Красный мотор (СИ) - Тыналин Алим

— Что там? — председатель нетерпеливо качнулся вперед.

— Одна сотая миллиметра, — благоговейно произнес профессор. — На всей длине вала.

— Чепуха! — председатель схватил микрометр. — Это невозможно на отечественном оборудовании.

— А вы проверьте цилиндричность, — ехидно предложил Руднев. — И заодно шероховатость поверхности.

Следующие полчаса комиссия измеряла деталь всеми доступными способами. Я видел, как вытягиваются лица проверяющих, как недоверие сменяется изумлением.

— Ну что, господа хорошие, — не выдержал Руднев, — убедились? Может, теперь обсудим серийное производство?

— Позвольте еще один тест, — председатель вытер платком вспотевшую лысину. — Сложная деталь. Где тут был чертеж?

Руднев мельком глянул на бумаги:

— Шпиндель малого токарного? Пустяки. Эй, Жилин! — крикнул он своему ученику. — Иди сюда, покажешь товарищам из наркомата, чему научился.

Молодой рабочий, тот самый, которого Руднев недавно распекал за ошибки, уверенно встал к станку. Его движения были точными, выверенными. Станок снова запел пронзительную песню.

— А знаете, — тихо сказал мне Циркулев, пока комиссия наблюдала за работой, — я ведь сначала сомневался в этом вашем Рудневе. Характер невозможный, манеры… Но теперь вижу — настоящий мастер. И учитель отменный.

— Готово! — объявил Жилин, поднимая деталь.

Новый раунд измерений. Новые удивленные восклицания. Председатель комиссии снял пенсне, протер стекла:

— Должен признать… Это выдающийся результат. Такой точности даже немцы не всегда добиваются.

— Так что с серийным производством? — напомнил я.

— Немедленно готовьте документы, — председатель решительно захлопнул папку. — Завтра же доложу наркому.

Когда комиссия уехала, мы собрались в моем кабинете. Руднев плеснул всем чаю из большого жестяного чайника:

— Ну что, коллеги, теперь начинается самое интересное. Серийное производство это вам не единичные станки клепать.

— У меня есть идеи по организации поточной линии, — оживился Звонарев. — Если добавить систему транспортеров…

— И мои наработки по термической обработке направляющих, — вставил Циркулев.

Я смотрел на этих людей, таких разных, но объединенных общим делом. Язвительный Руднев, степенный Циркулев, восторженный Звонарев… Каждый внес свою лепту в наш успех.

За окном догорал октябрьский день. На стене тикали старые часы, теперь я знал, что их маятник отклоняется точно на один градус, ведь шестерни для механизма сделаны на нашем станке.

Где-то в цеху Жилин продолжал точить детали, теперь уже для следующего станка.

— За успех, товарищи! — я поднял стакан с чаем. — И за точную механику!

— За точную механику, — эхом отозвались все.

Глава 7

Двигатель

Сентябрьское утро выдалось прохладным и ясным. Я стоял на крыше нового заводоуправления, глядя на расстилавшееся внизу предприятие, построенное всего за четыре месяца. Даже сейчас, глядя на это своими глазами, трудно поверить в достигнутый результат.

Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая красноватым светом стены огромного сборочного корпуса. Его стеклянная крыша, сделанная по проекту Звонарева, сверкала тысячами бликов. Внутри уже началась установка конвейерных линий. Черные ленты транспортеров змеились между колоннами.

Справа высился корпус механической обработки. Оттуда доносился ровный гул станков. Руднев запустил первую линию точной механики. Я улыбнулся, вспомнив его язвительные замечания об «американском барахле» и то, как он умудрился довести фордовские станки до немыслимой точности.

Слева раскинулся целый городок вспомогательных цехов — инструментальный, ремонтный, энергетический. Между ними сновали грузовики, катились вагонетки узкоколейки. На путях маневровый паровоз толкал состав с оборудованием к разгрузочной эстакаде.

— Леонид Иванович! — окликнул меня запыхавшийся Звонарев, взбежавший по лестнице. — А я вас ищу. Там в моторном…

— Подождите, Мирослав Аркадьевич, — остановил я его. — Посмотрите лучше, что мы создали.

Он присел на парапет рядом со мной, его рыжие вихры трепал утренний ветер:

— Да… Красота. А помните, как все начиналось? Пустырь, грязь, скептики из комиссии…

Я помнил. Помнил первые колышки разметки, споры о планировке, бессонные ночи над чертежами. Помнил, как Циркулев придирчиво проверял каждый фундамент, как Руднев доводил до исступления строителей своими требованиями к точности.

Теперь здесь стоял настоящий завод. Современный, продуманный до мелочей. С системой освещения через световые фонари, с продуманной вентиляцией, с рациональной организацией потоков материалов и людей.

— Знаете, — задумчиво произнес Звонарев, — когда я только пришел сюда, думал — очередная стройка. А оказалось — целая эпоха. Мы же тут такое создали…

В его голосе звучала та же гордость, что чувствовал и я. Этот завод особенный. Здесь каждое решение опережало время, каждый узел продуман с учетом перспективы.

Внизу загудел гудок, сменяя ночную смену. По заводским улицам потянулись вереницы рабочих. Я посмотрел на часы:

— Так что там в моторном цехе?

— Ах да! — встрепенулся Звонарев. — Там такое… В общем, пойдемте сами посмотрите.

Мы спустились вниз. Я еще раз окинул взглядом панораму завода. В утреннем свете он казался единым механизмом, где каждая деталь находилась на своем месте.

В моторном цехе царил полумрак, потому что новые лампы еще не установили. Звонарев привел меня к дальнему углу, где на испытательном стенде стоял разобранный двигатель Ford-A.

— Эй, кто там ходит? Только не говорите, что опять комиссия! — раздался звонкий женский голос из-под мотора. — У меня тут серьезная работа, а не выставка достижений!

Я увидел пару ног в промасленном комбинезоне, торчащих из-под стенда.

— Варвара Никитична, — начал было Звонарев.

— Да подождет твоя Варвара Никитична! — перебил его тот же голос. — Лучше гаечный ключ на девятнадцать подай. И этим бездельникам из технического отдела передай — пока не научатся правильно собирать двигатель, пусть даже не подходят. Вчера такую чушь в сборочной схеме нарисовали — курам на смех!

Я с интересом наблюдал за происходящим. Звонарев отчаянно пытался что-то сказать, но его снова перебили:

— А этот ваш новый начальник… как там его… Краснов! Пусть сначала сам попробует карбюратор правильно настроить, а потом уже указания дает. Теоретики, чтоб их…

— Кхм, — я решил вмешаться. — Насчет карбюратора — это интересная мысль.

Из-под стенда появилась взлохмаченная голова. Большие карие глаза расширились, когда их обладательница увидела меня. Девушка резко вскочила, ударившись о край стенда:

— Ой! То есть… Извините, товарищ Краснов, я не знала…

Она была невысокого роста, лет двадцати трех, с коротко стриженными темными волосами и решительным подбородком. Несмотря на перепачканный маслом комбинезон, двигалась с какой-то особой грацией.

— Варвара Загорская, — представилась она, пытаясь оттереть масляное пятно со щеки и только сильнее размазывая его. — Моторист-испытатель. И… простите за резкость. Но я действительно считаю, что в схеме сборки ошибка.

— Покажите, — я протянул руку за чертежами.

Она быстро развернула их на верстаке:

— Вот здесь. Если ставить шатунные вкладыши по их схеме, зазор получается неравномерный. А при работе на высоких оборотах это может привести к…

— … задирам на шейках коленвала, — закончил я. — Вы правы. А что с карбюратором?

Варвара оживилась, полностью забыв о смущении:

— Жиклеры неправильно подобраны. На холостых работает нормально, а под нагрузкой смесь обедняется. Я уже три дня пытаюсь объяснить это конструкторам, но они только отмахиваются, мол, все по американским чертежам.

— Мирослав Аркадьевич, — повернулся я к Звонареву, — внесите корректировки в документацию. И передайте конструкторам, впредь все изменения согласовывать с Варварой Никитичной.