Этот большой мир. Тайна пятой планеты (СИ) - Батыршин Борис Борисович
«Звёздный обруч» висел в пустоте почти ребром к кораблю на экране дальнего обзора творение инопланетян выглядело как вертикальная чёрточка с незначительным утолщением от краёв к центру. Мы все, собравшиеся на главном ходовом мостике, затаили дыхание, не в силах оторвать взгляда от слегка наклонной чёрточки в центре экрана и ещё одной отметки, в форме обглоданной с одного бока груши, неторопливо дрейфующей у правого нижнего угла.
— Кащеев, дистанция между объектами? — негромко произнёс Волынов.
— Четыреста двадцать, Борис Валентинович. — отозвался Юрка. — Ещё немного, и этот огрызок проскочит в «обруч»…
— … как в дырку от бублика. — закончил за Кащея Середа. — Ну и громадина!
— Не меньше трёхсот километров в диаметре. — согласился Волынов и повернулся к Валерке. Леднёв стоял за Юркиным ложементом, вцепившись обеими руками в спинку, и я видел, как побелели от мёртвой хватки костяшки его пальцев.
— Что ж, Валерий Петрович…
Он сделал паузу, а я ни с того ни с сего подумал, что впервые слышу, чтобы к астрофизику обращались по имени- отчеству. По крайней мере, здесь, на «Заре».
— … что ж, Валерий Петрович, — продолжил капитан, примите мои поздравления. Вы всё-таки сумели его найти!
Конец первой части
Часть вторая
Раздоры и сомнения
I
— Ты надолго в Москве? — спросила Нина. — Дима говорил, вы только-только вернулись. И куда теперь, снова учёба?
Они сидели на открытой террасе «Шоколадницы» на Октябрьской площади. Слева немолчно гудела улица Димитрова, носившая когда-то название большая Якиманка, впереди торопились по полосатой «зебре» прохожие, идущие к вестибюлю станции «Октябрьская». Справа уходило в сторону Москвы-реки широкое Садовое Кольцо — оно выныривало из тоннеля и спускалось к ЦПКО и дальше, на Крымский мост.
— Точно пока неясно, но вряд ли. — Мира вздохнула. — У нас скоро новые гастроли. Я сегодня зашла в консерваторию, так там о нас уже стали забывать…
— О вас, пожалуй, забудешь! — собеседница улыбнулась. Знаменитости! Вчера слышала в программе «Время» скрипичное трио «Фелисетт» вернулось с Марса, где давали концерты на орбитальной станции «Скъяпарелли». Кстати, давно хотела спросить — откуда такое название?
Скрипачка смущённо улыбнулась.
— Это Соня предложила, наша виолончель. Фелисетт — так звали кошку, которую французы запустили в космос. Мы все трое кошатницы, вот и решили, что надо исправить несправедливость. Сами подумайте: о Белке и Стрелке весь мир знает, а об этой кошечке хорошо, если узкие специалисты вспомнят…
Подошёл Дима и поставил перед девушками тарелочки с блинчиками — политые шоколадом, с орехово-шоколадной начинкой, фирменное блюдо заведения. «Шоколадница» была одним из самых популярных кафе Москвы, и даже сейчас, в разгар рабочего дня, около стеклянных дверей выстроилась недлинная, человек на семь-восемь очередь.
— Вот. — объявил Дима, ставя тарелки с блинчиками на стол. — Горячие, с пылу-с жару, налетайте!
— И тебе дали? — удивилась Нина. — Тут же не положено, официантки разносят…
— Мы с мамой заходили сюда, давно, года полтора назад, сказала Мира, — Битых полчаса простояли в очереди, а потом ещё час ждали, пока не принесут заказ.
— Знакомое дело. — ухмыльнулся Дима — Нет уж, я подошёл и сам забрал. Они поначалу не давали, мол «не положено, идите за столик, сами принесём» — но как увидели это — выдали, как миленькие!
Он кончиками пальцев притронулся к серебряной, с тёмно- синей эмалью и золотой звёздочкой, комете, пришпиленной над левым кармашком легкомысленной рубашки-гавайки. Точно такие же украшали блузки девушек. Люди за соседними столиками нет-нет, да косились на них — не каждый день встретишь сразу трёх кавалеров «Знака Звездопроходца», да ещё и таких молодых, красивых и жизнерадостных. Некоторые переводили взгляд на четвёртый стул, на котором лежал пластиковый, с полированными алюминиевыми накладками, скрипичный футляр. На крышке красовалась серебряная полированная табличка с крошечным изображением бублика «Скьяпарелли» и названием станции.
— Так что с гастролями? — напомнила Нина.
— Через неделю отправляемся. — скрипачка аккуратно нарезала свёрнутый в трубочку блинчик. — Успеть бы хоть немного дома побыть…
— И куда на этот раз? Писали, что вы собирались на «Лагранж», к Сатурну? Наши туда улетели на «Заре» — может, встретитесь?
— Нет, на этот раз на Земле. — Мира подцепила кусок блинчика на вилку. — В Японии. Они там без ума от нашей внеземельной программы, хотят даже диск записать, представляешь?
Нина кивнула. Дима был занят6 ковырялся ложечкой в блестящей вазочке с шариками пломбира — двумя белыми, ванильными и одним коричневым, шоколадным.
— Да что мы всё обо мне, да обо мне! Расскажите лучше, выто куда собираетесь? Тебе, Дим, уже разрешили вернуться во Внеземелье?
Ответное «угу» прозвучало невнятно, мешало мороженное, которое вопрошаемый успел отправить в рот.
— Да, медкомиссия была месяц назад. — пояснила за него Нина. — Сперва на «Гагарин», пройдём курс переподготовки — всё же больше года не выбирались с Земли, положено, — а оттуда уже к месту назначения. Специально попросили, чтобы вдвоём — а то встречаемся от раза к разу, будто и не супруги вовсе!
— И что это за место? — Мира подцепила на вилку очередной кусок блинчика. — Далеко от Земли? Я читала, собираются ставить станцию в засолнечной точке Лагранжа — вместо той, первой, которая сейчас в системе Сатурна — хотят исследовать «звёздный обруч». Может, туда?
— Нет, на этот раз не дальше низкой орбиты. — ответил Дима. — Слышала что-нибудь об «Звёздной»?
— Кто же о ней не слышал! Всего два месяца, как ввели в эксплуатацию, ещё не заселили толком. Так вы туда?..
Космическая станция «Артек-Орбита» (журналисты сразу прозвали её «Звёздная», по аналогии с другими частями знаменитого пионерского лагеря, вроде дружин «Морская», «Солнечная» или «Лазурная») была самым громким за последние полгода проектом во Внеземелье. Построенная по доработанному проекту орбитальных станций-«бубликов», она предназначалась для размещения двух сотен подростков из СССР, США, Франции и Китая, решивших связать свою жизнь с Космосом. Самому младшему из новых обитателей станции не больше двенадцати; самый старший не перешагнул шестнадцатилетней отметки. Кроме них на станции имелся экипаж, даже два — один нормальный, из вполне взрослых специалистов; второй же был составлен из парней и девчонок молодых людей в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет. Но главными в «Звёздной» были, конечно, юные космонавты, астрономы и планетологи, подрастающее поколение работников Внеземелья. Это для них был создан этот орбитальный филиал «Артека», это им предстояло здесь жить, учиться и работать, чтобы спустя несколько лет занять места рядом со своими старшими коллегами.
— Здорово! — оценила новость Мира. — А вы что там будете делать?
— Работать, что же ещё? Нина по специальности, главным инженером-кулинаром станции, а я… ни за что не поверишь!
— Я теперь чему угодно поверю. — усмехнулась скрипачка. Говори уже, не томи!
— Педагогом, преподавателем! Буду учить ребят водить буксировщики, выходить в открытый космос — всему, что нужно, чтобы жить и работать во Внеземелье!
— Ну… неверное это хорошо. — неуверенно произнесла Мира. — Только я думала, что ты будешь, как раньше….
— … пилотом и вакуум-сварщиком? — Дима неопределённо махнул свободной рукой — другая была занята ложечкой с мороженым. — Я так и хотел, но вот, уговорили…
— Кто — не секрет?
Он ответил не сразу — проглотил мороженое, облизал ложку и положил её рядом с опустевшей вазочкой.
— Есть один человек. Главный психолог Проекта.
— Знаю! — кивнула Мира. — Его, кажется, называют И. О. О.?
