Тренировочный день 2 (СИ) - Хонихоев Виталий

— Ого. Да тут оружия на мотострелковый взвод. — говорит Виктор, заглядывая внутрь шкафа. И действительно в шкафу стоят, тускло поблескивая матовым металлом несколько автоматов Калашникова, АКМ, с косым срезом компенсаторов и деревянным прикладом, одна СВД и парочка ТОЗовских мелкашек. Тут же, чуть ниже на специальной полочке — пистолеты. Под мелкокалиберный боеприпас, системы Марголина. Чуть ниже — два ТТ, сизое воронение потерто на рукоятях…

— А чего ты хотел. У нас же вторые шефы это вояки. Оружие от них. И боеприпасы тоже. Но из автоматов в тире не пострелять, только мелкашка или вот из ТТ. Автоматы — это ж на полигон к пехоте нужно ехать. Обычно по четвергам, ну там как договоришься. — завхоз вынимает из шкафа толстый журнал с синей обложкой: — так, давай все в журнал запишем, как положено. Выдал — принял. Потому как порядок быть должен. Все-таки оружие и боеприпасы, тут строгая отчетность.

— Погодите. — говорит Виктор: — а где я до завтра все это хранить буду?

— В тире закроешь. — отвечает ему завхоз, примостив журнал на деревянный ящик рядом: — правда там замок хлипкий… — он задумывается, подняв голову вверх: — слушай, мне нужно патроны от мелкашки пожечь, так что давай я тебе просто два Марголина дам, а ты их с собой домой унесешь? Завтра — принесешь. А то меня завтра весь день не будет. Двух пистолетов тебе за глаза чтобы пострелять… хотя давай три дам. По десять патронов каждому… за полдня отстреляетесь. Только следи чтобы стволом не вертели, пистолет это тебе не винтовка, уследить сложнее, не дай бог кто крутить начнет. А у пацанов дурная привычка, чуть взял оружие в руку, так сразу палец на курок.

— Может сумка есть какая? — спрашивает его Виктор: — а то в чем я все это понесу? В подоле?

— Так вон, бери любую. — указывает завхоз: — противогаз вытряхни и бери. Как раз и пистолеты влезут и патроны. А журнал по стрельбам в тире есть, там все и заполнишь. Мишени… мишени тоже там лежат где-то, не знаю где, у Надточиева спрашивать нужно.

— Ну… — все еще колеблется Виктор. Он мог бы и не соглашаться, но тут речь об услуге идет. Завтра Ашот Варгиевич поедет внучку встречать, а по отчетности нужно ему оружие для стрельб выдать. И патроны. Если все по закону и чисто формально делать, то его, Виктора такие вещи вовсе волновать не должны. Он физрук… пусть даже временно назначен на полставки преподавателя НВП (начальная военная подготовка), ну и что? Принял — сдал, как и положено. А тут анархия просто какая-то — три пистолета Марголина и патроны к ним в брезентовой сумке из-под противогаза домой нести. Дома над ними трястись, как бы не случилось ничего… потому как строгая отчетность. Хуже нет в армии чем подотчетное оружие пролюбить военно-морским способом, это ж сразу трибунал. Да и на гражданке тоже ничем хорошим не пахнет. Потому подотчетное оружие — это в первую очередь ответственность. Это для пацана походить по городу с пистолетом за ремнем — круто, а для человека взрослого, да знающего — сплошная головная боль. Все равно как подотчетные деньги домой носить — та же самая история. Тоже никакой радости, сплошная ответственность, вроде все, как всегда, а все равно напрягаешься. Да и если патроны жечь, то всяко разно лучше школьникам мелкашки ТОЗвские дать — винтовку сразу видно, если разворачивают не в ту сторону, да и с винтовкой в руке как правило никто и не разворачивается. Кабинки в тире такие, что не сильно-то и покрутишься с таким вот дрыном в руках. Да и тяжелая она. Поставили мешок с песком, положили винтовку на него и все — стреляй. А вот пистолет… тут же доля секунды до того, как кто-то из учеников повернется назад с вопросом «а я тут жму-жму, а оно не стреляет», тыча стволом в тех, кто позади! Там глаз да глаз нужен. Пистолет в руках новичка требует полной концентрации от инструктора, а у него тридцать человек в классе… веселый денек будет завтра…

Видимо завхоз прочел эти мысли у него в глазах и качнул головой.

— Буду должен, Витька. — говорит он, поднимая ручку над журналом учета: — с меня коньяк хороший. Вы ж тут хорошего коньяка и не пробовали же. А у меня есть пара бутылочек, еще из старых запасов, так что магарычем не обижу.

— Да ладно. — вздыхает Виктор: — придется напрячься денек. Чего не сделаешь ради товарища. Передавайте внучке привет.

— Вот и славно! — радуется Ашот Варгиевич, наклоняясь над журналом: — сколько тебе пистолетов выписать? Три?

— Лучше один. Но три магазина. — говорит Виктор. Уследить за тремя стволами — нереально. Как он не инструктируй, обязательно найдется такой уникум, который направит ствол на своих товарищей или себе в ногу. И хорошо если ногу. С тремя пистолетами все еще медленней будет. А с одним… он просто встанет за стрелком и фактически будет контролировать его руку, вот и все. Быстро отстреляли магазин — следующий. И не полный магазин, а по три патрона. Если предварительно его почистить да смазать… все должно пройти без происшествий и быстро. А с тремя… да у него инфаркт миокарда будет, несмотря на юный возраст.

— Хорошо. Один пистолет системы Марголина, три магазина… магазины я тебе так выдам, не буду вписывать. А вот патроны впишу. Ага. Вот тут распишись. — завхоз прижимает журнал пальцем, указывая графу: — и одна бутылка настоящего пятизведочного коньяка. От меня лично.

Глава 8

Глава 8

Нарышкина Лиза, 8 «а» класс

Она лежала на своей кровати и разглядывала обложку нового журнала «Крестьянка». На обложке была изображена красивая женщина в какой-то национальной одежде народов Севера, с распущенными волосами и вышитой бисером повязке на голове. Женщина обнимала свою дочку в меховом капюшоне. Женщина улыбалась, а вот у ее дочки лицо было очень недовольное. Лиза про себя подумала, что если бы девочка знала что ее лицо будет на обложке журнала, что миллионы людей ее увидят — она бы наверное сделала лицо попроще. Улыбнулась бы. Вот если бы ее, Нарышкину Лизу пришли фотографировать для обложки самого популярного женского журнала в СССР — она бы постаралась. Встала вот так, как девушки из заграничных журналов, которые привозит из командировки ее папа… прогнулась в пояснице и вот так руки над головой подняла, и в камеру смотрела бы…

Она перевела взгляд на заголовки, вынесенные на обложку. «Все мы связаны одной судьбой. Откровенный разговор с директором ткацкой фабрики», «ПО СУЩЕСТВУ! Разговор на пленуме Комитета советских женщин», «Живые реки Камчатки» и «Не терплю, когда сама себе неинтересна». Читать такое было неинтересно. Она пролистнула журнал, останавливаясь на страницах с фотографиями. Красивая девушка в белом на фоне зеленого поля, фотографии заполненных кресел в президиуме какого-то пленума, выкройки для платья и советы по вязанию.

Отложив «Крестьянку» в сторону, она перевернулась на спину и взяла другой журнал. На этот раз — «Пионер». На обложке была изображена девочка в синем платье, которой дарили цветы литературные герои, Лиза узнала Дон Кихота, Пьеро и старика Хоттабыча, какого-то мальчика в камзоле и на переднем плане — Д’Артаньяна. Она подумала, что мальчик в камзоле — по всей вероятности Маленький Принц. Пролистала журнал. В «Пионере» картинок и фото не было вовсе, одни рассказы и статьи. Скучно. Она начала читать статью под названием «Суровый сибирский край и пионерская зарница».

Где-то за стенкой зазвенел телефон. Прозвучали шаги, мамин голос произнес: «Алло?». Лиза перелистнула страницу, продолжая читать про то, как в Сибири начиналось пионерское движение. Сбоку на странице была цветная фотография пионеров в Артеке. Четверо пионеров, две девочки и два мальчика, один из мальчиков — негритенок. Одна девочка — с длинными черными косами и в национальной тюбетейке на голове, смуглая, с азиатскими чертами лица.

— Лиза! — повысила голос мама в коридоре: — тебя к телефону! Твоя подруга Инна звонит!

— Иду! — кричит она в ответ и вскакивает с кровати. Бежит в коридор и забирает трубку из рук у мамы: — спасибо, ма.