Тренировочный День 5 (СИ) - Хонихоев Виталий
Он встает, закрывает кастрюлю крышкой и убирает в общий холодильник, оставив Маринину записку сверху. Идет в свою комнату за полотенцем и мыльно-рыльными принадлежностями. Открывает дверь и первым делом сталкивается с рассерженным взглядом темных глаз.
— Мне вот что непонятно, Витька. — говорит Лиля, которая сидит на столе и болтает ногами: — стоит тебя одного на пять минут отпустить, а у тебя уже какая-то девка в кровати лежит… объяснишься?
Глава 7
Глава 6
Объяснять что-либо девушке, которая уже вошла в режим «ты все равно виноват, скотина ты эдакая» — бесполезно. Уж эту простую истину Виктор еще в первой своей жизни усвоил хорошенечко, кстати еще по опыту отношений с Яной. Потому, как и полагается ветерану-триарию новую беду он встретил, не дрогнув и мускулом. Молча открыл шкаф и взял полотенце, коробочку с зубным порошком и зубную щетку. Взял пластиковую мыльницу и перекинул полотенце через плечо. Был вечер и потому он не стал брать с собой помазок и опасную бритву сразу по нескольким причинам. Он слышал что некоторые французы бреются именно два раза в сутки — первый раз утром и второй раз — вечером. Первый раз — для всех, а второй раз — для женщины с которой проведут ночь. Романтичные эти французы, ничего не скажешь. В его же случае опасная бритва и помазок ничем не помогут, потому как спать он сегодня будет один… так что бритва ничем не поможет. А вот опасный и очень острый режущий предмет в руке когда может произойти горячий спор с решительной и очень-очень быстрой девушкой — явно не к месту.
— Итак. — говорит Лиля, раскачивая ногами под столом и наклонив голову. изучающе смотря на него, словно на чемодан без ручки, который и выкинуть жалко и тащить тяжело: — давай-ка с самого начала, кобель и бабник, думаешь соблазнил меня и теперь можно ходить по бабам налево и направо? Как ты мог вообще?
— Кого ты говоришь в школе играла? В овощном хоре? Огурца? — поднимает он одну бровь.
— Помидорку! — возмущается Лиля.
— Вот-вот. Актриса из тебя хреновая. Переигрываешь. Тебя вон с Женькой-алкашом дворовым нужно познакомить, вот где греческая трагедия и надрыв души, — он чешет себе затылок, оглядывая Лилю с головы до ног: — а у тебя больно мордочка довольная и улыбка постоянно на лицо так и лезет.
— У меня лицо такое! И, между прочим, на тот спектакль пришло очень много народа! Был аншлаг! У меня брали автограф!
— Родители? — понимающе кивает Виктор.
— Пфф! Ты скучный. — она складывает руки на груди: — даже не испугался. А почему?
— Ну… во-первых ты же знаешь кто это такая. Вы же вместе в парке были, а ты со Светкой дружишь, значит знаешь, что это Светина подруга Марина. И если бы ты действительно сцену хотела мне закатить, ты бы сказала не «какая-то девка у тебя в кровати», а «почему Марина у тебя в койке».
— Тц. — Лиля прикусывает ноготь на большом пальце: — я как-то не подумала.
— Ты чего приперлась? У тебя ж хомяк дома жрать хочет. И завтра на тренировку.
— Хомяка я проведала, Машку до дома проводила, с Юлькой поболтали, вот я и решила тебя проведать. Кроме того… ты чего, не соскучился разве?
— Неа. — честно отвечает Виктор: — ты, Лиля — совершенно удивительная девушка, красивая, веселая и очень-очень сексуальная и…
— И умная!
— Вот чего нет, того нет…
— Вот ты скотина, Полищук! — она больно бьет его кулачком в плечо: — мог бы разок и соврать. Кроме того, ты не закончил! Ты сказал «во-первых» и все! А где «во-вторых»?
— Чего вы разорались? — бормочет Марина, просыпаясь. Садится на кровати и трет глаза кулачками, зевает во весь рот…
— Добрый вечер, соня. Светлана просила тебя разбудить, у нее с Батором все. — говорит Виктор. Марина сонно кивает, наконец разлепляет свои глаза и с удивлением смотрит на Лилю.
— Лилька! — говорит она: — а ты что тут делаешь⁈
— Я у тебя то же самое хотела спросить! — в глазах у Лили мелькают лукавые искорки, она складывает руки на груди и наклоняется вперед: — что ты, шалашовка, делаешь в постели моего парня, а⁈
— Ой! Извини… все не так как кажется! Я и не… извини меня пожалуйста, Лиль! У нас с Витей ничего не было и…
— Так он тебе теперь еще и Витя! Да как ты…
— Лиля, ну прекрати уже людей пугать. — вздыхает Виктор и Лиля сразу как-то сдувается в размерах. На ее лице расплывается довольная улыбка.
— Вот! — торжествующе говорит она: — вот как надо реагировать, товарищ Полищук! Смешно же! А ты такой холодный — «хреновая из тебя актриса»… обидно, знаешь ли! Я всю жизнь хотела в Щукинское поступить, а меня зарезали! У меня талант, видишь, она же поверила! Это ты просто мужлан и не можешь понять девичей души!
— … а? — слабым голосом говорит Марина и часто-часто моргает глазами, так словно она видит странный сон и очень хочет проснуться.
— Витька, разбудил эту кулему? — в комнату врывается Светлана: — о, Лилька, привет! Чего ты тут делаешь?
— Это я у тебя хотела бы спросить! — снова встает в «позу» Лиля, скрещивает руки на груди и надменно задирает подбородок вверх: — чего это ты врываешься в комнату моего парня ночью. Да еще и так непотребно одетая!
— Ой, иди в жопу, Бергштейн, — отмахивается от нее Светлана: — я тебя как облупленную знаю, никогда ты парней не ревновала.
— Светка не считается. — говорит Лиля, поворачиваясь к Виктору: — она слишком скептичная особа. Она людям вообще не верит. Фома неверующая. Вот Станиславский мне бы поверил, а Светка нет.
— … скажи Лиле, что у меня ничего с ее Витькой не было… — говорит Марина, натягивая одеяло на грудь: — а то мне страшновато…
— Брось, это же Бергштейн. Она никого не любит кроме себя. — отвечает Светлана: — чтобы она кого-то ревновать начала… ну это как минимум Ален Делон должен быть и то не уверена. Она просто любит над людьми издеваться, вот и все. Лилька, это жестоко! Ты вон Марину напугала! Извинись.
— Ээ… — Лиля чешет в затылке: — извини, Марин, не смогла удержаться. Ты так забавно оправдываться начала… я думала, что Витька так будет делать, как в комнату вошла и тебя увидела, так и обрадовалась. Дай-ка, думаю, засаду ему устрою, то-то он перепугается… а он скучный.
— После летнего лагеря меня уже ничем не напугать. По крайней мере в течении недели это точно. — говорит Виктор, про себя думая что еще непонятно от чего у него теперь будет посттравматический синдром, то ли от этой чертовой гранаты, выпавшей из кармана Лермонтовича, то ли от Лильки и квартета Нарышкиной. Вслух он этого, однако не говорит, потому что остатки инстинкта выживания подсказывают ему что это не самое лучшее что он сейчас может сделать. Самое лучшее — это заткнуться и пойти в умывальную, помыть морду лица, почистить зубы, сполоснуть ноги в холодной воде и вернувшись — обнаружить что в его комнате никого уже нет, все рассеялись как дым, как мираж. Потому что спать уж очень охота.
— … если ты не сердишься, то я пойду, пожалуй, — говорит Марина, вставая с кровати и придерживая одеяло спереди руками, будто монашка или Гюльчатай перед товарищем Суховым из «Белого солнца пустыни». Про себя Виктор отметил, что наедине с ним Марина ничего сильно не скрывала, а тут…
— Иди, я тебе постель застелила. — говорит Светлана: — белье новое постелила, будешь спать как королевишна. И все таки, Лилька, ты чего пришла среди ночи? Серьезно что ли в Витьку влюбилась?
— Угу. — скромно шмыгает носом девушка, опуская взгляд вниз и теребя край своей мастерки: — давеча изволил он меня соблазнить да испоганить ручищами своими грязными, что теперь делать девице, когда судьба ее поломана… вот и пришла я просить Виктора свет Борисовича жениться, как честного человека, а он…
— Лилька, ступай в пень. Серьезно говорить не хочешь? — сердится Светлана.
— А я серьезно может. — упирает руки в бока Лиля: — что у меня чувств быть не может? Я такая же как и все.
— Вот сильно сомневаюсь. Если тебя ножом в пузо ткнуть, то он, пожалуй, погнется. Ты ж Феррум Кнопка. Железная. Клички в школе просто так не дают. Ладно, не хочешь говорить — не говори. И правда не мое дело. — Светлана пожимает плечами: — оставайся со своим любимым Витькой наедине, я пошла с Маринкой мириться. Хорошо, что ты пришла, а то ее отсюда не выковырять было бы… спокойной ночи. Ну или чем вы там заниматься будете. — дверь за Светланой закрывается, звучат легкие, удаляющиеся шаги.
