Ольга Чигиринская - Ваше благородие
И, в конце концов, подарив ему Эверест, кэп имел право требовать чего угодно…
Они стояли здесь потому, что были лучшими. Самых лучших — на самый сложный участок. Будь командиром дивизии кто-то другой, в этом можно было усмотреть элемент наказания. Шамиль и Хикс думали иначе: доверие. Кэп верил, что именно они не дрогнут и не побегут.
Штука в том, что это доверие придется оправдывать не единожды. Продержаться еще пять часов, еще три или четыре атаки… Каждая из которых будет более убийственной, чем предыдущие, потому что красные развернули три дивизии против их одной, и полчаса назад их даже не взяли за задницу — так, потрогали только. Сейчас они подтянут силы и начнут опять…
Сколько от отделения останется к вечеру? Двое, трое?
Страшно…
Страшно этому парнишке, Гирею…
Страшно Юсуфу, хоть он и хорохорится, потому что он участвовал в турецкой и видел, как это бывает…
Страшно Годзилле, и Ходже, которому до конца срока осталось всего два месяца, тоже страшно, и Гришке Пивторыпавло, у него в Крыму девушка, и Саше Якимиди. И Косте Байраку. И Тони Бахману. А больше всех страшно ему — старшему унтеру Сэнду, страшно за всех — и за себя. И за то, что в нужный момент не удастся их поднять в бой или напротив — заставить стоять здесь и драться до конца…
Тяжелые вздохи, клацание металла, затаптываются в песок окурки и объедки, консервные жестянки… Под шлемом потеешь мгновенно. Ожидание. Жара. Мучение…
Момент, когда НАЧИНАЕТСЯ, трудно определить четко. Сначала вдали происходит какое-то шевеление… Потом оттуда начинают бить ракеты. “Грады” обрушивают огонь на то место, где мы только что находились — не будь дураками, мы уже в другом месте и отвечаем чем можем. На какие-то секунды поднимается бешеный ветер: вертолеты “Ворон” летят бить по позициям “Градов”. Через несколько секунд видим огонь и дым: там начинает гореть и взрываться. “Грады” молчат, зато в небе начинается свистопляска: “Стрелы” и “Шилки”, ЗУ-23… Вертолеты рассыпают резаную алюминиевую фольгу, инфракрасные ловушки… Попадание! Горит и падает один вертолет…
А по дороге и вдоль нее опять прут танки и БМП. Взрыв! Танк с сорванным траком начинает крутиться на месте, потом замирает, разворачивает башню и начинает сажать по поселку из пушки. Ответные залпы “Витязей”… Еще один взрыв! Но все-таки взрывов меньше, чем в прошлый раз: ценой жертв понемногу расчищаются проходы в минных полях. Танк, сминая останки БМП, продвигается по найденному ею коридору… Взрыв! Танк дергается, останавливается, ползет назад… Из-под брони валит дым… Люк откидывается, наружу выскакивают люди, бегут, пулеметный огонь… Взрыв! Взрыв — совсем рядом: подбит “Святогор”…
Взрывы сливаются в неровный гул…
Они подошли близко… Ближе, чем в прошлый раз.
Пора!
Байрак вскидывает на плечо гранатомет, Годзилла заряжает, разворот, выстрел!
Неудачно…
Еще раз: граната, разворот, выстрел!
Еще раз!
Еще!
Поняв, что дальше не продвинуться, красные выскакивают из БМП и под прикрытием своих пулеметов бросаются в атаку на окопы…
Именно так — бросаются. Они что, не умеют ходить в атаку?
Пулеметная очередь заставляет Шамиля вжаться лицом в землю, до отвала наевшись песка. Потом пулемет замолкает: Байрак сумел попасть…
Шэм поднимает М-16, упирает приклад в плечо и стреляет…
* * *“В это же время 274-й танковый полк атаковал позиции 5-й бригады по линии Березовка — Викторовка. В первом эшелоне обороны находился бронемобильный полк, усиленный танковым: 45 “Витязей”, 90 “Воевод”, 24 ПУ “Кесарь” и 24 ПУ ПТУР “Секира”. Во втором эшелоне — 45 “Витязей”. Их атаковали семьдесят Т-64 (остальные танки были повреждены во время налета А-7D, ударивших по колонне на марше ракетами “Мэврик”). Потеряв в ходе боя 29 танков, красные отступили. Наши потери составили 11 танков, 5 “Воевод” и 3 “Кесаря”.
Все складывалось совсем не так, как предполагал Главштаб: красные уже дважды атаковали под Коблево, и теперь туда подтягивался еще один мотострелковый полк — 335-й, а к Березовке был отправлен только один танковый полк. Правда, красные еще не разыграли две другие дивизии: по данным воздушной разведки, они сейчас подтягивались к Николаеву. Херсонская (84-я) дивизия переправлялась через Южный Буг, а Скадовская (169-я) — через Днепр. Куда двинутся первые колонны — станет ясно только после Варваровки, а то и позже. Данные воздушной разведки запаздывали. Я решил рискнуть и приказал полковнику Шлыкову направить в Коблево два эскадрона “Витязей” из второго эшелона и роту ополченцев на “Воеводах”. Поскольку не было никаких попыток форсировать Тилигульский Лиман, я послал к перешейку и батальон морской пехоты, стоявший в Коминтерновском. Кроме того, в состоянии боевой готовности держались вертолеты “Кречет” и “Ворон”.
Морская пехота прибыла как раз вовремя, чтобы помочь отразить третью атаку красных — самую мощную. На фронте в 4 км развернулись 224 машины. В этом бою были потеряны последние танки и БМП группы “Сильвер”. Штурм удалось отбить только благодаря морской пехоте и фронтовой авиации (вертолеты). Окончательно красные отступили, когда резерв из 5-й бригады вошел в бой прямо с марша.
После короткого перерыва красные предприняли новый штурм — настолько вялый, что он сразу наводил на мысль об отвлекающем маневре. Командир батальона морской пехоты капитан Георгий Берлиани приказал своему подразделению оставить позиции у Коблево и следовать на север берегом лимана. Его догадка оказалась верной: в районе поселка Червона Украинка красные попробовали форсировать лиман. Два мотострелковых батальона на своих БТР пересекали водную преграду в самом узком месте. Морским пехотинцам удалось вовремя перехватить их, не дав выбраться на берег и реализовать свое численное преимущество.
Окончательно спас положение 3-й горноегерский батальон, который после уничтожения авиабазы Буялык должен был следовать к Березовке, но был переброшен на рубеж Коблево-Южное. Его командир, капитан Корнев, сориентировался на ходу и направил к Любополю минометную батарею. Когда минометный огонь усилился вдвое против прежнего, красные оставили попытку форсировать Тилигульский Лиман…
Но я понимал, что все наши победы и все страдания пойдут прахом, если не удастся блокировать морскую авиацию на ее аэродромах. Возможный прорыв у Коблево волновал меня гораздо меньше, чем известия из Крыма, ибо я знал, как организовать оборону на новом рубеже, чтобы успеть закончить с аэродромами, но я не знал, как увести конвой из Одессы, если морская авиация не будет блокирована.
В четыре часа пополудни на связь вышел полковник Скоблин.
— Авиация не пробилась к Белой Церкви, — сказал он. — Следующий рейд мы сделаем в 18-30.
— В этот момент первые корабли уже будут грузиться. По плану, мы должны начать сворачивать оборону.
— Все будет в порядке, Арт, — тон Скоблина не содержал и ноты фальшивой обнадеживающей бодрости, это был голос предельно усталого человека, и я поверил ему.
Авиация ВСЮР в этот день действительно работала на пределе и сделала все, что могла. Не следует забывать о Керченском Плацдарме. Не следует забывать о “рейде ста”, попытке сотни истребителей и штурмовиков прорвать кольцо ПВО Острова. Не следует забывать о постоянных рейдах на Николаев-Херсон, об ударах по колоннам выдвигающихся войск. Я не мог бросить полковнику Скоблину ни слова упрека: его вины не было в том, что второй рейд тоже окончился неудачей.
Из Лиманского вернулся 1-й горноегерский батальон. Наша задача была выполнена: четыре военных авиабазы Одесской области мы развалили до фундамента.
Я вышел на связь с пятой бригадой: по моим расчетам, их силы были уже на исходе. Шлыков докладывал, что он отбил две атаки. Момент для связи оказался неудачным: в данный момент бригада отбивала третью.
— Какое, к чертям, отступление?! — ответил Шлыков на мое предложение. — Мы их преследуем!
Полная картина выглядит так: около пяти пополудни к 274 танковому полку присоединился 137 мотострелковый полк 84-й (Херсонской) дивизии. Красные попытались общими усилиями организовать фланговый обход и подставились как раз под удар второго эшелона бригады — неполного бронемобильного полка. Опрокинув танковый батальон, корниловцы прошли через мотострелков как Кинг-Конг через Манхэттен и вышли в тыл к танковому полку. Красные запаниковали и начали отступление, которое вскоре превратилось в бегство. Шлыков, уже зная от воздушной разведки, что на подходе еще один танковый полк, не давал им остановиться и сообразить что к чему: он хотел вызвать столкновение. И он его вызвал: не разобрав поначалу в чем дело, приняв отступающий полк за наступающего врага, танкисты 281-го полка открыли по своим огонь. Ошибка более чем естественная: тучи пыли, поднятые танками в сухой и жаркий день, очень быстро стерли всякую разницу между нашими и их машинами. Еще не сообразив, в чем дело, по приказу командира переходя во встречную атаку, 281-й полк сшибся с 274-м. И сверху по этому месиву ударили “Вороны” и А-7D.
