Григорий Рожков - Американец. Неравный бой
Чуть позже я сильно на себя обозлился за идиотское отношение к радиосвязи и смене точек выхода в эфир. Немцы ведь неглупый, прогрессивный народ, поставляющий в свой доблестный вермахт прекрасные образцы средств радиоэлектронной борьбы. Например, радиопеленгаторы. И мы совершенно о них забыли! Фашисты авиацию навели на наиболее активный источник радиосигнала – на наш штаб. И, безусловно, разнесли его на запчасти. Десяток бомб перекопал сквер, выкорчевал все деревья, аннигилировал бедный польский штабной автобус и обрушил часть здания райисполкома. При обрушении погибли пулеметчики, на расплав ствола колотившие по самолетам с крыши, и был тяжело ранен Холс. Когда начал рушиться потолок, мы все дружно отошли в дальний конец подвала, и глупый, случайный осколок, влетев в пролом в стене, срикошетил от потолка и, пробив крепко сжатую в руках рейнджера рацию, ударил его в грудь…
Серость пустого, наполовину разрушенного подвала, заполнившегося тяжелой пылью и запахом сгоревшей взрывчатки, потерялась на фоне небольшого, но быстро растущего темно-красного пятна на полу… Пятеро людей в пыльных формах, нервно переговариваясь, сгрудились вокруг шестого:
– Hold on, buddy![10] Сергей, быстро марлевый пакет и бинты сюда! САНИТАР!
– Брось ты эту рацию, Иванов, ей уже конец! Помоги лучше Пауэллу!
– Hols, listen to me. You will be fine! Just hold on![11] Я срежу китель, Юра, посыпаешь на рану антисептик из этого пакетика, да, этого, и сразу накладываем марлевые пакеты. Клим, прижмешь их посильнее. Осколок внутри остался, выходного отверстия нет. Дерьмово.
– Сколько же крови хлещет… Протрите кровь, не вижу, куда антисептик сыпать… Эй, у него пузыри из раны!
– А-а-а-а!..
– Твою мать! Легкое пробито и ребро сломано!.. Черт, прижимай, говорю, Клим! Сергей, полей спирта на пачку из-под бинта и положи на рану, надо ее герметизировать. Да делай же что говорю! Вот здесь. Не дай бог пневмоторакс будет!
– I… I don't want… to die…[12]
– Тихо, боец, не разговаривай. Майкл, скажи ему, пусть не говорит. Боец Груздь, беги за санитаром! БЫСТРО!
– Я мигом, товарищ старший лейтенант! Я мигом!..
– Блин, ребро у него щелкает, Майкл. Я рукой чувствую. Как бы ему хуже не стало.
– А-а-а-а!
– Так не дави слишком сильно, Клим! Quiet buddy, quiet[13]. У кого есть морфий? Надо было сразу уколоть ему морфия. Че-о-о-орт! Колите в ногу! Где санитар?!
Сколько же это продолжалось? Минуту? Десять минут? Час? Бомбардировщики улетели, наш водитель, тот самый боец Груздь, который с раннего утра вел наш автобус, а я его так ни разу и не видел, пулей долетел до медпункта и на машине вернулся обратно вместе с санитарами. Коновалы одобрительно покивали, изучив наши перевязочные труды, исполненные всем штабом, и клятвенно пообещали сделать для спасения раненого все, что в их силах.
– Аккуратнее, аккуратнее! – Томилов помогал санитарам втащить Холса из подвала. Юра, Денис и Серый выскочили наверх раньше всех, отправились скорее руки от крови отмывать… Во время всей суматохи всего мгновение пересекался взглядами с друзьями и братом – они были испуганы так, как никогда раньше! Все, что происходило, для них стало вселенским средоточием ужаса. Но они держатся. Особенно удивил Денис – никакой паники, в ступор не впал, да, руки тряслись, но все делал, как требовалось. Без сомнения скажу – с ним можно идти в разведку. Теперь я точно уверен.
– Ты как? – Сергей вернулся быстро, присел рядом и протянул покрытую капельками флягу. Захотел было принять ее, вот только, увидев свои руки, заляпанные по локоть кровью, отказался… Руки по локоть в крови… Черт, я не желаю больше видеть тех ужасов, что пришлось испытать только что. Агонизирующий раненый, молящий о спасении. Страшная рана. Море крови. Суета. Такие моменты не начали меня пугать, нет, но чувствую, что внутри медленно, но верно ломается некая преграда… Вздохни поглубже, отбрось мысли, Артур, все нормально!
– Все нормально. Пойдем наверх, за старшим лейтенантом. Надо срочно искать рацию и восстанавливать управление подразделениями… Ай-ай-ай! – Опираться на раненую ногу по неведомой причине стало невозможно. Боль острой иглой пробила от пятки до бедра, а в самой ране будто бы штопор провернули. Брат ловко поддержал меня и обеспокоился:
– Тебя зацепило? Куда?
– Нет, это прежняя рана чего-то заныла, будь она неладна. Сейчас посмотрим, может, камешек попал под штанину… – Камешков не обнаружили, зато выяснили, что пора делать перевязку – старая, сделанная Райфлом повязка насквозь пропиталась кровью. Сколько раз я уже подмечал, что труд выбивает из головы все, и боль не исключение. Потыкал бинт, а он аж закаменел. Ну, само собой разумеется, кровь засохла и как тупой нож теперь тревожит рану. – Надо размочить повязку и вновь перебинтовать ногу…
– Посиди, сейчас санитара обратно позову. Эх, брат, о других печешься, а про себя напрочь забываешь. – И у самого выхода, не оборачиваясь, продолжил: – Не будет тебя – не будет нас…
Запали мне его слова в глубину души. По всем струнам ударили и гулко упали в самую глубину. Заставили бы задуматься эти слова, сказанные не Сергеем, а кем-нибудь другим? Не знаю…
Чего я хочу? Что диктует мне мой разум?
Защищать. Дать шанс выжить как можно большему количеству людей. Достойных, сильных, честных людей, способных изменить мир. Пафосно звучит, но я не лгу и не приукрашиваю.
И что же для этого сделал первый лейтенант Пауэлл? Все мои поступки, направленные на защиту людей в этом мире, пока заканчиваются лишь травмами и ранами. В большинстве случаев эти раны и травмы приходятся на меня. Все беды, что должны настичь кого-то, я бездумно принимаю на себя. И только на себя… Так и помереть недолго. Пару раз на самую грань уже вскакивал и лишь чудом выживал.
Хватит.
Но что делать? Как поступить? Истории не изменить, прячась за спинами других. Вернее сказать, я не могу так менять историю – знания в моей голове либо малопригодны для этого мира, либо наглым образом заблокированы. Что же остается делать?
Воевать! Брать оружие и идти на фронт! Смею заметить, Артур, именно так ты и поступил. Однако все ведет к тому, что на избранном пути цели достигаются избыточными силами и смертельным риском. От прежней мысли не отказываюсь – таким образом сгинуть недолго…
– …Сейчас может быть немного больно, товарищ первый лейтенант… – успокаивающе пробубнил санитар, щедро поливая перекисью прилипший к ране конец бинта. Ранение-то я раздербанил нещадно – швы почти разошлись, и вновь началось кровотечение. – Вам надо в медпункт, рана открылась, швы заново наложить требуется… Эх, жаль, машина ушла, довезли бы и вас.
– Нет у меня пока возможности лечиться подобающим образом. Обработай и перевяжи рану, я доберусь до медпункта попозже.
Санитар пожал плечами, но ни спорить, ни уговаривать не стал.
– Товарищ первый лейтенант… Зацепило? – Клим влетел в подвал, придерживая рукой висящий на плече ППШ.
– Нет, просто перевязка, – отмахнулся я, переводя разговор на другую тему. – Накрылась наша штабная связь, несмотря на все предпринятые меры безопасности, и один радист серьезно пострадал… Надо срочно добывать рацию.
– Да, оттого я и пришел. Но вижу, ты, Пауэлл, сейчас совсем не ходок… Я собираюсь отправиться к подполковнику Жмакину. Говорят, там, в здании станции, у поляков пункт связи был, антенны какие-то нашли, оборудование всякое, надо проверить.
– Ага. Если там рации не будет, отправляйся к медпункту, неподалеку от него стоят машины с пушками в кузовах… – Под этими «машинами» подразумевались нелепые самоходки М6 на базе джипов. По-другому объяснить не могу, может не понять. – …и грузовики с боеприпасами. Найди второго лейтенанта Оклэйда, он отвечает за снабжение, и скажи, что по моему приказу из группы изымается рация.
– Хорошо. Как вариант годится… Если что, сержанты Арсентьев и Иванов снаружи, оставляю их на тебя. Добровольца Губанова беру с собой, поможет с рацией. Груздь в медпункт уехал. Вся охрана на той стороне улицы. Эх, что-то Вадера не видно, куда же он запропастился?.. Ну ладно, пойду я, вернусь как можно скорее.
– Удачи! И это, лучше всего разворачивай новый штаб на станции и сразу приступай к управлению войсками. Так будет безопаснее.
– Но как же? Ты ведь тоже командуешь…
– Нормально все, у тебя отлично получается управлять войсками в одиночку. Денис тебе поможет в переводе приказов. Я туда подтянусь позже, с моей ногой быстро не побегаешь…
Все разбежались по своим делам-приказам, даже санитар, закончив перевязку, еще раз попросил меня как можно скорее добраться до медпункта и отправился восвояси. Первое желание, посетившее меня в минуту покоя, – отмыть руки от крови. Все вроде уже отмылись, а товарищ Пауэлл тормозит.
– Серый, где вы руки мыли? – На улице тоже спокойствие, даже странно это. Довольно тихо, лишь в небе гудят запоздавшие советские истребители да где-то вдалеке на юге грохочет канонада. Брат сидел у выхода из райисполкома и усердно оттирал окуляры оптического прицела своей винтовки от пыли. Остановившись на миг, я подивился занимательной картине – некогда красивое белое здание сейчас наполовину разрушено, и почти на самом стыке груды развалин и уцелевшей части здания стоит скамья, на которой восседает преспокойный солдат, увлеченно чистящий свое оружие. – И пусть весь мир подождет… Ну, точно ведь!..
