Небо в огне (СИ) - Ковригин Алексей
— Команданте Лапин, вы «Корсар», а не пират. Вот и будьте любезны нанести на самолёт всю положенную ему расцветку, символику и не забудьте нарисовать свой тактический знак! — и стоит, ехидно улыбается.
Ему видите ли смешно! А мне? Ну да, растерялся немного, когда приехал в Виторию за документами в канцелярии правительства и там меня проинформировали, что помимо «Каперского свидетельства» и патента для своей частной военной компании «Корсар», мне необходимо также зарегистрировать «геральдический знак ЧВК». Тот, что будет красоваться на фюзеляжах самолётов моей эскадрильи и развиваться на нашем знамени. Нифигасе! Так мне оказывается ещё и собственное знамя теперь полагается иметь? Обалдеть… Круто! Вот быстренько и нарисовал череп в обрамлении двух перекрещенных абордажных сабель. И нечего над этим ржать, «Адамова голова» очень уважаемый знак в этом времени и ни у кого вопросов к нему не возникнет, а мне так даже нравится. Пусть ещё спасибо скажут, что лысую черепушку «Адамовой головы» прикрывает треуголка, а не бандана. Решил, что с этим всё-таки перебор выйдет, как и с перекрещенными костями. Но честно говоря, очень уж хотелось и еле удержался от такого мальчишеского поступка. А вот что делать с республиканскими опознавательными знаками, даже не представляю. Конечно, номер самолёта перед кабиной пилота нанести надо обязательно, но вот концентрические круги на фюзеляже и крыльях самолёта цветов республиканского флага меня просто в ступор вгоняют. Это кто ж такой «умный» так распорядился, чтоб на своём самолёте «мишени» рисовать? Нафиг! Обойдусь узенькими полосами триколора на законцовках крыльев и руле направления, мне скрытность моего самолёта намного важнее, чем вся эта показная мишура и армейский гонор.
— Бильбо-один. Я Француз, разрешите взлёт!
— Я Бильбо-один, взлёт разрешаю. Удачной охоты, Корсар! — по голосу узнаю, что на связи сам Мартин Луна.
А ничего так дядька оказался, сработаемся! Ехидный правда, но в меру. И дисциплину блюдёт. По моему рапорту первое отделение «ветеранов Рифских сражений» из комендантского взвода с аэродрома «Бильбо-два» в полном составе на границе с Бургасом уже окопы роет. А вот нехрен было пьянку со шлюхами в карауле устраивать и «щенка» команданте «во фрунт» строить, когда попытался сделать замечание этим оборзевшим «ветеранам». Мне такие вот «охреневшие деды» на охране моих, почти что личных самолётов и даром нафиг не упали. Желающие «тянуть военную лямку» в глубоком тылу всегда найдутся, но мне необходима настоящая охрана, а не её жалкая пародия. Тем более, что на охрану нашего аэродрома у меня всего-то тридцать человек прикомандировано и больше пока не предвидится. Правда у нас есть ещё двенадцать человек из расчётов четырёх «Эрликоновских спарок», но этих парней к караульной службе никак не привлечёшь.
У них своя, «ответственная служба». Зенитчики, помимо своих повседневных обязанностей по обслуживанию пушек, по очереди ведут наблюдение за небом. Никаких выносных постов ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение, связь) у нас не существует, да и где их тут размещать, а главное, чем их снабжать? Еле-еле одну-то радиостанцию на наш аэродром «Бильбо-два» у подполковника с трудом выпросил. А ВНОС — вообще епархия командующего ВВС Басконии, но «лишних» радиостанций у него нет и в ближайшем будущем не ожидается. Это уж после моей настоятельной просьбы к моему «представителю и доверенному лицу» во Франции, Артуру Антоновичу Анатра (и, естественно, опять же за мой счёт), на всех наших «Девуатинах» были установлены рации — «телефункены». Пусть это вышло дороже и «вес лишний», но самолётные рации в любом случае намного лучше, чем руками махать сигналы подавая и курс указывая, тем более в бою. Но вот без ВНОС всё-таки служить проблематично. Вражеские разведчики так и шастают по небу. На фоне гор не очень-то их различишь. Даже если и заметит кто, то пока придёт сообщение на аэродром «Бильбо-один», да пока по тревоге на перехват нарушителей поднимутся дежурные «Ньюпоры», наглецов уже и след простыл. Но за последний месяц в Бильбао уже трижды воздушную тревогу объявляли. Слава богу, пока что все тревоги оказались ложными.
Лечу на север придерживаясь правого берега Нервьон Ривер и от портового городка Гечо поворачиваю направо вдоль берега Бискайского залива на курортный Сан-Себастьян. Этот маршрут мне известен довольно хорошо, весь последний месяц неоднократно по нему летал, разнообразя свои занятия с курсантами-технарями. С утра у нас с Шарлем «картографические полёты», а после обеда занятия. Но что тут поделать, если любые полётные карты здесь отсутствуют «как класс» не только у пилотов «Бискайской авиагруппы», но и у самого командующего ВВС. Есть только лишь «географические», да и те, скорее уж просто красиво нарисованные «картинки местности» и «к суровой действительности» отношения почти не имеющие. Два новых «Моноспара» закупленные в Англии специально для аэрофотосъёмочных работ в Басконии к своей работе пока так и не приступили, и скорее всего в ближайшем будущем вряд ли теперь уже приступят.
Так что появление «полётных карт» под большим вопросом. Вот и летали с Шарлем. Он «рулил», я рисовал «кроки местности». По примеру моего первого боевого командира Владимира Николаевича Порфёненко. Иногда летал в одиночку, но чаще в качестве лётчика-наблюдателя на «Фиате». Благо что сам Мартин Луна с пониманием отнёсся к нашей затее и «Фиат» мне выделил, хоть и «с большим скрипом». Это здешние пилоты местность знают «наизусть», но у меня в эскадрильи станут служить лётчики «понаехавшие», и времени на то чтобы каждого «поводить за ручку» и ознакомить с окрестностями будет очень мало, если оно вообще будет. Спокойная обстановка и временное затишье в любой момент могут смениться боевой работой и зависит это отнюдь не от нас с подполковником.
От курортного Сан-Себастьяна до приграничного с Францией городка Ирун всего три минуты неспешного полёта, а затем поворачиваю на юг в сторону границы с Наваррой, нахально её перелетаю и лечу уже над вражеской территорией. Тут меня интересуют возможные приготовления фалангистов, но никакого оживления на вражеской территории не замечаю. По мне никто не стреляет хотя лечу совсем низко, облачность… мать её! Солдаты на блокпостах с обоих сторон уже хорошо выучили силуэты вражеских самолётов и понимают, что им истребитель не страшен. Если, конечно, его по глупости не дразнить. Но любителей «пощекотать себе нервы» или сыграть «в русскую рулетку» с истребителем, как-то вот до сегодняшнего дня не находилось. А так… Да пусть себе летает, что он там нового увидит-то? Поглазеет и улетит, «дело-то житейское!»© Вот и я беру курс домой, на Бильбао. Действительно, так ничего нового и не увидев. Пока что «на Северном фронте» всё без перемен. Затишье.
До Бильбао остаётся чуть более сорока километров и впереди по курсу у меня лежит небольшой городок Дуранго. В моей реальности широкую известность получила варварская бомбардировка древнего баскского города Герника, духовного центра Страны Басков. Тогда в результате бомбёжки и впоследствии от ран в госпиталях скончалось более тысячи ни в чём не повинных мирных жителей. Бильбао при его штурме войсками фалангистов понёс намного значимые потери, но испанский художник Пабло Пикассо написал и назвал свою картину «Герника». И это разрушенная Герника вошла в мировую историю, как самый первый гражданский город, подвергнутый массированной воздушной «бомбардировке устрашения». Но по моим воспоминаниям «из будущего» хорошо знаю, что на самом деле таким городом стал вот этот самый Дуранго. Всего чуть более девяти тысяч населения и основная «вина» которого заключалась лишь в том, что он был крупной и удобной, но хорошо укреплённой транспортной развязкой на пути франкистов в Бильбао.
Мирный город Басконии был варварски разрушен немецкими и итальянскими тяжёлыми бомбардировщиками по прямому указанию Геринга «в целях устрашения республиканцев», но лишь после того, как получил «молчаливое одобрение» этого приказа генералами Франко и Мола. В тот день, под бомбами и завалами разрушенных зданий, во время этой бомбёжки погибло более пятисот горожан, но это только малое число из тех, кого удалось откопать и опознать. Ещё более тысячи раненых и обожжённых людей скончалось в больницах Бильбао. Но сколько всего человек погибло в результате той бомбардировки от ран, или навсегда так и осталось лежать под руинами разрушенных зданий, история стыдливо умалчивает. Впоследствии фашисты даже эти цифры пытались отрицать. Мол, все католические церкви и монастырь в городе были взорваны и сожжены вместе с монахинями и священником отступающими «коммунистами», а немецкие бомбардировщики «Юнкерс Ю52», итальянские «Дорнье» и «Савойя» вовсе не бомбили и не обстреливали мирных горожан. И это совсем не они гонялись за обезумевшими людьми в панике метавшимися по улицам обречённого на смерть города. Но факты вещь упрямая и есть показания свидетелей полностью изобличающие варварские злодеяния фалангистов. Только вот кому была нужна эта горькая правда «в стране победившего фашизма»?
