Ольга Чигиринская - Ваше благородие
Это было уже совсем смешно, если добавить еще николаевский полк: хотя мы его разоружили и взорвали всю технику, какую смогли, вместе с дивизионными складами, личный состав был более чем в норме, и в качестве пушечного мяса вполне мог быть использован.
Мы на тот момент подходили к Чернобаевке. Заниматься тамошним аэродромом, как и аэродромом в Кульбакино, не было времени и сил. Все мысли заняты одним: шоссе Цюрупинск-Херсон. И еще: совсем будет плохо, если красные загодя заминировали мосты через Днепр и к нашему подходу взорвут их.
Мосты были целы.
Через Херсон мы не пошли, обойдя город по кольцевой дороге. Через Антоновку вышли к Днепру, переправились по мосту и взорвали его за собой.
Теперь оставалось только ждать…”
Арт Верещагин
“The Trigger: a Battle for Island of Crimea”
* * *Странное дело: в своей книге полковник Верещагин очень вскользь говорит о самом главном: каким образом Корниловской дивизии удалось прорваться через два полка красных в Скадовске. Если верить советским источникам, сопротивление красных бойцов было отчаянным, а натиск крымцев отдавал безумным фанатизмом (что легко объяснимо, так как в спину корниловцам дышали еще две красных дивизии). Но все равно не вытанцовывается. Как-никак, больше сотни танков против сорока семи (именно столько осталось после злополучной вертолетной атаки). Как-никак больше двух сотен БМП против пятидесяти трех “Святогоров” и сорока “Воевод”. Как-никак два артполка против жалких двух батарей, и то неполных, и то укомплектованных боеприпасами по минимальным нормам. Как-никак, четыре тысячи свежих солдат против — да, семи тысяч; да, профессионалов — но до упора уставших, издерганных, и тоже крайне слабо вооруженных.
Взвесим все плюсы и минусы. Перевес красных в технике бесспорен, перевес в численности личного состава все-таки можно зачесть крымцам, особенно приняв во внимание тот факт, что красные полки стояли на пути к уже зримому спасению.
“Генерал Корнилов” и “Генерал Алексеев” огнем прикрыли высадку морской пехоты, захватившей плацдарм в порту. Это было необходимо, чтобы продолжать держать красных в неведении относительно численности крымцев на кораблях. Море и небо находились полностью под контролем форсиз.
Вот из этой позиции, развернув свои боевые порядки для последней атаки, командир корниловской дивизии вызвал командиров 84-й и 169-й дивизий на переговоры.
Переговоры продолжались долго и закончились странно: с одной стороны, перемирия достигнуто не было, крымцы атаковали. С другой стороны, подсчитав потери обоих противников по итогам этой атаки, приходишь к невольному выводу, что они могли быть и больше. Гораздо больше. Одной артиллерии красным хватило бы, чтоб разметать половину корниловцев — а вторая наверняка сумела бы прорваться к их позициям и, простите за штамп, погибла бы как волк — сцепив зубы на горле врага. Представляя себе в ближнем бою мальчишек-призывников с одной стороны и озверевших егерей, добровольцев и коммандос — с другой, это видишь более чем ясно.
Опять же, не имея возможности провести как следует артподготовку перед прорывом, корниловцы вполне могли заменить ее ударом фронтовой авиации. Ибо на рейде Скадовска на уцелевших “авианосцах” опять расположились “Кречеты” и “Сапсаны”. Однако авианалета на Скадовск не было…
Согласно советским источникам, встречными ударами из порта и со стороны 28-й трассы корниловцы прорвали оборону в одном месте и удерживали коридор достаточно долго, чтобы все пробились в порт. После чего они были там окружены и триумфально сброшены в море. “Золотопогонный драп” бессчетное количество раз сравнивался в прессе с аналогичным “драпом”, имевшим место 60 лет назад. Но если отбросить пропагандистскую шелуху, то истине будет соответствовать все-таки не фраза “белогвардейский десант был разгромлен”, а фраза “белогвардейский рейд удался”.
А в крымских источниках этот бой, казалось бы, триумфальный, тоже изложен более чем конспективно. Что наводит любого беспристрастного исследователя на мысль о дезе, которую обе стороны подготовили вместе, чтобы врать всклад.
А если что-то кажется единственно возможным по логике вещей — это значит, что скорее всего оно так и было…
* * *10 мая 1980 года, Скадовск, 1240-1650
Этот чемоданчик ужасно походил на те, в которых международные курьеры “Де Бирс” перевозят продукцию своей фирмы. Его доставили с первым же транспортом, приземлившимся на шоссе у Цюрупинска, после чего он перекочевал в КШМ командира дивизии.
Верещагин, настояв на разговоре с обоими командирами дивизий vis-a-vis, попрощался с полковником Шлыковым за пятьдесят метров от назначенной точки: мостика через канаву, межой разделяющую кукурузное и капустное поля.
— Значит, если что… — Артем не стал уточнять. — Начинайте. Командовать дивизией будете вы.
— Можно спросить, Арт…
— Да? — Верещагин повернулся.
— Зачем вы таскаете под ремнем второй пистолет?
— Это не пистолет, — “будем считать, что я улыбнулся”. — Это… вроде как талисман.
— Понятно… Удачи вам.
Верещагин кивнул и отправился к точке рандеву.
Чемоданчик был в заплечном мешке. В левой руке было нечто похожее на маленькую ручку, стержень которой убирается и выдвигается нажатием пружинки. Очень много зависело от этого чемоданчика и от этой пружинки и от него самого… И все псу под хвост, если решит выслужиться какой-то дурной снайпер с той стороны.
К мостику приближались двое. Плохо будет, если в красных командирах взыграла спесь и они послали “шестерок”. Очень плохо.
Он вышел на мостик первым, поставил вещевой мешок у ног и стал ждать.
Шлыков, как его и просили, отъехал на позицию. Поперек дороги стоял “скарабей”, где ждал Гусаров. Красные командиры подкатили на штабной БМП со свитой. Сейчас свита осталась там.
Редкие расчехранные облачка висели в небе. Та же жара и безветрие, что вчера. Артем снял берет, вытер лоб: к черту формальности. С некоторым удовольствием заметил, что его жест со своей фуражкой повторил один из командиров — генерал-майор; Шарламян, напомнил он себе. Значит, второй, с погонами генерал-полковника — командир 169-й мотострелковой дивизии Родниченко.
Остановились на середине моста, напротив друг друга.
— Полковник Верещагин, — Артем надел берет и откозырял. — С кем имею честь?
— Генерал-майор Шарламян…
— Генерал-полковник Родниченко…
Он всматривался в лица, искал признаки усталости, неуверенности, может быть — страха…
Можно ли дослужиться до командира дивизии в СССР — и остаться честным человеком? Насколько сильным должно быть искушение? Глеб скорее всего рассмеялся бы ему в лицо на то предложение, которое он собирался сделать комдивам — но честность Глеба не была подточена десятилетиями соблазнов… Потому он и был капитаном, а они — генералами…
Артем присел на бетонный блок ограждения, поставив свой рюкзачок между ног, сделал приглашающий жест в сторону блока напротив. Комдивы переглянулись и сели.
— Давайте так, господа… — сказал он. — Сначала я опишу вам наше положение — каким оно вам рисуется… Положение раковое. Всю нашу технику вы уже сосчитали, численное превосходство в людях рояли не сыграет, первые части мелитопольской дивизии уже в Новоданиловке, первые части Генической — в Воскресенке. Наши авианалеты тормозят их ненадолго. Части 150-й и 84-й дивизий подходят к Днепру или уже наводят там переправу. Их тоже треплет авиация, но не сильно. В любом случае вы можете нас здесь стереть в порошок Мы, конечно, попытаемся прорваться в порт. Девять против одного, что нам это не удастся. Мы красиво подохнем на улицах Скадовска, по пути раздолбав все, что сможем раздолбать. А после того как отчалят ребята, удерживающие порт, по городу пройдется артиллерия флота и авиация. Это я вам обещаю. Гибель Корниловской дивизии станет вам очень дорого. Не думаю, что при таких раскладах вы получите какие-то награды. Скорее наоборот: такие потери очень отрицательно скажутся на вашей карьере… Это с одной стороны.
Верещагин свободной рукой расшнуровал завязки рюкзака и открыл взорам другой договаривающейся стороны чемоданчик, обтянутый черной, уже порядком поцарапанной кожей. Набрал на крышке код и открыл замок.
— Это — с другой стороны, — сказал он, давая возможность оценить увиденное. — Не волнуйтесь, в бинокль этого с ваших позиций разглядеть нельзя.
Генералы молчали, и каждая новая секунда молчания падала с плеч Артема свинцовой гирей: он выиграл! Если бы он проиграл, ему сразу сказали бы: убери-ка ты это подальше, господин полковник…
— Сколько здесь? — севшим голосом спросил Шарламян.
