Мажор (СИ) - Трифоев Александр Владимирович "Иван"

- Ваше сиятельство, - встрепенулся полный весельчак в форме поручика. - Начните с хорошей.

- На средства, пожертвованные губернатором, я создал премиальный фонд. Назвал его "Честь и отвага". И решил оттуда ЕЖЕМЕСЯЧНО доплачивать каждому офицеру по три! тысячи рублей. Унтер-офицеру - тысячу. Рядовым буду платить по тридцать рублей. Новый набор, как придёт – будет пахать за пятьдесят!

- Ого, матерь божья!!!… - ветром полетел удивительный гул по комнате. – Все начали переглядываться, закатывать глаза. Улыбаться. – Ай, да губернатор – наш человек!

- Теперь плохая новость. Для кого-то очень плохая. С завтрашнего дня бригада начинает жить по установленному мной распорядку. Обратите внимания, на этот плакат. Здесь четко указано, что и в какое время должен делать каждый военнослужащий. Сегодня, мы, под моим руководством, с вами, полностью проживем день по этому плану. А уже завтра, самостоятельно начнёте приучать солдат. Так, что господа, первых два пункта выполнили. Продолжим с цифры три: «Утренняя физическая зарядка и пробежка». Для этого, сейчас, все, снимают верхнюю одежду, раздеваются по пояс и выходят строится во двор перед главным входом. Даю десять минут. Время… пошло.

- Ваше сиятельство, - кто-то всё же попытался возмутиться. - Там же на улице…

- Не замёрзните! - тут же дали чёткий ответ. – Бегать придётся много. Затем ещё больше. А потом привыкните.

…..

В тот же день весельчака-балагура поручика Рослева выгрузили из коляски и буквально волоком дотащили домой.

- Дашенька, - замученными глазами, он посмотрел на жену. – Не пугайся, я абсолютно трезвый. У меня для тебя две новости.

- Какие? - женщина в ужасе заломила руки, ожидая неприятностей… (Причём, если судить по состоянию мужа - не просто больших, а огромных, размером с крепостную коломенскую стену).

Поручик с трудом снял сапоги с ног, распухших до кровавых мозолей. – Первая, наш губернатор, оказывается очень хороший человек - всем офицерам бригады увеличил жалование почти в семь раз.

- А вторая… Поручик размотал портянки и увидел свои ноги. Из последних сил завалился на пол и произнёс тираду крепких, трехэтажных, непотребных предложений. (Краткий перевод… Наш новый «Полкан» - абсолютный зверь, садист и узурпатор, решил загонять, героев-офицеров, до состояния трупов. Откуда он такой-сякой… и мама его, и папа, и вся большая семья родственников, такие-сякие взялись по мою грешную душу - непонятно. Он нехороший, плохой, подлый человек придумал дьявольски коварный план, по которому теперь придётся постоянно возвращаться домой в таком непотребном состоянии. Ему-то, что сделается, бугаю? Ничего. Он здоровый, откормленный, семижильный, повёрнутый на всю голову детина. Носится по усадьбе как лось. Без перекура и перерыва. И ничего с ним не происходит. Он даже не вспотел. А мы за день так умотались, до такой степени, до такого тяжкого состояния, что места живого на теле нет...).

- Андрюшенька, - жена нагнулась и мягко погладила мужа по плечу. – Какой ужас ужасный! Что делать-то?

- Хрр-псс… - раздалось в ответ сопение поручика. Умотанный и выжатый как лимон военный уже ничего не слышал. Он спал крепким молодецким сном.

Прелюдия 6.

- Бабоньки? – сказывают вы из театра? – молодой солдат, остановился перед мойщицами окон в танцевальном зале.

- Может быть и из театра, - колокольчиком зазвенел голосок самой молодой из работниц.

Парень подошёл к ней. Внимательно осмотрел худенькую девушку. Раздосадовано покачал головой. Почесал затылок…

- Хотел узнать: Чаго за вас баре такие деньжищи платят?

- А тебе зачем? - озорница повернулась в сторону солдата и хитро прищурила глаза. – Ты же не барин?

- А я, думку сметаю: Можа отслужу, да куплю. Чем я хуже?

- Ты? Купишь театр? – вторая работница - полная, дородная женщина достала из ведра тряпку, выжала её. Деловита подбоченилась. - Ой, Глаша, погладь на него? Стоит, весь алмазами усыпан. Прям прынц из тридесятого королевства. У тебя денег то хватит, королевич? Театр – это тебе не корова! И не кобыла… И даже не изба с новыми воротами. Театр! Это – театр!

- Хватит, - будущий покупатель сурово свёл брови. Сделал серьёзное лицо. - Даже останется. Нам тепереча князь платить будет много. За несколько лет накоплю - хватит и на корову, и на кобылу, и на избу с театром останется.

- Вота-ча как накопишь, – работница с тряпкой залезла на подоконник. – Тогда приходи.

- Девоньки, а девоньки? – будущий покупатель продолжал маяться недалеко от работниц. - А всё-таки? Чего там делаете? Ась? Скажите? А то куплю, а толку от вас в хозяйстве – никакого?

- Глаша, скажи, ты ему, - донеслось с верха, тяжелой рукой пытались дотянуться до прошлогодней паутины, в самом углу. – Прилип, как репей.

- Поём, танцуем, пьесы показываем, - зазвенел перебор колокольчика.

Солдат кивнул головой. Сделал круг по залу, чего-то подсчитывая на пальцах. Почесал нос. Смачно чихнул. Снова подошел к мойщицам.

- Девоньки, а чего поёте?

- Разное поём.

- Спойте чего. Песню каку-нибудь…

- Чичас бросим всё и будем тебя развлекать, - верхолаз спустилась с окна и снова начала промывать тряпку.

- Пожалуйста! Жалко, что ля?

- Глаша, да спой-ты ему. Ведь не отвяжется, ирод.

- А что спеть-то?

- Тебя же сказали – песню.

- Ладно, - молодая театралка, не останавливаясь от работ, стала не громко что-то напевать по-французски. А потом взяла и выдала в полный голос…

Aux armes citoyens

Formez vos bataillons

Marchons, marchons

Qu'un sang impur

Abreuve nos sillons

("La Marseillaise". Патриотическая песня времён Французской революции. Припев)

Глава 6.

Князь Ланин рассматривал только, что нарисованный, с пыла с жару плакат «Правила строевого шага и главные ошибки».

- Отлично! - он похвалил слугу. Дружески похлопал по плечу. Тут же выдал странную фразу. – Почти как настоящий!

- Мon ami Athanase! – он воодушевлённо потёр ладони. - Как получилось всё хорошо. Теперь любой, кто посмотрит на рисунок, увидит, как надо правильно ходить строевым шагом. Значит, так! Быстренько изобрази ещё два таких же. А потом покопайся у себя в башке и приступай к новому плакату: «Строевые приемы и движения без оружия».

- Ваше сиятельство, помилуйте, - взмолился денщик. – Сколько же можно рисовать всякие рисунки, плакаты, афиши? В последнее время только и делаю: рисую, рисую и рисую. Может чем-нибудь другим займусь? Оружие ваше почищу или одежду приведу в порядок? Ведь я слуга, а не художник плакатов и писарчук.

- Верно заметил! – взгляд князя стразу стал злым. – Ты, слуга. Поэтому будешь делать то, что скажу. А я, говорю, рисовать плакаты! – Голос узурпатора поднялся на три тона. - Ясно?

- Так точно, ваше высокоблагородие.

- Поглядите на него! – князь продолжал возмущаться. – Чуть добавилось интеллекта в башку, а уже мысли лезут непотребные. Того глядишь и на волю будет проситься. А потом, вообще! Вступит а какие-нибудь «Декабристы» или «Анархисты». Подтверждая его слова, откуда-то из коридора раздалось громкое девичье пение на французском языке:

К оружию, друзья

Вставайте все в строй,

Пора, пора!

Кровью гнилой

Омыть наши поля…

("La Marseillaise". Припев. Перевод на русский.),

- Вот!!! – тиран поднял палец и хмуро посмотрел на слугу. – Что и требовалось доказать. Пятый день в усадьбе, а уже поют «Марсельезу». Так пойдет дело - через неделю «Интернационал» зазвучит! А через месяц… - что? Революцию устроят?

- Чагось устроят, ваше сиятельство? – Афанасий ни слова не понял из тирады хозяина.

- Ничего! – быстро за мной, - скомандовал князь и бросился на звук голоса.