Дайте собакам мяса (СИ) - Черемис Игорь

— Широкие, — ситуация не делала характер полковника лучше, и говорил он очень неохотно. — Очень широкие полномочия. В пределах закона, разумеется.

— Разумеется, — кивнул я. — Я и сам не рвусь нарушать уголовный кодекс. На это у нас смотрят косо.

Денисов всё же улыбнулся, хотя и с легкой кислинкой на лице.

— Так ты берешься? — спросил он и двинул приказ ближе ко мне.

Я даже не посмотрел на эту несомненно важную бумагу.

В любой организации есть правила, и Комитет — не исключение. Если ты отказываешься выполнять приказ такого уровня, то будь готов заплатить за это определенную цену. То есть уволиться моментально, без выходного пособия и права на заход в свой кабинет, где могли остаться какие-то дорогие сердцу сувениры. Мне очень хотелось поступить именно так, вот только…

Вот только это означало, что я сдался. Следственная группа всё равно будет создана и её кто-то возглавит — как и было в той истории, которую я помнил. Коллеги будут ковыряться с Якиром и Красиным тот самый год, доведут дело до суда, получат причитающиеся плюшки, и будут уверены, что победили зло. Свою ошибку они поймут — если поймут — очень поздно, когда ничего нельзя будет исправить. И здесь, в 1972-м, только я знаю, что выбранный следователями путь ведет в тупик, а потому надо делать что-то иное, что позволит выйти из этой авантюры с Якиром с наименьшими потерями.

Правда, ещё одной проблемой было то, что я понятия не имел, как выглядит это «иное».

— Юрий Владимирович, прежде чем я скажу «да», нужно обговорить пару моментов, чтобы в дальнейшем у нас не было недопонимания, — сказал я.

— Ну… давай, Виктор, излагай, — Денисову некуда было деваться.

— Во-первых, Якир не является руководителем диссидентской организации, — уверенно сказал я. — Я вам уже говорил это, вы со мной спорили, но я убежден, что если у наших антисоветчиков и есть руководители, то сидят они в Лэнгли, хотя и это не факт, это, скорее, хозяева. Американцы просто используют это движение, но возглавлять его… в общем, искать руководителя я не буду и этой группе не дам.

Я положил руку на приказ, полковник непроизвольно перевел взгляд туда, но быстро справился с собой.

— Упертый ты… Но ладно, принимается. Что дальше?

— Дальше… дальше — следствие из «во-первых». Якир знает очень многих из своей среды и может что-то рассказать про каждого, но мы и так их всех знаем поименно, по каждому собраны досье, фактически мы можем брать любого из этой компании и спустя некоторое время доводить дело до суда. Но… но мы этого не делаем. Почему?

Мой вопрос немного удивил полковника.

— Виктор, не заставляй меня рассказывать тебе азы, — наставительно произнес он.

— И всё же, Юрий Владимирович, почему? — я умел быть настойчивым.

Он поджал губы, немного помолчал, но всё же ответил:

— У нас ограниченные ресурсы, ты и сам прекрасно это знаешь.

— Именно! — обрадовался я. — У нас мало людей, мало следователей, мало оперативников. Поэтому эта группа, — моя ладонь снова накрыла приказ, и взгляд Денисова снова вильнул в ту сторону, — не будет заниматься кропотливой проверкой всех полученных сведений, которые нам будет порционно сливать этот Якир, потому что это займет тот самый год, о котором я говорил.

— Так следствие не ведется, Виктор, — Денисов выглядел очень недовольным. — Ты это знаешь не хуже меня.

— Знаю, — кивнул я. — Но стандартные методы тут не сработают. Мы просто утонем, вся работа будет парализована — не только отдела, но и управления в целом. Вы же сами сказали, что нас мало. Поэтому группа будет проверять далеко не всё, а только то, что я сочту перспективным. Тогда два месяца — реальный срок. Если вы хотите получить результат — вам придется пойти по тому пути, который я предлагаю. Поймите, перспективы этого дела я вижу не хуже вас, и хорошо себе представляю, чем выполнение этого задания может обернуться лично для меня. Но «лично для меня» не означает, что оно будет полезно для страны и для нашего управления. Мы увязнем в этом деле с головой, не сможем больше ничем заниматься, и когда Якир уедет на свои три года — вернее, два, потому что год он отсидит в СИЗО, — мы увидим, что всё стало хуже, чем сейчас. Нам нельзя долго возиться с этими диссидентами. Раз-два — и пусть едет лет на пять в ссылку, поднимать колхозы в Красноярском крае. Потом следующего, следующего — и так, пока не останутся самые благоразумные, готовые играть по нашим правилам, а не по правилам своих настоящих хозяев. Но с якирами мы должны управиться за полгода максимум, а если полгода одну экспертизу ждать и делать такие экспертизы по каждому фигуранту, да ещё и не одну… Сами понимаете.

Денисов внимательно выслушал мою речь, чему-то покивал, а потом отвел взгляд и уставился в окно. Я тоже молчал — потому что сказал всё, что хотел, и всё, что было дозволено сказать в этой ситуации. Чтобы занять паузу, я подтянул к себе приказ и вчитался в относительно длинный текст, написанный сухим казенным языком. Ничего необычного — «создать», «назначить», «обеспечить», «установить сроки». Визы Бобкова, Алидина, Денисова и подпись Андропова, которая венчала этот очень серьезный по любым стандартам документ. Отдельные пункты для других отделов по взаимодействию. Меня порадовал пункт, в котором товарищам Бобкову и Денисову предписывалось оказывать группе — и мне лично — полное содействие. Судя по всему, полномочия группе давали действительно широкие. Наверное, подобный приказ выпускали далеко не всегда, а лишь в особых случаях — когда, например, было дело «Океана» или «хлопковое дело».

— Надеюсь, ты не просишь добро на расстрельные статьи? — наконец осторожно спросил Денисов, и я поднял взгляд от приказа.

— Юрий Владимирович, мы это уже проходили, — устало напомнил я. — Я не хочу никого расстреливать. Да это и не нужно. Достаточно выключить этих ребят из игры. Ссылки, недолгое тюремное заключение… да тот же следственный изолятор — он тоже хорошо прочищает мозги. Но я сделаю всё, чтобы наши диссиденты поняли, что шутки кончились. И очень рассчитываю на то, что вы меня в этом поддержите. Иначе всё будет зря…

Денисов снова отвел глаза и посмотрел в окно.

— Ты изменился, Виктор, — грустно сказал он. — Очень изменился… не спорь. Тот Виктор Орехов, с которым я проработал пять лет, вряд ли такое сказал бы. Зря, не зря — это очень неустойчивые вещи. Но нам нужен результат. Я тебя поддержу. Но за тех, кто выше, ручаться не могу. Так что?

Вместо ответа я поставил свою подпись после слова «ознакомлен», расшифровал фамилию и отправил приказ по столешнице обратно к полковнику.

Он покивал.

— Вот и хорошо. Принимайся за дело, Виктор, и не подведи. Иначе…

Он не озвучил, что именно «иначе», но это было понятно и без слов.

— Разрешите идти? — спросил я.

— Иди, — безнадежно махнул рукой Денисов. — Только это… в бухгалтерию зайди, они давно тебя ждут…