Алексей Шеховцов - Черный властелин
— Какие знания, Принц? — Но меня понесло. Я направил указующий перст к небесам.
— Те самые знания! Там ведь не только котлеты и спрос с предложением! — Я торжествующе посмотрел на Абуна. — Йесус-Моа, я должен ознакомится с программой обучения.
— С чем?
— Ну, с планом, по которому учителя учат учеников. Какие предметы учить первыми, какие давать позже. Сколько времени отводить на каждый предмет. Какие задания дают учителя для закрепления материала. Так же, какие учебники и пособия есть в монастыре. — Абун завис.
— Я впервые слышу о таком подходе к обучению… — Я немного сдулся. Да, здесь не университет. Ну ничего, будет вам университет.
— Учёба, как и многое другое, выигрывает от правильной постановки процесса. То, чему я обучаю Жена, можно давать детям семи-восьми лет, при правильном подходе. А к возрасту Жена они смогут рассчитывать постройку зданий и каналов. — Абун впечатлился.
— Ты хочешь выучить много градостроителей? Восстановить города?
— Это тоже, но не только. Нужны будут тысячи мастеров-кузнецов, химиков, инженеров, просто учёных. Нужны будут учителя, учителя для учителей… Нужно очень много людей, а ведь жизнь человеческая весьма коротка. Боюсь не успеть.
— Зачем тебе это? Ты хочешь построить Вавилонскую Башню? — А сам улыбается в бороду.
— Ну и шутки у тебя, Абун. Нет, я хочу построить Эфиопию. В Писании сказано, — Истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: 'перейди оттуда сюда', и она перейдёт; и ничего не будет невозможного для вас'. Так вот, я верю. Верю в то что в мире вокруг нас, Господь дал нам всё что нужно нам для процветания. Надо лишь познать его творение вокруг нас, и хорошо потрудиться. Египтяне воздвигли свои пирамиды, и что, неужели мы, с верой во Христа, не сможем сделать большего? — Я перевёл дыхание. — А начнём мы с малого. С десятка-другого учёных монахов, которых мы возьмём в этой самой школе, и засадим за изучение мира и изобретение полезностей. Абун, я не маньяк, я только учусь. — Абун засмеялся.
— Да, принц, ты сильно изменился. — Ты даже не представляешь насколько… рассказать тебе что ли, на исповеди? — Посети занятия в понедельник утром и посмотри на то как мы учим учеников в нашей школе. А я накажу учителям описать их… план обучения.
После плодотворной беседы с Йесусом-Моа, я собрал команду и отправился знакомиться с откомандированной к нам полусотней. В военных делах я дуб — одно дело 'сливать' профессионалам концепции из будущего, и совсем другое, на самом деле командовать солдатами. Так что я дал команду моим бойцам проинспектировать прикомандированную часть, а сам стал 'мотать на ус', что и как Берхан с Каасой инспектируют. К солдатам замечаний не было: Негус оставил отборную полусотню для охраны наследника. Собственно встревать было некуда. Мне показалось, что лучшее что я мог сделать для этих солдат, это придумать более продвинутое оружие, а с тактикой они и сами пожалуй разберутся. Например гранаты — отборные негры, все как один почти двухметрового роста, так и просились в гренадёры.
Чтобы не выглядеть совсем уж унылой какашкой, я спросил полусотника Сэйфэ о его планах на учения и караульную службу. Тут то он и скис — оказывается если о караульной службе понятие было — не дай Бог, какой-нибудь крокодил сожрёт наследника, то учения в армии Негуса… не практиковались. Была лишь индивидуальная подготовка, и слабый намёк на строевую. Ну что ж, лови порцию 'мудрости потомков' мой верный негр.
— В одной старой книге, я прочитал такую мысль — не важно что солдат делает, главное чтобы он затрахался. Жизнь воина в мирное время не полна развлечений, не так ли? — Сэйфэ вместе с моими бойцами, заржал. — Так вот, затрахать солдат можно просто так, а можно и с пользой. Мне, живые памятники особо не нужны. Так что, Сэйфе, подумай о том, чтобы погонять отряды по окрестностям, узнать рельеф местности, составить карты… Пусть воины потренируются в строевой подготовке. Вот, в другой умной книге, я читал про фаланги Александра Македонского, и про его сариссы. И что то говорит мне, что наши копья покороче его копий будут. Оружейник у нас есть, так что попробуйте наделать тренировочных копий и щитов — войны у тебя умелые. Посмотрите, полезны ли длинные сариссы против конной атаки. Когда нет войны, нужно думать, как победить врага в следующей войне. В нашем случае, как побеждать магометан…
В общем полусотника я загрузил работой. Может даже толк выйдет. Как я ему сказал: не важно чем занят солдат, лишь бы затрахался.
* * *А вечером у нас исповедь. Чёрт, ну почему, как только кажется что всё пошло гладко, случается какой-то облом? Мазафака, тудыть её налево. С одной стороны, ну что мне стоит и дальше гнуть свою линию? Схавает же, как миленький. Тем более, что из меня верующий… аж два раза в год в Церковь ходил — на Пасху, да на Рождество. И все инстинкты вопят, молчи, собака, в тряпочку… Ну скажем Негусу бы я точно не сказал — сожрёт. Абуну… ну ему лапшу я на уши навесил, хотя с иезуитской точки зрения, вроде как и не врал. Но вот исповедь… Что я, Богу буду врать? Тем более что вопрос Веры для меня не стоит. Инопланетяне и природные катаклизмы — херня. Вероятность квантового переноса сознания от удара молнии… не смешите мои сандалии. И не то что бы я боюсь — наоборот, мне страшно сказать Абуну лишний кусок правды… просто врать на исповеди — западло. Неправильно. Может по этому я никогда не ходил на исповедь в своей прежней жизни? Но с другой стороны, попасть под экзорцизм… да пошло оно в жопу — читал я как в средние века башку сверлили. башка может и не моя, но нахожусь я именно в этой башке…
Колбасило меня долго. Я даже отослал свою команду — мол, развлекайтесь, у вас выходной, а сам пошёл гулять вокруг озера. Лучше бы я этого не делал. Продефилировав в раздумиях минут двадцать, я поднял глаза от земли и уперся взглядом в раззявленную пасть… бегемота!
— ТВОЮ МААААААТЬ!
Рекорд мира по бегу был мне обеспечен. Не знаю, гнался за мной бегемот, или нет, но даже если гнался, то не думаю что он бы меня догнал, выдавая свои тридцать миль в час, о которых вещала википедия. Пришёл я в себя на коне одного из бойцов охранной полусотни, около монастыря, причём, я понятия не имею, как я туда попал. Успокоив дыхание, я обнаружил, что я позорно обоссал штаны. Песец. В гнусном настроении, я организовал себе новую одежду и омовение, и уныло поплёлся на исповедь. И смотри же, с одной стороны, исповедоваться меня, по нашей вере, заставить никто не может, но если забить на исповедь и литургию… принца не поймут.
В церкви с Абуном мы были одни — простой народ посетил службу ранее, днём. Йесус-Моа подвёл меня к аналою и стал ждать. Я вздохнул и открыл рот, толкать кое-как продуманную речь но… я осекся. Мои терзания показались мне смешными. Чего я боюсь? Со мной сам Бог. он привёл меня сюда, дал мне тело принца и знание языка. Он дал мне мою команду. В конце концов он только что дал мне знак — смерть она вот, рядом ходит. Меня запросто может схавать бегемот или укусить малярийный комар. И в конце концов, я сам всегда любил говорить, что на лжи ничего хорошего не построить. Так неужели я покажу себя сейчас ханжой и трусом? Нет уж. То что я пиндос, не значит что я — говно.
— Грешен я, Йесус-Моа. — Выбор сделан. — Когда я говорил что потерял память, я сказал далеко не всю правду. — Абун посмотрел на меня с интересом. Подозревал ведь что-то. — Про жизнь Ягба-Циона, я действительно ничего не помню. Только то, что руки помнят — как пользоваться мисваком, как ездить на коне, говорить, вон, могу на амарике и оромском, читать умею, а остальное — пустота. Но вот память у меня всё же есть. Я помню другую жизнь, прожитую очень далеко отсюда, в землях северных русичей под другим именем.
— Что? Ягба, ты повредился рассудком? Что ты говоришь, какие русичи? — Нет, абун, крыша у меня не съехала, я был близок к этому, но нет. Я сосредоточился, и контролируя каждый звук сказал Абуну по русски
— На самом деле, мой родной язык звучит несколько по другому.
Йесус-Моа пошатнулся и опёрся о стену.
— Это действительно язык северных славян… — прошептал Абун.
— Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя,
Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.
И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго,
Иже от Отца рожденнаго прежде всех век;
Света от Света, Бога истинна от Бога истинна,
рожденна, несотворенна, единосущна Отцу,
Имже вся быша.
Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес
и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася.
Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребенна.
И воскресшаго в третий день по Писанием.
И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца.
И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым,
