Андрей Валентинов - Диомед, сын Тидея
– Вот ТЫ о чем? – вздохнул я, когда кифара умокла. – Под Троей мы думали... Я думал, что именно там идет наша Последняя Битва, наш Армагеддон...
– А на самом деле все только начинается, племянник. Начинается – и кончается. Увы... И на этот раз никто из НАС не вмешивается. Бесполезно... Знаешь, твой ДЕД считает, что вы все ошиблись – и не только в этом. И ты ошибся, Тидид. Там, под Троей, вам надо было решиться – и выходить на Титаномахию. Номос все равно погиб бы – но не так. Лучше сгореть в огненной буре, чем веками гнить в забытых могилах. И вам – и НАМ...
Я встал, поглядел вдаль, на равнину, где догорали дорийские костры.
– Это не МЫ, Диомед, – сказал ОН. – Это Время. Номос умирает, и мертвецы Трои смогут лишь ненамного задержать его смерть. Ты разве не заметил, племянник, как это все похоже на Крепкостенную? Только теперь Эллада – не вы, Эллада – это Гилл и его дикари. Вы, чужаки, будете убивать эллинов!
– Не эллинов – врагов! – сквозь зубы проговорил я.
– Нет! Настоящих эллинов, Будущее нашей земли. Время не обманешь, племянник! Сейчас ты смог привести из-за моря варваров... мертвецов. Вы победите, наверное. Но через полвека некому будет прийти на помощь. И позвать на помощь – тоже некому.
Страшно было слушать ЕГО голос – негромкий... безнадежный.
– "Времени много создал Уранид, только много не значит – бессчетно. Жизни положен предел. И Время подходит к концу", – вспомнил я. – Это так, аэд?
– Это так, – ОН тоже встал, подошел ближе. – Вы – последнее поколение, за вами ночь. Волки будут выть на развалинах Микен и Аргоса, и никто не придет на ваши могилы. МЫ все боялись таких, как Персей, Беллерофонт, Геракл. Таких, как ты, Диомед. Боялись, но понимали, что без вас Эллада умрет. А то, что придет на смену, будет лишь призраком, тенью в Аиде. Потомки станут рассказывать о вас сказки – глупые, нелепые, прекрасные. И о вас, и о НАС.
– Зачем ТЫ пришел, Психопомп? – не выдержал я.
– Попрощаться, племянник. Попрощаться. С тобой – и с нашей Элладой...
Мы стояли рядом, и черная ночь плескалась вокруг нас.
– Я могу, – ОН нерешительно повернулся. – Могу попробовать... могу позвать ЕЕ...
– Не смей! – выдохнул я. – Моя мать – Аргея, дочь Адраста, лежит на Поле Камней в Аргосе. И хватит об этом!
Кифара нерешительно застонала. Умолкла... Никто не сказал больше ни слова.
– Братья! Мертвецы Трои с нами! И пусть этот бой станет последним, самым последним для всех нас – и живых, и мертвых! Троя!..
– Троя! Троя! Троя!..
– Антилох, сын Нестора!
– Здесь!
– Махаон, сын Асклепия!
– Здесь!..
– Аякс, сын Оилея!
– Здесь!
– Аякс, сын Теламона! Агамемнон, сын Атрея! Лигерон, сын Пелея!
– Здесь! Здесь! Здесь!..
– Диомед, сын Тидея!
– Здесь!
– Одиссей, сын Лаэрта...
...Что такое победа? Это много трупов. Что такое великая победа? Это очень много трупов. Что такое величайшая победа?..
– Не плачь, Диомед-родич! Твой друг Мантос погиб, как мужчина, как этолиец. Он будет лежать в родной земле. Не плачь, он не хотел бы, чтобы ты плакал. Куреты не плачут. Куреты – огорчаются...
– Мы уходим, Орест, сын Агамемнона. Считай, что Элладе приснился страшный сон. Мы похоронены где-то под Троей...
– Что с тобой, Грес? Ты не ранен?
– Ау-у!.. Нет-нет, регус Диомед Маурус, я не ранен. Мне страшно, страшно!
– Волки ничего не боятся, Грес! Вы все сегодня сражались как герои.
– Регус Диомед Маурус! Вы, боги, всегда так беспощадны? Всегда так безжалостны?
– Всегда...
– Значит... Ау-у! Значит, такое будет и у нас дома, в Италии?
– Нет, волчонок. Не будет. Пока я жив. Пока все мы еще живы...
...Волки будут выть на развалинах Микен и Аргоса. [74]
АНТИСТРОФА-II
– Может, еще подумаешь, Идоменей?
– Нет, Тидид. Я все решил...
Ветер раздувал белые паруса. Черные весла готовы были врезаться в теплую спокойную воду. Последний Минос уходил в Океан.
Навсегда.
– Но почему? – вздохнул я. – Здесь так много дел, Идоменей! Мы основали еще четыре города, строим канал, к нам приезжают сотни, тысячи – из Эллады, из Фракии, из Азии...
Тяжелая, как просмоленная доска, ладонь легла на мое плечо.
– Каждому – свое. Ты, Диомед, построишь новую страну – Италию, построишь свой Золотой Век. Но ведь кто-то должен идти дальше! Там, за Иберией, за Эфиопским морем, тоже есть земля. Я хочу увидеть ее, Тидид!
Он улыбался, Идоменей-критянин, последний из рода Миносов, – спокойно, чуть грустно. Я понял – уговаривать бесполезно. Он уже все решил.
Теперь мы оба смотрели на море, на винноцветную гладь, такую привычную, такую безмятежную в это летнее утро.
– К тому же ты прав, Тидид. Ахайя, наша Эллада, умирает. Ты же видишь, даже смерть Гилла, даже победа над дорийцами ничего не изменили. Режутся, предают друг друга, зовут на помощь врагов. А дорийцы вновь копят силы. Я... Я не хочу видеть, как на нашу родину опустится ночь!
Словно черная тень пронеслась над морем. Словно крылья Таната...
– Но ведь есть Италия! – вздохнул я. – Мы сохраним все, что можно еще сохранить, мы выплавим новую бронзу. Это будет действительно Золотой Век!..
– Конечно! – Его рука сжала мое плечо. – И через несколько столетий ваши потомки тоже захотят узнать, что там, за Океаном. Так будет всегда, Тидид. Бесконечен мир, бесконечны Номосы. Ты как-то сказал, что мы, люди, подобны листьям в дубравах древесных. Пусть так! Но ведь деревья стоят сотни лет и становятся только крепче!..
Я заставил себя улыбнуться.
– Может, ты и прав... Миносе то этаной, курет Идоменей?
– Станем Миносами, курет Диомед! – рассмеялся он. – А еще лучше – останемся друзьями. Навсегда!
– Навсегда...
Торопился ветер, раздувал белые паруса; тревожным криком отзывались беспокойные чайки, горчило прощальное вино на губах... А у самого горизонта, медленно, незаметно, уже проступал серый сумрак седого Океана. Мы останемся с тобою друзьями, Минос!
Навсегда...
– Так пенься, хлябь океанская!
Стучитесь, волны, в борта!
Нас ждет страна, что лежит вдали,
Мы назад не свернем!
* * *
"От Амфилоха Амфиараида, басилея Кипра, – Диомеду Тидиду, прозываемому также Маурусом, регусу давнов и всей Италии.
Богоравный, ты не прав. И даже не лев. Мои подданные любят говорить: лучше быть живой – Дурной! – собакой, чем мертвым львом. А по мне, еще лучше быть живым львом. Оно и веселее как-то. Так что забудь всю ту ерунду, о которой ты мне писал. Мы – живые. Хорошо ли, плохо это – но живые. Или ты думаешь, что наши друзья у Белого Утеса порадуются за нас, если мы даже здесь, под солнцем, станем унывать ?
Но довольно о стонах и вздохах, достойных разве что юных дев.
Я не смог выполнить твое поручение и оттаскать за уши басилея Киантиппа, так как он сейчас в Киликии, заключает мир с лувийцами. А вот с ушами моего племянника все в порядке – Амфилох-младший только что вернулся из страны Мукиш, именуемой также Сирией, и я воспользовался случаем. Выросли орлы, скоро меня с трона скинут, и тогда я приеду к тебе – «телепина» гонять. Кстати, осенью жди наше войско – забьем тебе не меньше дюжины «голов».
С Домом Мурашу все не так просто. Этот проглот Исин-Мардук не прочь начать торговлю с Италией, но предлагает такие условия, что даже идолы краснеют. А именно..."
«От Диомеда, сына Тидея, – Амфилоху, сыну Амфиарая Вещего, басилею Кипра. Сам ты – богоравный! А Исин-Мардуку, гидре ненасытной, передай...»
Создали прежде всего поколенье людей золотое Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских. Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою...
– Давай дальше, Калхант!
– "Если вызывают кого-нибудь на суд, пусть вызванный идет. Если он не идет, пусть тот, кто вызвал, подтвердит свой вызов при свидетелях и ведет его сам". Годится, ванакт?
– Читай, читай!
– "Пусть будут даны должнику тридцать льготных дней после признания им долга, а затем пусть истец наложит руку на должника..."
– Чего-то мне это не нравится. Тридцать дней, а потом?
– Здесь так принято, Диомед. А если не нравится, пиши законы сам!
– Э-э нет, Калхант! Сам напишешь – и сам проследишь, чтобы в каждом городе эти законы поместили на таблицах где-нибудь на акрополе...
– Так они же читать не умеют, Тидид!
– Вот ты и научишь, боговидец. Сначала значки, потом слова...
– Бо-о-о-о-оги-и-и-и!..
– Мы, доблестные пицены, просим справедливости у тебя, деус Маурус Великое Копье, ибо наши соседи самниты желают забрать себе наш город Корфиний, которым владели мы вечно-вековечно!..
– Мы, доблестные самниты, просим справедливости у тебя, деус Маурус Великое Копье, ибо наши соседи пицены не желают отдавать нам наш город Корфиний, которым владели мы вечно-вековечно!..
– Нет, Эпей, не подходит. Это храм, а не «Конь» Троянский. Тут храмы строят круглые, значит, и мы такие ставить будем. Стены из камня, крыша черепичная. Походи по селам, погляди...
