Алексей Волков - Русский фронтир
Времени на приведение себя в порядок не было. Капитан лишь наскоро ополоснулся прямо у дорожной коляски и сменил пропыленный дорожный сюртук на парадный мундир с орденами – Анной на шее и Владимиром в петлице. Рядом с Владимиром красовалась медаль в память двенадцатого года с волнующей душу надписью: «Не Нам, Не Нам, но Имени Твоему». Довольно высокие награды для молодого человека, начинавшего войну совсем юным прапорщиком, и уж, конечно, законный повод для гордости.
Начальника линии казачьего генерала Сысоева-третьего Муравьев немного знал и гораздо больше о нем слышал. Говорили, что едва ли не все свои чины Василий Алексеевич получил за отличия в многочисленных войнах – со шведами, с поляками, с французами в пятом и седьмом годах, с турками. В памятную Отечественную войну казаки Сысоева отбили у противника едва ли не сотню орудий, за что их командир был произведен в генералы. Недостаток образования Василий Алексеевич восполнял природной сметкой и немалым опытом, и донцы, ревниво следящие за успехами своих начальников, с радостью шли под его командование.
Перед отправлением Муравьева наместник выражал особое удовольствие по поводу начальника пограничной линии и называл последнего своим незаменимым помощником в неспокойных краях.
Сысоев, еще не старый крепкий мужчина лет сорока пяти, выслушал Муравьева внимательно, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. На шее генерала поблескивал крест Георгия третьей степени, полученный, как говорили, еще в полковничьих чинах.
– Говорите, повстанцы хотят перейти к решительным действиям?
– По-моему, уже перешли. Или нападение на поместья – заурядное явление? – спросил Николай.
– Здесь, насколько знаю, довольно заурядное. Не Россия и даже не Европа. Порядка не найти. – Сысоев невольно вздохнул. – Сплошная дикость. Извольте видеть, Николай Николаевич… – Генерал встал и шагнул к висящей на стене карте, как тут же отметил про себя Муравьев, довольно схематичной. – Протяженность границы огромная, а у меня на все про все две тысячи человек, неполных три полка. Не хватает даже перекрыть все кордонами. Причем люди лишь недавно переселились сюда и помимо службы вынуждены заниматься обустройством на месте. И все это в степи, когда отсутствует даже какая-либо преграда.
Жалобы боевого генерала были обоснованны, и капитан генерального штаба понимал это как никто другой. Россия решилась на приобретение заморской колонии, однако собственных войск сюда еще не прислала и вынуждена была рассчитывать на бывшие испанские части, весьма немногочисленные и, по мнению русских офицеров, не столь высокой боеспособности. Общая беда всех колониальных войск – отсутствие железной дисциплины – зашла настолько далеко, что требовалось немало времени подтянуть доставшуюся в наследство армию до привычного европейского уровня. А ведь начинать предстояло с офицеров, которым вряд ли придутся по душе новые строгости по службе.
Чем мог помочь начальнику штабист? Разве что передать в его распоряжение выделенный на время поездки конвой…
– Где вы столкнулись с повстанцами? – деловито спросил Сысоев.
– Примерно здесь. – Муравьев с некоторым трудом сориентировался на карте. Очень уж она была схематичной. – Если выделите мне несколько часов времени, то я подготовлю подробное описание местности.
– Буду только рад. А то сами видите, чем приходится пользоваться от нужды. Хотя… Как, вы говорите, звали помещика?
Николай назвал, и лицо генерала посветлело.
– Знаю дона Педро. Дочь у него редкая красавица. – Сысоев не сдержал улыбки. – Как она вам, Николай Николаевич?
– Не видел. Дон Педро предусмотрительно отправил семью в столицу штата.
Откровенно говоря, Муравьеву было не до смазливых личиков и пленительных глаз. Он недавно перенес несчастную любовь и мечтал забыться. Даже его перевод в колонию был всего лишь следствием сватовства. Увы! Предрассудки зачастую властвуют над самыми образованными людьми. Отец возлюбленной, адмирал Мордвинов, слыл в обществе либералом, однако это не помешало старику отказать соискателю руки его дочери. Причина была одна – малый чин и небольшое состояние Николая. Какие бы слова ни говорил поседевший на службе адмирал о необходимости равенства, сам следовать им он не стал.
Разочарование было сильно. Муравьев не мог больше находиться в Петербурге и просил перевести его на Кавказ, Дальний Восток, куда угодно, лишь бы подальше от ставшей постылой столицы. И вот теперь он находится здесь. Оказаться дальше просто уже невозможно.
Но разочарование – разочарованием, однако вспоминаются же почему-то черные глаза и смуглое лицо случайно встреченной в Сан-Антонио девушки. И ведь даже не узнать, кто она…
– Многое потеряли. Был бы я помоложе… – И генерал многозначительно промолчал.
Муравьев никак не прокомментировал слова Сысоева.
– Ладно. – Улыбка исчезла с генеральского лица. – Делать нечего. Каков толк охранять границу, когда позади творится бедлам? Попробую прикинуть, какие силы я могу снять с линии. А вы пока отдыхайте, Николай Николаевич. Впрочем, вы, кажется, обещали мне карту?
– Так точно. Сейчас же и займусь.
– Зачем же сейчас? Хоть отдохните чуток.
– Отдохнуть я всегда успею, – отозвался Муравьев к вящей радости начальника.
И невдомек тому было, что служебное рвение вызвано одним желанием. Разговор о красавице дочери разбередил незажившую рану, и сейчас капитан мечтал лишь об одном. Забыться.
15
Столь часто поминаемый Гюсаком Жан Лафит находился в Новом Орлеане. Просто у него не было времени посещать «Кафе беженцев», которое он сам когда-то сделал одним из самых модных заведений города. Лафит с ранней юности усвоил одну нехитрую вещь: значимость человеку придают деньги. Он много потерял, когда не в меру ретивые служащие конфисковали награбленный товар, и теперь делал все, чтобы возместить понесенные убытки.
Нет, Лафит не отказался от мысли вернуть все через суд. Адвокаты упорно работали в этом направлении, особо упирая на решающую роль, которую сыграли флибустьеры в защите Нового Орлеана во время войны с англичанами, однако приходилось считаться с возможностью худшего. Вдруг дело не выгорит? Суд – судом, но не сидеть же в ожидании его решения. Тем более подобные процессы тянутся годами…
Как раз сейчас Жан беседовал на эту тему с отцом Антонием, стареньким настоятелем костела Святого Людовика, назначенным на эту должность еще при испанцах, да так и оставшемся на ней при всех сменяющихся властях.
Но что служителям католической церкви власть земная?
– Обстоятельства сильно изменились. – Священник говорил с доброй улыбкой, словно речь шла об откровенных пустяках, и только глаза смотрели на собеседника пристально, стремясь проникнуть в тайные мысли. – Как вы знаете, король продал довольно обширные земли, и теперь нам остается только уповать, чтобы новая власть не трогала церковь. Впрочем, у нас уже давно сложились неплохие отношения с русским наместником.
Отец Антоний замолчал, и сидящий напротив его Лафит тихо спросил:
– Вы хотели бы, чтобы я несколько осложнил ему жизнь?
– Ни в коей мере! – Священник протестующе замахал руками. – В данный момент мы союзники, и вице-рой особо подчеркнул это. Вдобавок наши проблемы остались прежними. Мы всерьез надеялись, что отныне неприятности станут достоянием одних русских, но… Флибустьеры, плавающие под флагом самозваной Мексиканской республики, по-прежнему вовсю нападают на наши корабли, и казна несет огромные убытки.
– С развитием у русских мореплавания положение может измениться, – заметил Жан. – Пока они лишь примериваются к доставшимся им богатствам, и судов под русским флагом в заливе весьма немного.
– Какие там богатства? – вздохнул отец Антоний. – Мексика одной из первых попала под власть Испании, и…
Он спохватился и продолжать не стал. Да все и так было понятно. Времена безудержного разграбления новых земель давно канули в Лету. Отнюдь не по чьей-то доброте. Просто все, что можно было вывести, было вывезено в метрополию еще пару веков назад, и теперь достоянием Вест-Индии был лишь продукт труда. О сказочных сокровищах не стоило и говорить, и, возможно, одной из причин упадка колоний стал иссякший поток золота.
– Что же вы хотите? – поинтересовался Лафит, машинально поглаживая черную как смоль бороду.
– Ваша задача остается прежней. Любыми путями уничтожить пиратов, – твердо произнес священник.
– Как я уже докладывал вашему начальству, уничтожить их можно только одним способом – внедрившись в их ряды. А для этого требуются деньги.
– Вы совсем недавно получили восемнадцать тысяч долларов, – напомнил отец Антоний.
Сумма была немалой. Хотя все познается в сравнении.
– Это был задаток, – просто сказал Лафит.
– Его должно хватить до следующего платежа. Лучше скажите, что вам удалось сделать?
