Сергей Соболев - Скриптер
— Вот как? И даже медиков вызвали?
— Медик у них свой имеется… посольского вызвали!
— И тот уже ничем не мог помочь?
— Как и бригада «скорой», которую вызвали с опозданием.
— «Скорую» вызвали, чтобы зафиксировать факт смерти… это понятно.
— Из-за чего произошло несчастье, из-за его ли невнимательности, или из-за несоблюдения элементарных норм безопасности, партнеры и руководство прихода не сообщают. Во всяком случае, таковы предоставленные нашим официальным властям сведения — на данный момент.
— Экспертиза будет делаться? Мы будем настаивать на вскрытии и прочих судебно-медицинских процедурах?
— Нет, не будем, — после паузы сказал Хранитель. — Уже дано «добро» на то, чтобы тело Хаггинса доставили в аэропорт Чкаловский…
— Но… почему? Ведь тело этого аквалонца — важнейшая улика! Я думаю, вы понимаете, о чем я…
— Дипломатия, Павел Алексеевич, штука тонкая. Состоялся размен. Мы люди не злые, — Хранитель усмехнулся, — но память у нас хорошая…
— Размен? Могу я узнать, о чем речь?
— Расследование по делу, известному как «Грозовое ралли» — прекращено. Аквалонцы отозвали свое заявление. Соответственно, иезуит Кваттрочи лишается своих всеобъемлющих полномочий. Полагаю, он и приехавшие с ним ватиканские служащие сегодня же покинут нашу страну.
— А мы? Неужели никто не ответит за эту подлую попытку фактически уничтожить всех нас?!
— Как говорил мудрец Кохелет, известный также, как Экклезиаст, «всему свое время… время говорить, и время молчать… время миру, и время войне»… Павел Алексеевич, вы уже слышали о некоторыхпроявившихся предсказаниях? Касательно Рима и аквалонцев?
— Как раз перед поездкой к вам, Михаил Андреевич, разговаривал на эту тему с нашими экспертами.
— Что скажете?
— Это явные недвусмысленные маркеры!
— Начнем с предсказания по Риму.
Павел Алексеевич достал из внутреннего кармана пиджака сложенный пополам листок. Это был распечатанный перевод статьи в утреннем –
экстренном — выпуске ведущей итальянской газеты La Repubblica. Название передовицы — ПАНИКА В РИМЕ! — набрано аршинными буквами…
Найдя глазами нужным фрагмент, стал читать ровным бесстрастным голосом:
«Еще в 1915 году известный сейсмолог Раффаэле Бенданди предсказал, что 11 мая нынешнего года древний город Рим ожидает страшное, разрушительное землетрясение. И сегодня об этом забытом его пророчестве вспомнили многочисленные жители и гости столицы Италии… Еще вечером девятого мая в итальянской столице начался панический исход жителей — они боятся пророчества Бенданди…»
— А ведь еще пару суток назад никто не знал этого… как его там… Бенданди? Не так ли, Павел Алексеевич?
— Теперь в Риме, да и во всей Италии его хорошо знают, — Павел Алексеевич усмехнулся краешком губ. — Так что меня не удивляет, что миссия Ватикана так спешно свернула свою работу…
— «Апостолов» можно заподозрить в чем угодно, только не в глупости. За час до нашей встречи, Павел Алексеевич, пришло сообщение, что ваша международная лицензия редактора вновь объявлена действующей … Что по «аквалонцам»?
— Всплыли, проявившись в десятках копий и комментариев, обсуждаемые теперь уже широко целый ряд предсказаний. В частности, найдены в архивах считавшиеся утерянными записи францисканского монаха Раньо Неро…
— Он же, по-немецки, Schwarze Spinne, он же — Черный паук… И что пишет в своих записях… тех, что обнаружены исследователями… сей предсказатель, известный нечеловеческой точностью своих прогнозов?
— Расшифровка записей указывает на большую вероятность сильных социальных потрясений уже этим летом в Лондоне… Возможны народные бунты, массовые беспорядки, даже погромы с человеческими жертвами. Неблагоприятные прогнозы также по ситуации в Нью-Йорке и в других аквалонских городах.
— Ну что ж, это любопытные предсказания. И, должно быть, будут истолкованы, как серьезные предупреждения… А вот и тот, кого мы ждем!..
Через открытые охраной ворота на объект въехал микроавтобус с тонированными стеклами. Водитель остановился по корме у припаркованного возле входа джипа. Первым из салона показался глава Спецотдела Левашов. Затем выбрался незнакомый Редактору мужчина в штатском (судя по всему, тоже спецслужбист). А вот когда Павел Алексеевич увидел того, кто показался из салона вслед за этими двумя, он — ахнул.
То был ни кто иной, как Сотник!..
Он едва совладал с собой, чтобы не броситься к нему, чтобы не засыпать его градом вопросов!..
Тот, что в штатском — мужчина лет сорока пяти с твердым лицом — вытянулся перед Авакумовым.
— Капитан госбезопасности Сотник доставлен на объект по вашему приказанию, — отчеканил он, глядя в глаза Хранителю. — Первичное медицинское освидетельствование не выявило серьезных отклонений в плане здоровья. Начальник управления «В» Федеральной службы безопасности генерал-майор…
— Благодарю вас, генерал! — Авакумов протянул ему ладонь. — Отличная работа! Отметьте всех ваших людей, кто участвовал в спецоперации!..
«Эфэсбэшник сказал — «капитан Сотник»… — отметил про себя Павел Алексеевич. — Был в звании старшего лейтенанта…»
Но он не стал уточнять, присвоили ли новое звание этому человеку за минувшие сутки с небольшим, или связанные с редакционной правкой изменения коснулись этого человека более существенно, глубинно… Если эти люди захотят, они сами поделятся информацией. А не захотят, так и спрашивать бесполезно — у них ведь имеются свои тайны.
Сотник одет в новенький камуфляж и армейскую кепи. Он выглядит целехоньким, невредимым… Разве что черты лица его несколько обострились в сравнении с тем, каким оно запомнилось Редактору.
Авакумов, опираясь на палочку, обошел стоящего на вытяжку молодого плечистого мужчину в камуфляже без знаков отличия. Остановился; некоторое время вглядывался в глаза этого человека. Затем глуховатым голосом сказал:
— Здравствуйте, Валерий Викторович!
— Здравия желаю! — отчеканил тот.
— Вижу… вы меня не признали?
Сотрудник несколько секунд разглядывал стоящего напротив его пожилого мужчину. Затем, качнув головой, сказал:
— Нет, не узнаю… А разве мы знакомы?
Авакумов кивнул в сторону стоящего справа от него Редактора.
— Этого человека вы тоже не узнаете?
Теперь уже Павел Алексеевич ощутил на себе пристальный взгляд спецназовца.
— Никак нет. Не думаю, чтобы мы где-то встречались.
— У вас такая хорошая память?
— Так точно… на память не жалуюсь.
Авакумов посмотрел на генерала в штатском.
— Итак, где и при каких условиях был обнаружен товарищ Сотник?
— В начале шестого утра девятого мая! В штольне подземной выработки в предгорьях близ Баксана!
— Там, где и в прошлый раз?
— Так точно.
«Значит, Сотник вышел в том же месте, где он «пропал» в первый раз, а именно, двадцать восьмого апреля… — отметил про себя Павел Алексеевич. — Хорошо, что это местомониторили … Но почему он вышел один? Где Логинов?!»
Он решил пока воздержаться от расспросов; тем более, что нити разговора держал в своих руках старший по возрасту и авторитету человек.
— Товарищ Сотник, расскажите коротко, что с вами случилось. И как так оказалось, что вы… гм… потерялис ь?!
Спецслужбист покосился на своего начальника. Но не на Левашова — которого он, похоже, тоже не узнавал, а на главу департамента «В» ФСБ, с которым они сюда приехали прямо из военного аэропорта Чкаловский, куда, соответственно, были доставлены спецрейсом из Нальчика.
— Отвечайте на заданный вопрос, — сказал генерал.
— Мы работали по разведке и разминированию верхних штолен весь день двадцать шестого апреля. На ночь вышли оттуда…. Держали оцепление, часть сотрудников ночевала в палатках. Ранним утром двадцать седьмого апреля продолжили свою работу. Я, как замкомандира спецгруппы, получил приказ на доразведку боковой наклонной штольни. Со мной отправились семеро бойцов.
— И что произошло?
— В какой-то момент я потерял сознание…
— Может, вы были ранены?
— Нет.
— А может, вас контузило при взрыве мины или гранаты?
— И этого не было… — Сотник задумчиво потеребил подбородок, затем, спохватившись, вновь вытянулся. — Я не знаю, что ответить… Ничего не помню… никаких воспоминаний!
— То есть? Вы пробыли невесть где столько времени… И ничего не помните?!
— Так точно, — выдавил из себя спецслужбист. — Как обрезало…
— У Сотника — локальная амнезия, — подал реплику Левашов. — Он помнит лишь то, что было до полудня двадцать седьмого апреля… А дальше — провал.
