Евгений Токтаев - Тени надежд
Регент привел к Фермопилам почти пять тысяч тяжеловооруженных всадников. Половину составляли фессалийцы, которых Антипатр вынудил предоставить конные отряды. Новый набор в македонское войско никого в Фессалии не обрадовал, ибо еще не вернулись домой ушедшие с Александром. О них мало что было известно и это обстоятельство добавляло в положение обоих противников острую интригу: за кого встанет Фессалия?
"За кого?" – спрашивали Демосфена вожди эллинов, ожидая, что родитель нынешней войны должен это, безусловно, знать.
"Фессалийский вопрос" превратился в камень преткновения, не выпускающий союзные войска из Фермопил.
Море пока что оставалось за Афинами, македонский флот вблизи от Малидского залива не появлялся и союзники без каких-либо проблем снабжались всем необходимым. Для двух триер крупный двадцативесельный акат, появившийся на выходе из Эвбейского пролива, не представлял никакой опасности, поэтому его пропустили без досмотра. Дозорные удовлетворились заявлением кормчего аката, издали прокричавшего, что судно идет с Хиоса и везет в стан союзников посольство.
Слова кормчего не были ложью, но и правдой являлись лишь отчасти. Акат действительно принадлежал Хиосу, но вез он вовсе не послов острова, а доверенного человека царя Агиса, который еще весной, одновременно с выступлением Александра в Азию тайно отбыл в Ионию. Цель путешествия была известна лишь членам герусии и его брату.
Сойдя на берег, посланник прошел в спартанскую часть лагеря, приветствовал гоплитов, стоявших на страже, и попросил, чтобы его провели к Агесилаю. Что и было немедленно исполнено.
– Радуйся, полемарх.
– Павсаний? – стратег, совсем не удивившийся вошедшему, поднялся навстречу и, сцепив с ним предплечья, коротко приказал, – говори.
Многословие не в обычае лакедемонян, посланник не стал растекаться мыслью по дереву, сразу перейдя к делу.
– Я опережаю Леосфена на один день. Он высадился в Магнесии и идет маршем через Фтиотиду. Мирокл по наущению Харидема убедил его не заходить в Малидский залив. Леосфен идет к Ламии и освободит ее от македонян. Одна из триер Мирокла должна будет появиться здесь. Это послужит сигналом к всеобщему выступлению.
Агесилай хмыкнул.
– Едва Антипатр обнаружит Леосфена в Ламии, он немедленно снимется и уйдет. Эти идиоты думают, что сожмут его в кулаке. Да, сожмут, только угря не удержать. Он скользкий, знаешь ли.
Павсаний согласно кивнул.
– Где сейчас мой брат? – спросил полемарх, – с Леосфеном?
– Нет. Мы разделились, нужно было оценить обстановку.
Месяц назад царь Агис прибыл в азиатский лагерь союзников, опередив флот афинского наварха Мирокла. Все стороны довольно быстро договорились о совместных действиях и решили, что выгоднее всего высадится в Фессалии. Фессалийская конница Александра отделилась от союзников и, переправившись через Геллеспонт в его самом узком месте на свежепостроенных плоскодонных паромах и собранных с миру по нитке судах, двинулась на родину берегом. Это не слишком огорчило Леосфена, поскольку кораблей для перевозки огромного количества лошадей у него все равно не было. Одно дело преодолеть десять стадий в ясную ровную погоду и совсем другое – везти конницу за море на значительное расстояние.
Цель союзников, единая, как они друг друга горячо убеждали, под внимательным взглядом начинала слегка двоиться, словно при глазной болезни. Агис отбыл в Фессалию раньше Леосфена и уже полмесяца с малым отрядом осматривался на месте, тайно встречаясь с фессалийскими правителями, тагами. Царь лично наблюдал, как войско Антипатра прошло на юг, видел – оно не слишком велико. Афинянин Мирокл похвалялся ему, что союзники соберут не менее пятидесяти тысяч человек. С такой силой Антипатр сражаться не будет, отступит, укрепится в какой-нибудь надежной крепости, и вся война сведется к ее осаде. Скорее всего, союзники все равно одолеют, но Спарта рассчитывала на несколько иной результат.
– Что предлагает мой брат?
– Ты должен сам занять Ламию. Опередить Леосфена.
– И что это даст? – удивился Агесилай.
– Антипатр постарается сразу выбить тебя оттуда или вообще не допустить даже твоего приближения к городу. Оба этих варианта нас устраивают. Он ввяжется в бой.
Агесилай почесал бороду.
Городу воинов нужна победа в поле. Желательно без участия афинян. Необходима демонстрация военной мощи Спарты. Но македоняне сильны и дело отсвечивает неопределенным исходом, поэтому геронты не хотят рисковать гражданами Спарты, число которых от поколения к поколению уменьшается, ради туманной перспективы вновь вырвать у Афин знамя первенства в Элладе. Поэтому один из царей спартанских лично занимается разведкой и переговорами с союзниками, хоть это и несвойственное царям занятие. Поэтому другой царь не возглавил войско, остался дома, а полемарху дали всего полторы тысячи гоплитов. После катастроф при Левктрах и Мантинее Спарта собирается таскать каштаны из огня чужими руками. Но обстоятельства складываются так, что вытащить македонян на бой можно только на живца. И этим живцом предстоит стать Красным плащам. Задача усложняется тем, что Агесилаю предстояло не просто геройски умереть. В столь славном для сынов Лакедемона месте он сделал бы это, не задумываясь, но требуется нечто большее – победить. Так, чтобы ни у кого не осталось сомнения – победой все обязаны Спарте.
– Это танец на лезвии ножа, – сказал Агесилай, – а если нас не поддержат? Мое влияние здесь ничтожно, надо было Агиса сюда посылать, а на его место меня. Или тебя. Харидем уже дал всем понять, что первым ход не сделает. Антипатр прижмет нас к морю и уничтожит.
Павсаний задумался. Харидем ненавидел македонян лютой ненавистью. Нынешний план сформировался окончательно, как раз тогда, когда Агису стало известно, что в стратеги прочат Харидема. Выдвижение кандидатуры Агесилая предполагало, что союзники лишь горячее захотят стратегом бывшего наемника, однако его нынешняя осторожность не объяснима и может погубить все дело.
– А мы не будем скрывать наших намерений, – сказал, наконец, Павсаний, – когда на рассвете выступим из Фермопил, пусть это увидят все.
– И что? – недоуменно спросил полемарх.
– А когда отдалимся на десяток стадий, кто-то расскажет весь наш план Демосфену. Этот в военном деле ничего не понимает, зато взбаламутит всех. Ты знаешь здесь кого-нибудь, кому можно довериться?
– Эвтин, стратег аркадцев, голосовал за меня. Думаю, для такого дела подойдет. Если заплатить.
– Отлично. Деньги найдутся.
– Допустим, они выйдут, – предположил Агесилай, – но в их рядах и духа нет сплоченности. Если Антипатр их потеснит – побегут.
– Куда? Обратно в Фермопилы? И много их таким способом сбежит?
– А если сдадутся?
– Да пусть македоняне их даже перебьют всех до единого, нам только на руку.
– То есть, они все – лишь мясо и мой брат рассчитывает только на наши с Леосфеном силы? Маловато.
– Хватит, Агесилай, главное связать Антипатра боем, не дать ему уйти. Неужели ты пытаешься оспорить приказ царя?
– Нет, – гордо выпрямился полемарх, – приказ священен. На рассвете Врата вновь увидят бой спартанцев.
Стенка на стенку
Бодрый посвист флейт раскрашивался в настоящий марш ритмичным топаньем тысяч ног. Шесть тысяч педзетайров, ударная сила македонского войска, шагали в ногу, колонной по четыре человека в ряд, поднимая клубы пыли. Слабому утреннему бризу, пришедшему со стороны Малидского залива, едва хватало сил немного относить пылевую завесу к югу. Солнцу еще очень далеко до зенита, но оно вовсю грозится устроить к полудню настоящее пекло, жарче, чем в гефестовой кузне, даром, что на дворе уже не лето. Воины, промаршировавшие в полном облачении тридцать стадий, успели вспотеть, пыль оседала на разгоряченной коже, почти не охлаждаемой едва ощутимым ветерком, лезла в рот, нос, глаза, которые, ко всему прочему, еще и слезились от пота у тех, кто не догадался повязать на лоб льняную ленту. Держать сариссу вертикально само по себе непросто, а нужно еще споро идти, да и щит на левом плече не способствует подвижности.
Марша, подобного этому, в полной боевой готовности, с собранными сариссами, Андроклид не мог припомнить со времен, когда только-только встал в ряды фаланги. Да и тогда подобные броски были лишь учебными. Никогда еще войско боевым строем не шло на такое значительное расстояние. Пятьдесят стадий до Фермопил. Уж насколько Андроклид опытен, а древко его сариссы постоянно ударяется где-то наверху о соседние. Не маршируют с двенадцатилоктевыми копьями в собранном виде, непривычно это, да и держать их совсем рядом с подтоком довольно тяжело. Воины пыхтят, ругаются вполголоса, думая, что не слышит Танай, идущий первым. Ага, сейчас. Все-то он слышит, и ему, как и всем, неудобно, однако идет себе, невозмутим и собран. Так же, как и Кратер.
