священные артефакты оформляли очень пышно…
– Совершенно верно, коллега! – господин Чжао наставительно поднял палец вверх. – В средневековье! Зеркало старше, поэтому никто не решился украшать или как-то обрабатывать его. Это же реликвия!
Валюженич пожал плечами, нисколько не убежденный.
– А это… Зеркало… Оно как-то действует? – поинтересовался Косухин. В ответ раздался дружный хохот – на этот раз ученые оказались вполне солидарны.
– Это обычный камень, – отсмеявшись, пояснил дядя Тэд. – Довольно редкий в этих местах, но встречающийся в Индии. Оттуда его, похоже, и привезли.
– А след руки? – не выдержал Чиф. – Он похож на тот, что на входной двери…
– Совершенно верно, – кивнул господин Чжао. – Но, если вы заметили, господин Хо, на Зеркале имеются лишь следы кончиков пальцев. В этом есть смысл. След ладони на двери – настоящий замок, а на зеркале – символический. Монахи поясняют его так: человек может коснуться тайны лишь кончиками пальцев, полностью она недоступна…
– Но мы проверили, – подхватил археолог. – Я держал свою руку ровно три минуты, господин Чжао – все пять…
– Четыре с половиной, – поправил фольклорист. – Исключительно для очистки совести. И вообще, Зеркало Пачанга даже в мифах не открывается грешным людям. Впрочем, если вы, господин Хо, желаете лично попытаться…
Чиф не стал спорить. Подождав, покуда Валюженич вновь займется своей нелегкой работой, он незаметно отошел в дальний угол и стал у черного камня. Всем в подземелье было теперь не до него. Археолог расставлял аппаратуру, бойцы двигали фонари, а господин Чжао сварливым голосом подавал советы. Убедившись, что на него не смотрят, Косухин провел рукой по гладкой поверхности Зеркала, нащупал углубления и быстро приложил ладонь. Ничего не случилось, камень оставался темным и немым. Косухин, облегченно вздохнув, уже хотел убрать руку, как внезапно почувствовал тепло. Камень нагрелся, в кончики пальцев, казалось, вонзились сотни маленьких иголок. Боли не было, напротив, Чиф ощутил прилив бодрости и силы. И тут из-под пальцев начали медленно проступать небольшие синие пятнышки…
Косухин оторвал руку от Зеркала и быстро оглянулся. Похоже, никто не заметил. Он отвернулся, стараясь не глядеть на вновь ставший черным камень. «…Теплым он стал под рукой, и синева рождалась от тепла…». Рука пришельца с далекой Тускулы, открывшая путь в подземелье, оживила Зеркало…
Чиф выбрался наружу, с наслаждением вдохнув свежий весенний воздух. Ну почему получается именно так? Отправляясь на Землю, он думал устанавливать связи с подпольем, собирать информацию, исследовать странную – страшную! – политическую систему, существующую на родине предков. А пришлось столкнуться вначале с тайной могилы на Донском, с краснолицым Волковым, теперь еще и с этим… Что он расскажет дома? Бен открыл тайну Института в Теплом Стане, Лу пытается понять психологию тех, кто стал жертвой сталинской мясорубки, а чем занимается он?
Захотелось немедленно оказаться дома. Там – привычные дела. Отец проводит испытания новой техники, Центральный Комитет соцпартии готовится к избирательной компании, боевые ребята из Совета Генерации планируют устройство первого постоянного поселка в Долине Больших Ветров… Все просто и понятно, а если и встречаются тайны, то научные, вполне объяснимые с точки зрения здравого смысла: пространственная связь, ауэрит Кента, термоядерный синтез, молекулярное копирование. Все ясно, разумно и привычно. Он – тускуланец. Бен, наверно, прав…
До ночи Косухин просидел в лагере, без возражений одобряя все распоряжение товарища Лю, готовившего отряд к завтрашнему походу. Да, пора уходить. Он вернется в Столицу, заберет Бена и Лу и отправится домой. Тайна останется тайной, Агасфер будет по-прежнему непобедим, и все пойдет своим чередом…
Уже в полной темноте вернулся Валюженич и Чжао. Ученые выглядели довольными и усталыми. Тэд сообщил, что все задуманное выполнено, и теперь дело за их недоверчивыми коллегами. Фотографии и записи позволят разгромить скептиков в пух и прах.
…Все давно заснули, над Пачангом взошла тонкая молодая луна, а Чиф все еще не мог решиться. Завтра утром они уйдут, и уже никогда не смогут узнать… Он шел за сотни километров ради того, чтобы получить ответ. Отвечать оказалось некому, но есть еще странное Зеркало в подземелье. Если он, Косухин, не рискнет, то станет просто дезертиром. Ведь чтобы помочь ему, погибли люди, готовые идти за «товарищем Хо» даже в ад… На душе было муторно, но Косухин заставил себя встать. Он пойдет, а там – будь, что будет!..
Чиф разбудил товарища Лю, приказав никого не выпускать из лагеря. Встревоженный разведчик предложил пойти вдвоем, но Косухин повторил приказ. Лю Вэйцзян подчинился, хотя и без всякой охоты. Чиф взял фонарь и быстро пошел по улице, ведущей к развалинам дворца.
Уходя, Валюженич и Чжао позаботились надежно укрыть тайник, но повернуть каменный «лотос» не составило труда. Сложнее оказалось в подземелье. Камень, служивший стопором, оказался сдвинут далеко в сторону, но Чиф решил рискнуть, будучи почему-то уверен, что выберется из западни. Ладонь легла на камень, послышалось легкое гудение… Он шагнул вниз по лестнице, тут же услыхав, как за спиною захлопнулась «дверь».
Косухин не включал фонаря, но, к своему удивлению, заметил, что в подземелье не так уж и темно. Свет шел откуда-то сверху, Чиф поднял взгляд – и ахнул. Светилась фреска. Потолок словно стал небом, глубоким, бездонным. Живой, теплый блеск золота, алый неровный огонь, клубящаяся чернота… Как же они не заметили этого раньше? Или все дело в том, что тогда он, Косухин, был не один?
Чиф бросил взгляд на кипение кровавых облаков, закрывающих золотое небо, глубоко вздохнул и прикоснулся рукой к следам на черном камне.
Глава 10. Смятение праведного
По пальцам струилось тепло, легко покалывали невидимые иголочки. Косухину показалось, что он ощущает еле заметную вибрацию, идущую откуда-то из самой глубины монолита. И вот под рукой начала проступать синева – сначала небольшие пятнышки, затем широкий ореол вокруг ладони. Чернота исчезла, сменяясь густой лазурью, потом поверхность начала бледнеть, наконец, стала матовой, засветилась. Чиф уже хотел отдернуть руку, но решил выждать. И не ошибся: бледная пелена лопнула, пошла клочьями. Перед ним было Зеркало – огромное, в полный рост, и в этом Зеркале отражался он сам.
Вид оказался не слишком героическим. Не отрывая руки, Косухин поправил сбившееся на сторону кепи, одернул ремень и подмигнул. Изображение ответило, и Чиф окончательно успокоился. Остроумная выдумка! И вдруг он заметил, что Зеркало отражает только его самого. А вот остальное…
…За спиною у Чифа была полутьма подземелья, в Зеркале же отражался день. Чиф-отражение стоял на каком-то каменистом склоне рядом с тропинкой, уводившей куда-то за край…
Косухин отдернул руку. Ничего не изменилось, отражение в точности повторило его жест. Отступив на шаг, Чиф осторожно присел на пол. И тут ему показалось, что изображение подмигнуло. Косухин чуть было не вскочил, но сдержался. В конце концов, всякое возможно. Надо посидеть, успокоиться…
– Это правильно!
Слова прозвучали внезапно. Только через несколько секунд Чиф сообразил: говорило отражение. Губы двойника двигались беззвучно, но смысл сказанного мгновенно отпечатывался в сознании. Косухин помотал головой. Это уже не Зеркало, такое называется иначе…
– Это можно назвать и Дверью, – согласился Чиф-отражение. – Но сейчас ты смотришь в Зеркало. Впечатляет?
Похоже, двойник не прочь пошутить. Косухин вздохнул:
– Весьма…
Он произнес это вслух. Голос странно прозвучал под низкими каменными сводами.
– Ну что, адаптацию закончили? Только не спрашивай, отчего у меня день, а у тебя – ночь.
– Если б у тебя была ночь, я бы ничего не увидел, – заставил себя улыбнуться Косухин. – А насчет местности?
– Эту тропинку видел твой отец, когда побывал здесь…
Чиф замер. Такого он не ожидал.
– С кем… С кем я говорю?
Чиф-отражение удивленно поднял брови:
– А ты как думаешь? В качестве подсказки – это все-таки Зеркало…
Косухин взглянул на двойника, похоже, весьма довольного происходящим. Зеркало… Оно отражает… Оно усиливает отражение…
– Я… я говорю с самим собой?
– А зеркало помогает найти правильный ответ, – кивнул двойник. – Впрочем, если хочешь, могу назваться любым мифологическим персонажем. У вас как, на Тускуле, с народными суевериями?
